Первая линия

1. Балканские будни

25 ноября

Вечерний Старый город был тих. Пустели улицы возле исторического и этнографического музеев, только вывески поскрипывали под резкими порывами ветра. Нагрянувшая утром непогода разогнала немногочисленных туристов по отелям и ресторанчикам. Умыла улицы дождем и оставила опустевшими.

Кира перебирала пальцами бахрому на шарфе, быстро спускаясь по Соборной улице. С неба сыпалась мелкая морось, ступени под ногами блестели столетними камнями.

Поздняя осень радовала теплой, хоть и сырой погодой. Ровно подстриженные живые изгороди порыжели листьями. Бодрились розы, разворачивая крупные бутоны, хризантемы соперничали цветом с лиственной охрой, но дыхание приближающейся зимы чувствовалось в каждом порыве ветра. Поежившись от его навязчивой ласки, Кира сунула руки в широкие рукава стеганой куртки. Пальцы коснулись золотой цепочки, дважды обвившей запястье, как браслет. Поглаживая ее, Кира по-птичьи прислушивалась к живой тишине Старого города, привычно сравнивая с новыми районами Пловдива, где жила сама. Арина нежно любила Старый город и, несмотря на разнообразие связанных с ним воспоминаний, продолжала жить здесь, Киру же тяготила неизгладимая османская мелодия в архитектуре и памяти, и она перебралась в новый город. Вспоминая сплетни, порожденные этим переездом и долго витавшие в тесном кругу пловдивских вампиров, Кира неожиданно подумала, что они с Милой, новенькой протеже, заодно и гревшей постель Арины, действительно похожи.

Соборная улица заканчивалась небольшой площадкой между трех домов. Рядом с голой виноградной лозой, протянувшейся над козырьком одного из них, стояла невысокая темноволосая девушка, зябко кутаясь в тонкое синее пальто.

– Ты опоздала, – заявила та, увидев Киру. – Жду уже десять минут.

– И тебе привет, зануда.

– Так сложно прийти вовремя? – Собеседница не обратила внимания на шутку и здороваться не пожелала.

Кира закатила глаза и изобразила поклон, размахивая воображаемой шляпой.

– Прошу простить, госпожа Мила, за опоздание. Моя смирная лошадка потеряла подкову, пришлось искать кузнеца в ближайшем селении, а это в дне пути отсюда.

Пришла очередь Милы закатывать глаза. Ткнув Киру в плечо кулачком, она хмыкнула:

– В дне верхового пути отсюда Стара Загора. Кстати, там тоже продают неплохие домики. Можем посмотреть на неделе.

– На неделе не получится. Списки на легализацию прислали, буду ездить сверять.

– Сама? – Мила приподняла брови.

– Так надежнее.

– Ты контрол-фрик. Зачем кататься по стране, проверяя службу контроля, которая и так каждый квартал тебя в ночных кошмарах видит?

– А я в жизни гораздо милее, – улыбнулась Кира.

– Арина вечером собирается к Смиляну… глазки строить, – заметила Мила как бы между делом. – Ты не едешь?

– Посмотрим. – Кира пожала плечами.

– Поехала бы. – В тоне мелькнула просьба. – Ты же любишь сербов.

Рассматривая юное, симпатичное личико Милы, светло-серые глаза, поблескивающие настойчивостью, Кира задумалась, зачем девчонке так нужно, чтобы она поехала в Ниш. И никаких иных причин, кроме банальной ревности к возможному политическому флирту Арины со Смиляном, найти не смогла.

– Ладно.

Мила кивнула, быстро спрятав довольную улыбку.

– Пойдем, – махнула она рукой, шагая вдоль ухоженного сада во внутреннем дворике галереи современного искусства. – Экскурсию проводить не буду, ты лучше меня город знаешь.

– Далеко идти?

– Нет, два шага осталось.

Голос, полный подозрительного оптимизма, звоном заполнил пространство в узком проулке. Между садом и Домом Кошек некрасиво, словно сломанный зуб в ряду белых и прекрасных, стоял остов здания. Мила коснулась пальцами в перчатках обшарпанной кладки стены. На мгновение Кира испугалась, что остатки строения рухнут и погребут под собой молодого риэлтора.

– Не трогай эти развалины, я не готова носить камни.

Мила смешно надула губы в показной обиде.

– Ты просила выбрать дом постарше.

– Дом, а не его остатки. – Кира опасливо покосилась на строение.

Остатки перекрытий второго этажа отозвались печальным гулом на ее возмущение.

– Ты же покупаешь его под реставрацию. – Глаза Милы лукаво блеснули.

Кира с подозрением поглядела на зияющую дыру в одной из стен исторической ценности. То, что некогда было кухней, внутри заросло крапивой и низким кустарником. Его бойкие ветки пробивались в щели между камнями дымохода, словно пытались раскрасить их осенней кисточкой.

– В Стара Загора такие же "неплохие" домики? – уточнила Кира скептически.

– Почти, – не стала обманывать Мила. – Но здесь есть замечательная возможность обновить несущие конструкции. Дом в аварийном состоянии. Кмет ²разрешит изменить архитектурный план на современный, и это не будет считаться нарушением исторической целостности, я договорилась.

Кира закатила глаза, представив себе стоимость «разрешения» от кмета, повышающую стоимость реконструкции вдвое. На фоне ряда нулей, уходившего в горизонт, новость, что ловкая Мила не только нашла кому дать взятку, но и договорилась о разрешении, несколько потускнела.

– Инспекция удовлетворится внешней отделкой, – вытащила очередной козырь Мила. – Внутри сделаешь по-своему, и не надо будет бегать каждый раз с Петкова, когда понадобишься Арине.

– Скажи честно, ты просто отчаялась кому-нибудь другому продать эту рухлядь?

– Ты просила дом постарше. Этот построен в конце восемнадцатого века.

– И тогда же разрушен, – буркнула Кира. – Что хоть здесь было?

– Бордель, – весело отрапортовала Мила.

– Далековато от главных ворот, – с сомнением протянула Кира.

– Очень приличный бордель, – заговорщицки понизила голос Мила. – Лучший в городе.

Кира хмыкнула, размышляя над судьбой, постигшей приют плотских утех, и выгодой от его приобретения.

В Пловдиве охотно продавали лоскутки земли с домом в черте Старого города. Главным условием была реставрация в соответствии с историческим обликом. Она же была главной причиной для отказа от сделки. Такие работы обходились новым владельцам в космические суммы и, как правило, имели болгарское качество. Оно, в свою очередь, ставило под сомнение долговечность результата. Молодой, на фоне возраста самого города, дом, за двести лет рассыпавшийся почти до основания, подтверждал эту версию. Размышляя, что еще, кроме возможности обелить незаконный доход, она может приобрести, Кира спросила, сколько денег муниципалитет хочет получить за развалины. Услышав сумму, поперхнулась и несколько минут сверлила Милу выразительным взглядом.

– В эту сумму входят все разрешения, которые ты мне пообещала?

– Да! – Мила сияла довольной улыбкой ребенка, который вот-вот уговорит родителей завести котёнка. – Еще будут налоговые вычеты, если бригада строителей от общины Пловдив и больше десяти человек. Потом получишь социальные льготы, открыв здесь какой-нибудь культурный центр.

– Угу, – буркнула Кира, скептически глядя на приятельницу. – Бесплатный проезд в общественном транспорте Старого города и купон на посещение Исторического музея.

Мила прыснула смехом. Шутка действительно была забавной, поскольку в Старом городе не имелось сети общественного транспорта, а исторический музей больше столетия находился под патронажем Арины, и любой, кто виделся с ней чаще раза в год, отлично знал экспозицию.

Глядя на улыбку Милы, на всю ее хрупкую фигурку, буквально дышащую ожиданием, Кира не захотела лишать приятельницу радости от успеха. Арина намекнула, что была бы рада положительному завершению первой сделки Милы на новой работе, и это давало хорошую возможность приятно порадовать подругу. Власти города, хоть и попытаются заломить ценник на работы втридорога, тоже будут довольны – чем больше старых домов восстановлено, тем привлекательнее Старград для туристов. Да и стопки иностранных банкнот, лежащие в коробках из-под обуви на чердаке квартиры, давно ждут момента войти в законный оборот.

– Черт с вами, – махнула Кира рукой. – Сделку оформляй сама, мне пора на работу.

***

27 ноября

Вдоль шоссе тянулось поле. Трава, примятая ветром, вымоченная осенними дождями, превратилась в выцветшее покрывало. Поодаль темнели склоны, сизой густотой хвойников и пестрой охрой лиственника еще больше подчеркивая безликое поле у подножия. Вершины гор, мягкие, полукруглые, как на детских рисунках, были едва присыпаны снегом. Скупо, словно на все едва хватило. Тусклый ноябрьский день мутной кляксой расползался по долине. Машины, катящиеся по темному асфальту, вливались в эту ровную монотонность. Серели, липли к дороге, превращались в крохотные капли тусклого цвета и терялись за пеленой моросящего дождя. Кира называла эту погоду «ганянь», однажды удачно скомбинировав слова «говно» и «дрянь».

В низине между гор, где раскинулся Пловдив, в такие дни бывало туманно, и Марица белела, превращаясь в молочную реку. Однажды Кира в шутку предложила компании из десятка детей попробовать не кисельные ли берега. Арина счастливо смеялась, когда Кира в лицах описывала их попытки распробовать глину на вкус.

Мысль о подруге вызвала на губах улыбку. Кира сделала радио погромче, вытесняя серую сырость. Пела Цеца. Ее насыщенный, хрипловатый голос вылетал в приоткрытое окно, унося слова дальше по шоссе. Ветер жонглировал ими, смешивал с шорохом шин, приглушенным урчанием моторов, превращая песню о любви в фоновый шум. Подпевая знаменитой сербской артистке, Кира пальцами выстукивала ритм по рулю. Задорный мотивчик бодрил не хуже кофе. Списки на легализацию, заполненные корявым почерком, разобрать который удавалось через раз, шуршали от влетающего в приоткрытое окошко ветра. Колебались краями, перешептывались между собой, будто пытались скрыть какую-то тайну. Кира подозревала, что тайна эта ничем не отличается от предыдущей. В прошлом квартале списки были напечатаны на паршивом принтере, где часть букв превращалась в намеки. Это вынуждало угадывать и давало крошечный простор для неверной трактовки имени, написанного в официальных документах. Кира искренне посмеивалась над надеждой вампиров-нелегалов избежать встречи с ней, за долю малую сговорившихся с секретариатом службы контроля.

Асеновград остался позади вместе с приличным дорожным покрытием. Уже некоторое время Кира тряслась по разбитой местной дороге, изредка поглядывая в бумажную карту, лежащую на переднем сидении. Чем глубже в горы уходила дорога, тем хуже становилась связь, делая использование передовых технологий для отлова нелегалов почти бесполезным. Тем не менее несколько геолокационных браслетов Кира катала в машине на случай, если когда-нибудь в сердце Родопи все-таки придет двадцать первый век.

Согласно документам, в Смолянской области новеньких вампиров не имелось, большая часть новообращенных паслась возле турецкой границы. Однако по опыту предыдущих вояжей Кира знала, что искать несовпадения надо в самых тихих и захолустных районах Болгарии, куда не доходит не только прогресс, но и асфальтовые дороги. Иногда Арина даже подшучивала над ней, говоря, что она находит турков по запаху, за что и получила прозвище «чекалка». Кира относилась к нему с иронией, не находя в сравнении с самкой шакала ничего для себя обидного.

Возле съезда на грунтовку она остановилась. Быстро набрала сообщение, вышла из старенького джипа и, ловко забравшись на крышу, вытянула вверх руку с телефоном. Несколько минут ничего не происходило. Кира стояла, чувствуя себя памятником сотовой связи. Овцы неподалёку от дороги щипали блеклое поле. Пастуший пёс, облезлый и суровый на вид, сидел поглядывая то на овец, то на Киру. Когда ощущение нелепости стало абсолютным, вздрогнул вибрацией телефон, отправивший и получивший эсэмэски. Бегло прочитав привычную рекомендацию быть милой, Кира усмехнулась и слезла с крыши. Отъезжая, бросила в окошко остатки сэндвича. Перед поворотом заметила, что пес лениво поднялся и будто бы нехотя обнюхивал подачку.

Мугла встретила Киру деловитой деревенской суетой. Возле единственного двухэтажного дома стояли две машины с софийскими номерами, рядом курили мужики и, поглядывая в открытый багажник, обсуждали, как выгружать снаряжение. У ног суетился рыжий ретривер, на ступеньках веранды молодая женщина сосредоточенно шнуровала горные ботинки. Здесь же сновали местные мальчишки, наперебой предлагающие показать самую красивую тропу всего за два лева. Кира хмыкнула, подслушав, как серьезно женщина обсуждает с мальчишкой лет двенадцати, чем отличается его маршрут от того, что указан в путеводителе. Чуть поодаль, во внешнем дворе одного из крепких деревенских домов, сидел на скамейке седой мужичок, неспешно набивающий трубку. Краем глаза наблюдал за ребятней и столичными гостями, потом заметил Киру и, окинув взглядом, нахмурился. Махнул одному из пацанов, и тот умчался вглубь села. Она делала вид, что сосредоточена на собственном телефоне, пока один из софийцев не испортил ей попытку конспирации.

– Здесь не ловит, – бодро и как-то даже довольно сообщил он. – Настоящий отдых от цивилизации.

Кира хотела сказать, что не успела от нее устать, но промолчала.

– Вы тоже в горы? – спросил он с задором.

– Она по делу приехала. Да, миличка? – ответил вместо нее мужичок с трубкой.

Кира искренне удивилась столь явному дружелюбию и уставилась на него с интересом.

– Миличка? – в вопросе плескалась ирония. – Обычно чекалкой зовут.

– А мы люди добрые, – мужичок коварно улыбнулся и похлопал по лавочке рядом с собой.

Кира присела, в глубине души испытывая изумление. Ее редко доброжелательно встречали в селах, укрывающих нелегальных вампиров, такое радушие наводило на подозрения, что сейчас ее попытаются кинуть или сожрать.

– Далеко ты забралась. Выходит, правду говорят, что упорная.

– Места здесь красивые. – Она улыбнулась. – Молодняк ваш только дневные маршруты водит или у вас и ночные имеются?

– Имеются, имеются, – не стал врать мужичок. – Да не много, миличка, два всего.

Он сунул руку в карман, вытащил карамельную конфету и протянул Кире. Ее едва не разорвало от умиления. Давясь восторгом от формата взятки и старательно пряча улыбку, она развернула конфетку и отправила за щеку.

– И ного у вас туистов в гоах заблудилось? – Из-за конфеты вопрос прозвучал совершенно по-детски.

– Что ты, миличка, – оскалился седой, демонстрируя человеческие зубы. – Как цыплят бережем.

Кира катала во рту карамельку и думала, что мужик ей нравится. Что Мугла бесконечно далека от цивилизации, что с нее не убудет пару случайных вампиров не найти, и что через год ей придется арендовать склад для карамелек, ибо скорость распространения слухов в среде незаконно обращенных соперничала со скоростью света.

– Один маршрут должна посмотреть, – нашла она приемлемый для себя компромисс. – Второй потом как-нибудь… лет через несколько.

Мужик долго молчал, курил, выпускал клубы дыма и тоже что-то для себя решал. Кира не подгоняла, понимая его дилемму.

– Ладно, – наконец изрек собеседник. – Только и ты со следующим приездом не торопись, миличка, не торопись.

По лицу хлестнула ветка, оставляя длинную, болезненно горящую царапину. Кира сквозь зубы обматерила молодого вампира, благодаря которому вместо отдыха в теплой ванне сейчас участвовала в забеге по сумрачному лесу. Гладкие стволы осин рябили в глазах, сливаясь в монотонный фон, скрадывая расстояние и делая лес абсолютно одинаковым. Она притормозила, внимательно поглядела под ноги и чуть вперёд. В нескольких местах левее тропинки виднелись глубокие следы и белые края обломанных веток. Шустрый вампиреныш бежал в поисках укрытия от солнца. Закатного, но все ещё ядовитого для клыкастых. Вторично обматерив не в меру ретивого и рискового турка, Кира прибавила скорости. Перспектива скакать через бурелом в темноте ее не воодушевляла, разделаться с проблемой хотелось до наступления ночи. Впереди замерли в неподвижности ветви молодых елей, выделяющихся как пятна темно-зеленой краски на пожухлом фоне бурых листьев. Однообразные серые стволы по-зимнему голых деревьев некстати напомнили Кире ряды пленных рабов на невольничьем рынке в Бахчисарае. Она поморщилась и сплюнула, прогоняя воспоминания. Достала из кармана ультрафиолетовый фонарик и посветила в еловые лапы, но никого там не обнаружила. Приближаясь к ельнику, перешагнула сломанную ветку и с усмешкой подумала о символичности и бессмысленности использования осиновых кольев против вампиров.