Сам Майкл провёл детство в сельской местности, и ему был хорошо знаком деревенский дух, поэтому в Риме он увидел наследие когда-то большой деревни. Оно спряталось под бельевыми верёвками и выцветшими от солнца маркизами в районе Трастевере, где соседи до сих пор выносят обеденные столы на улицу и обсуждают за бокалами с молодым вином последние новости. Когда-то, всего лишь лет сто пятьдесят назад, вокруг Римского форума вывешивали сушить бельё – да-да, прямо на ограждениях – и стояли повозки, запряжённые быками. А на площади Навона вокруг фонтана гудел сельскохозяйственный рынок, переехавший впоследствии на площадь Кампо де Фьори. Но римляне и тогда любили повеселиться, не обожествляя развалины, а относясь к ним как к праздничным декорациям. В XIX веке, чтобы увидеть город с высоты, желающие могли подняться над Римом на воздушном шаре. На руинах мавзолея Августа местные устраивали пиры и концерты. Колизей идеально подходил для того, чтобы на нём размещали жертвенники, благодаря чарующему лунному освещению арены.

Короче говоря, улицы Рима помнят и не такое, нет в них только надменности и самолюбия. А главное – небо. Оно вроде для всех людей одно и то же, но всё-таки не совсем. Майклу особенно импонировало то, что дома в Риме не стремились заслонить собой небо. Квартира, которую он снял, располагалась на виа Мерулана, на Эсквилинском холме. В доме из четырёх этажей с террасой наверху. С окнами, выходящими в переулок. Недалеко от Санта-Мария-Маджоре и Колизея. Как сообщал Стендаль в своих заметках: «Что меня волнует больше всего – это чистейшее голубое небо, которое видишь сквозь окна верхней части здания (Колизея) на северной стороне».

– Ну вы ещё хлебнёте тут, пока попривыкнете, – успокаивал двусмысленно Майкла домовладелец после того, как получил аванс.

Но Майкл всё равно считал, что ему несказанно повезло. Кто-то из его коллег был готов поехать даже и в Англию, но там тоска, сырость, всё ради денег, ничего для души. В Риме же, как выяснилось, вместе с тем и чересчур тихо. По крайней мере, для репортёра, от которого постоянно требуют сенсаций. Итальянцы, стремясь поразить приезжих грандиозностью своей истории, любят всё преувеличивать – в том числе и криминогенную обстановку. Но куда ей до малайзийских пиратов и южноамериканских торговцев запрещёнными товарами?

Так вот, на чём мы остановились? Ах да. Майкл с чистой совестью написал репортаж про ограбление, передал текст Данте, а сам отправился прогуляться и послушать, что о новости говорят в пиццерии, где был вывешен громоздкий телевизор с непрерывно болтающими ведущими новостей. Там, в ожидании заказа, он и вспомнил, что у него в кармане что-то лежит. Та самая вещь, что ему успел передать раненый перед тем, как его увезли. Майкл вытащил платок из кармана рубашки и развернул его. Перед его глазами предстал небольшой обломок вулканической породы дюйма два или два с четвертью в диаметре с рваными краями и странными вкраплениями, выпуклыми и гладкими, как будто выполненными из горного хрусталя. Если бы его бока не были такими колючими, он был бы похож на маленькую ватрушку или колесо от автомобиля. Цвет был почти чёрным, местами даже выглядел чернее чёрного, но не вполне однородным, учитывая эти мутные вкрапления.

Майкл отложил камень в сторону и внимательно осмотрел платок. Но он был самый обычным – не особо чистым, но без рисунков и надписей. Значит, дело было в самом камне? Что же в нём такого ценного, что раненый решил спасти его от санитаров? Это предстояло выяснить. Если судить по внешнему виду, то на каких-нибудь каменоломнях можно было найти осколок и поинтереснее. Скорее всего, в больнице он мог бы затеряться. Или подумали бы, что этот камень нанёс травму раненому, посмотрели бы на него поближе и всё равно избавились от него. Да и Майкл, скорее всего, выбросил бы этот мусор, если бы не взгляд, которым его буквально прожёг человек, передавший ему этот предмет. Поэтому репортёр на всякий случай спрятал этот обломок в карман, прежде чем приступить к поглощению дымящейся перед носом роскошной и аппетитной пиццы, щедро усыпанной дарами моря. За рассматриванием странного «подарка» Майкл пропустил ту самую новость, сенсационно представленную в телевыпусках, но зато прослушал её в изложении местной публики – выходило, что полиция уже составила фоторобот преступника и скоро его поймают, если он, конечно, не успеет сбежать с добычей за границу.

В этот момент к нему подсели Данте и Вайнмун, по лицам которых можно было сразу понять, что они принесли важное известие. Репортаж Майкла вызвал одобрение за океаном. Его похвалили, но заявили, что ждут продолжения. Когда Данте рассказал об этом Майклу, тот сделал кислую мину и сказал, что вряд ли эта история продержится в топе новостей больше двух дней. Итальянец откликнулся шуткой:

– Если что, Картер, придумаешь продолжение. Ты же давно в профессии.

– А мне кажется, что продолжение никуда не денется – оно возникнет само собой, – вставила реплику Вайнмун.

– Вай, отлично! Слушай её, Картер, восточная мудрость знает всё.

Майкл задумчиво кивнул.

– Ты прав, Данте. Придуманная версия вызовет больше интереса у читателей, чем заглохшее продолжение, если оно вообще когда-нибудь случится. Главное – не сочинить нового Монте-Кристо, иначе найдутся умники, которые раскусят нашу аферу.

Впрочем, Майкл и так был уверен, что продолжение этой истории не заставит себя ждать, ведь похищенные слитки золота всё ещё не найдены, а реализовать их в Италии будет затруднительно.

Вечером, вернувшись домой, Майкл прочитал в интернете, что фотопортрет грабителя, составленный на основании показаний работников банка, странным образом совпадает с внешностью того самого человека, которого он вывел из задымлённого здания. Ха, этого не может быть! Где же тогда похищенные золотые слитки? У того человека не было с собой ни сумки, ни рюкзака. Он был ранен, не мог передвигаться. Рядом с ним, когда Майкл его увидел, не было вообще никаких вещей. В этом он мог бы поклясться. У него, соответственно, не было при себе никакого оружия, хотя все сотрудники банка, присутствовавшие при ограблении, в один голос утверждали, что отдали грабителю ценности безо всякого сопротивления.

Майклу в ту ночь снились необыкновенно красочные сны – такое случалось с ним редко и только тогда, когда он был сильно взволнован событиями уходящего дня. Проснулся он отдохнувшим. Только небольшая головная боль осталась в качестве воспоминания о ночных переживаниях…

В утреннем выпуске новостей диктор сообщил, что полицейским удалось обнаружить на камерах уличного наблюдения (камеры внутреннего наблюдения банка, как назло, вышли из строя) некий фургончик, который прятался среди других припаркованных машин, но исчез почти сразу после того, как спецназовцы начали штурмовать здание. Рассмотреть номер автомобиля не удалось – скорее всего, его просто заклеили. Таким образом, у полиции не появилось ни одной новой зацепки, кроме фотопортрета. Скорее всего, будут искать среди тех, кого вывели из окутанного дымом здания. Тогда доберутся и до спасённого Майклом бедолаги, который всё ещё должен находиться в больнице. Надо бы его навестить.

Майкл не мог перестать думать об этом деле, и поэтому накануне забыл отнести в стирку рубашку, в которой весь день слонялся по пыльным улицам. Хотя помнил, что вроде бы скомкал её и бросил в корзину. Но утром она снова висела на стуле, как ни в чём не бывало, только стала грязнее. На ткани появились странные следы – как если бы он бродил по строительной площадке, где ещё не осела пыль от цемента и битого кирпича. В кармане лежал всё тот же странный колючий и угловатый осколок. Он отправил рубашку в стирку, надел свежую, побрился и решил отправиться – как он это называл – «ко всем чертям», то есть по официальным инстанциям.

Прежде всего Майкл поехал в больницу, чтобы выяснить судьбу спасённого им бедолаги. Там уже находились полицейские, и репортёр не решился обратиться к врачам, пока сыщики были там. Но тут он увидел того самого санитара, которому передал свою визитку перед входом в банк. Их глаза встретились – похоже, он узнал Майкла и вышел на улицу, чтобы покурить и поговорить с ним. Вот что рассказал Майклу санитар:

– Сегодня утром, синьор, к раненому, который у нас был записан под именем Неро, приехали полицейские, но в палате его уже не было.

– Как это? Куда же он делся?

– Как говорят полицейские, больной сбежал этой ночью из больницы, причём ему явно кто-то помог с побегом: решётки на окне первого этажа взломаны, а дверь вахтёра заблокирована так, что двое крепких мужчин не смогли её сдвинуть – пришлось использовать специальный инструмент.

– И что, беглеца так и не поймали? – спросил Майкл, приняв равнодушный вид и пожёвывая зубочистку. Он знал, что если хочешь узнать от рассказчика всё, как на духу, лучше продемонстрировать недоверие. Тогда ему захочется рассказать побольше, чтобы убедить собеседника в том, что он говорит чистую правду.

– Куда там, унеслись как вихрь… Я подумал: какие верные сообщники у этого Неро. Сначала увезли и спрятали слитки – ну, это можно было ожидать, но то, что они не бросили товарища в беде, достойно всяческих похвал!

Так, значит, даже санитары следят за новостями и волнуются за судьбу похищенного золота. Сколько ещё людей погружены в детали, да ещё и восторгаются похитителями? Лихость, бравада перед полицией и властями – это что, особенность национального характера? В Америке с лояльностью ситуация выглядела как-то получше…

Майклу нечего было ответить на это откровенное одобрение действий преступников, и он поспешил уйти. Когда репортёр вернулся домой, на лестнице его встретил прилично одетый мужчина. Он попросил уделить ему всего пару минут для разговора. Майкл пригласил его в квартиру, чтобы не беспокоить соседей, к тому же гость то и дело оборачивался через перила на ступени, ведущие к выходу из дома, словно там вот-вот кто-то должен был появиться.

Они вошли в прихожую. Майкл зажёг свет и узнал в госте того самого Неро, сбежавшего всего пару часов назад из больницы. Узнать его было непросто: перед репортёром стоял гладко выбритый мужчина, старше американца, но ещё не достигший сорока, кудрявый, со слегка поседевшими висками, глубоко посаженными глазами и выдающимся подбородком. За исключением некоторого возбуждения, преобладавшего в его манере выражаться и двигаться, ничто не выдавало в Неро недавнего пациента обычной муниципальной больницы.

Начал он с извинений:

– Простите, синьор, что побеспокоил вас… Вы, наверное, думаете, что раз меня ищут, значит, я в чём-то виноват. Но я ни в чём не виноват! Да, можно сказать, что я связался с нехорошей компанией, но был лишь простой пешкой. Точнее, моей задачей было смешаться с посетителями банка и проследить, чтобы никто не успел вызвать дополнительное подкрепление. И да, мне, конечно же, угрожали. Мне и сейчас угрожают… А где находится полученное силой сокровище, я не знаю и не могу даже догадываться.

Майкл вспомнил, как гость смотрел через перила вниз, словно опасаясь, что кто-то мог услышать его и увидеть рядом с репортёром.

– Слишком мала моя роль во всём этом, – вновь настоял он на своём. И такая настойчивость вкупе с внешностью взрослого, здравого мужчины, давно не ребёнка, побудили Майкла начать сомневаться в правдивости гостя.

– Что вы от меня хотите? – недовольно осведомился Майкл. – На всякий случай вынужден разочаровать вас: я не собираюсь прятать кого-то от правосудия и тем самым нарушать местные законы.

– Ничего особенного… Сущий пустяк, и я сразу уйду. Помните, я передал вам маленький свёрток возле санитарной машины?

– Помню.

– Верните мне его, пожалуйста, если вы его не выбросили. Это мой талисман… Он ничего не стоит, но напоминает мне об отце. Он вручил мне его как оберег и запретил расставаться с ним. Прошу вас…

Он тут же вцепился в рубашку Майкла, и тому с трудом удалось вырваться из его рук. «Не хватало ещё сумасшедшего на мою голову!» – подумал репортёр.

– Я бы вернул вам его… но я правда не помню, куда его дел.

Майкл тут же пошарил в карманах и озадаченно оглядел комнату. Снова, как и утром, у него вдруг начала болеть голова, перед глазами поплыли круги. «Наверное, это от духоты, – подумал Майкл. – Нужно выйти на улицу, а этот псих явно не собирается уходить. Он же не оставит меня в покое. И этот булыжник куда-то запропастился. В карманах нет, да и на полках тоже».

Выражение лица Неро из заискивающего постепенно превратилось в рассерженное. Майклу показалось, что за дверью кто-то скребётся. Брови Неро нахмурились и сдвинулись, рот слегка перекосился. Быстро обернувшись на дверь, он прошептал Майклу: «Я тороплюсь и должен идти, но я вас найду», распахнул дверь и бросился вон. После этого облегчённо вздохнувший репортёр услышал какую-то возню на улице, а потом всё стихло.

Через четверть часа после приёма обезболивающего голова перестала болеть, и он в спокойном состоянии обыскал комнаты в квартире. Нужного предмета нигде не было. Должно быть, Майкл где-нибудь его обронил. Он воспринял этот вывод почти с радостью: теперь-то уж его оставят в покое. Не тут-то было! Весь остаток дня, пока Майкл по горячим следам сочинял и отправлял в редакцию продолжение вчерашнего репортажа, добавляя к нему сенсационные новости из больницы, в подъезде, обычно тихом, кто-то беспрестанно слонялся мимо его двери. Когда же репортёр выходил на шум, то никого не обнаруживал. Тогда он спустился по лестнице к выходу и выглянул на улицу. Там гуляли обычные прохожие, и только входная дверь, доводчик с которой кому-то срочно понадобилось снять, вяло покачивалась от сквозняка.

Перед сном Майкл всё-таки решил принять успокоительное – на всякий случай. Он хотел провести ночь спокойно, не прислушиваясь к каждому скрипу. Когда он вытащил таблетку из пачки, у него вдруг дрогнула рука, из-за чего та упала на пол. Заглянув под кровать в поисках своей пропажи, он обнаружил тот самый камешек, будто спрятавшийся во мраке. Только благодаря слабому хрустальному блеску он смог разглядеть его в свете фонарика.

Майкл положил камень на прикроватный столик и накрыл находку стаканом, чтобы она не укатилась опять куда-нибудь в тёмный угол от сквозняка или неосторожного движения самого репортёра. Но как вернуть его владельцу? Неро не назвал ему ни своего адреса, ни телефона. Оставалось ждать, когда он появится снова. Вот чего Майклу хотелось бы избежать, но в то же время он понимал, что раз тот имеет выход на банду, то для того, чтобы раскрутить эту историю до серии репортажей, американцу нужен Неро.

Но странный гость больше не появился ни в этот же день, ни на следующий. Тем временем начали происходить поразительные вещи, заставившие Майкла задуматься: уж не сходит ли он с ума?

На следующее утро, когда Майкл проснулся, он снова не сразу нашёл тот камешек. Его не было под стаканом, куда репортёр его спрятал, зато он совершенно неожиданно обнаружил его под подушкой. Как осколок там оказался? Или Майкл стал настолько рассеянным, что сам его туда положил, а потом забыл? Мужчина достал из ящика письменного стола коробочку с цепочкой, предназначавшейся для старинных часов, которые купил на барахолке, продел цепочку сквозь отверстие в камешке и повесил его на шею, спрятав от посторонних взглядов под рубашкой.

А главное – Майкл на этот раз хорошо запомнил свой сон. Или что-то произошедшее той ночью с ним? Ему запомнилось, как он шёл по ночному городу и услышал какой-то треск позади себя. Он обернулся и увидел Неро, который следовал за Майклом, но почему-то боялся к нему приблизиться. А треск исходил от некой коробочки в руках Неро. Тут Майкл ускорил шаг, и улицы начали пролетать мимо него – или он сквозь них – так быстро, что ни Неро, ни кто-либо другой не мог его догнать. В считанные секунды Майкл оказался прямо перед входом в собор Святого Петра, совершенно беспрепятственно проник в него и остановился как вкопанный. Он увидел свет, дневной свет, проникавщий внутрь здания сквозь купол. Его невероятно яркие лучи разрезали воздух внутри собора и высветили пятна на полу. Огромные квадраты света. Как будто это Вселенная заглядывала внутрь и искала… Что или кого она хотела найти?

И в этот момент Майкла охватило волнение. Он словно почувствовал незримую связь с Вечностью. С холодной Вселенной, в которой все философские вопросы давно решены. Сколько каждому из нас отведено времени, что мы так спешим растратить его на пустяки? Зачем Майкла преследует этот Неро? Что ему, собственно, нужно? Неужели этот невзрачный камешек?

Майкл вышел из собора на площадь, залитую дневным светом, будто это не он ещё четверть часа назад блуждал по пустынным ночным переулкам. Он увидел сотни, если не тысячи людей, собравшихся в ожидании аудиенции и жадно следящих за всем, что будет происходить снаружи собора, пока перед ними не появятся сам Папа Римский и кардиналы. Швейцарцы лениво посмотрели Майклу вслед, опираясь на ограждение. Как будто не он только что вышел из собора, который они охраняли.

Майкл попытался влиться в толпу и чуть было не прошёл сквозь группу молодожёнов на привилегированных местах (Sposi Novelli), но на него тут же зашикали. Пришлось обогнуть этот сектор. Но и в соседних не было свободных мест. Майкла то просили нагнуться, чтобы не загораживать обзор, то не задерживаться и пройти ещё дальше. Но тут все зашевелились – кто-то появился на углу площади со стороны Ватикана. Возможно, секретарь понтифика или один из кардиналов. А может, даже он сам. Все взгляды устремились на прибывших. И только Майкл смотрел не на них, а на людское море, будто застывшее и затаившее многотысячное дыхание.

Вдруг через пару кресел от него смуглый мужчина в ветровке, похожий на выходца из Северной Африки, наклонился, словно собираясь завязать шнурок. Майкл услышал рядом с мужчиной звуковой сигнал, прозвучавший несколько раз. Тут же через забор на краю площади перемахнул другой мужчина и помчался по направлению к первому. Карабинеры попытались угнаться за ним, но он опережал их ярдов на двадцать, а стрелять через людей, за спинами которых мелькал убегавший, они не решились. Бежать до африканца, вокруг которого что-то продолжало пищать и тикать, оставалось секунд пять. В этот момент Майкл увидел, как смуглый мужчина достал небольшой прибор, возможно, спрятанный до этого в подошве его мокасин. На нём мелькали цифры. Майкл догадался, что в руках у мужчины взрыватель от бомбы в руках у убегающего человека. Ещё мгновение – и произойдёт непоправимое!

Но Майкл не дал им встретиться. С неизвестно откуда взявшейся силой он схватил террориста с взрывателем за шиворот, а подбежавшего сообщника за локоть и потащил их к выходу с площади – туда, где над притихшими от страха и пригнувшимися мирными людьми возвышалась патрульная машина.

Однако карабинеры вместо того, чтобы помочь Майклу, вдруг дали ему пройти, расступившись и словно окаменев перед опасностью. Только один из них сообразил отодвинуть ограждение и раскрыл дверцу машины, указав, куда нужно погрузить арестованных, а сам отбежал в сторону, где притаились его товарищи.

Не видя помощи от карабинеров, Майкл закинул сначала одного, потом другого задержанного внутрь патрульного автомобиля и с силой хлопнул дверцей от негодования. Только после этого он повернулся и по побелевшим лицам патрульных мгновенно догадался, что совершил ужасную ошибку. Террористы объединились и сейчас взорвут свою адскую бомбу!

Вокруг поднялась страшная паника. Кто падал, кто бежал – как можно дальше от проклятого автомобиля с бомбой. Но заряд наверняка был рассчитан на большую площадь поражения, так что беги не беги…

Майкл не побежал. Мгновенно, словно им управляла какая-то неведомая сила, он вскочил на ограждение, а оттуда – на крышу автомобиля. Что он собирался делать? Или что его заставят сделать высшие силы? Майкл не успел даже подумать, как вдруг автомобиль под ним затрясся и провалился под землю в образовавшуюся от взрыва огромную воронку. Вся разрушительная сила ушла в неё, не задев практически никого вокруг. У Майкла было полное ощущение, будто это он сам своею мощью придавил машину к земле и заставил её провалиться.