– А тебе кто слово давал, внебрачный сын Хагрида? – рявкнула Рокс, и ее коллега затих, словно его только что облаяли.
Напряжение, которым был пронизан воздух, ощущали все, кроме Элизабет. Она непринужденно разглядывала инструменты, лежащие на столе Рокс. Пинцет, зонд, отвертка и медиатор не привлекли ее внимания, в отличие от небольшой башенки, из крыши которой росла буква «Т».
– Ого! – восхитилась она. – Как красиво!
Элизабет тут же достала камеру и около минуты выбирала правильный ракурс, чтобы сделать снимок.
Щелк.
Ник наконец вышел из ступора.
– Послушай, Рокс, – сказал он тихо-тихо. – Это несчастный случай.
Ник осторожно вытащил смартфон из кармана джинсов.
– Это сделала собака, – продолжил он оправдываться.
– Какая собака? – спросила Рокс. И судя по ее хмурому взгляду, оправдание не нашло должного отклика.
– Дости.
– Дости?
– Ну… Сэр Достоевский.
– А… И не стыдно тебе обвинять столь милое существо?
– Но…
– Молчи, просто давай сюда телефон.
Ник протянул смартфон Рокс. Она выхватила устройство из его рук, посмотрела на телефон внимательно и почему-то усмехнулась.
– Ты кретин, Ники, – сказала Рокс. – Но это даже хорошо.
Ник озадаченно посмотрел на нее.
– Разбилось только защитное стекло, – пояснила она.
– Но он отключился… – неуверенно проговорил Ник.
В ответ Рокс приблизила экран телефона к его лицу и демонстративно со всей театральностью нажала на кнопку.
– Щелк, – сказала она, и дисплей загорелся. – Я либо волшебница из Хогвартса, либо ты идиот. Но как тебе известно, никакая сова ко мне с письмами не прилетала. В следующий раз проверь смартфон, прежде чем нести его сюда.
– Прости… – Ник второй раз за день уставился на свои черные кеды с красной шнуровкой.
– С тебя пять баксов, – сказала Рокс.
– За что? – возмутился Ник. В основном потому, что с деньгами у него были проблемы. И иной раз вовремя сказанное «За что?» снижало цену услуги.
– За новое защитное стекло, тупица.
Рокс взяла отвертку со стола и помахала ей как волшебной палочкой.
– Алохомора! – сказала она, а потом сняла старое стекло и аккуратно наклеила новое.
– О! – удивился Ник. – Ты все-таки волшебница. – Он хотел перевернуть бейсболку козырьком назад, но Рокс остановила его, пригрозив отверткой.
– Деньги давай, а язык будешь заговаривать кому-нибудь другому.
Ник нехотя порылся в карманах, а потом бросил купюру с изображением президента Линкольна на стол рядом со странной башенкой, которая так приглянулась Элизабет.
– Держи, надеюсь, ты будешь хорошо спать, зная, что лишила меня возможности посещать курс психологической помощи.
– Запомни уже, продавец комиксов не твой психолог, а газировка не лекарство. – Рокс взяла купюру и засунула ее в карман халата. – А теперь проваливай! И научись уже приходить, когда песня заканчивается, а не во время гитарного соло.
Из другого угла помещения послышался смешок бородатого мужчины. Он снимал видео на фронтальную камеру своего телефона так, чтобы его собственное лицо заняло большую часть кадра.
– Ко мне и моей подчиненной пришли цыгане, – сказал мужчина. – Хотят забрать ее в цирк на колесах. Я не отдал. – А потом пробормотал: – Хэштеги: «женщина не вещь», «Фриз толерантный».
– Что ты несешь, Джаред? Сейчас вломлю! – возмутилась Рокс, и по помещению вновь разнеслась тяжелая музыка.
«Рок-н-ролл», – пел Лемми.
* * *
Этот день, как и многие другие, закончился для Ника возле белого трехэтажного дома на Восток 5-я стрит, где жила Элизабет. Он проводил ее до белой деревянной двери с золотистой каймой на окне, позвонил трижды в звонок и дождался ее матери.
Когда мисс Франк – именно мисс, потому что мистер Франк здесь не жил, – когда мисс Франк вышла на крыльцо, Ник махнул ей рукой на прощанье и ушел к себе домой, где его ждал сюрприз.
Войдя в гостиную, он увидел незнакомую девушку. Такое часто случалось. Она выглядела помпезно из-за яркого макияжа и вызывающего платья, а потому показалась ему глупой.
– А ты, похоже, не очень умна, раз связалась с Тони, – Ник указал пальцем на мужчину в розовой клетчатой рубашке и черных брюках, который только что вышел из кухни с бокалом вина.
– И тебе привет, брат, – сказал Тони.
Ник быстро прошел до конца гостиной, миновав помпезную особу, и повернул налево – на лестницу – тем самым избежав бури негодования, которая совсем наверняка разнеслась по помещению, когда он поднялся на второй этаж.
Войдя в свою комнату, Ник сразу же лег на кровать и уставился в белый потолок. А потом его взгляд сместился вправо на огромный плакат с изображением Марии Бринк – его не очень тайной любви – супердевушки, как он сам считал. Подпись черным маркером указывала, что это не просто плакат, а сокровище.
– Как же я устал, – сказал вслух Ник. Но он имел в виду совсем не работу, дела и прочие вещи, от которых люди обычно устают.
Ник задремал.
Прошло около часа.
Стук-стук. Стук-стук.
– Входи, – в полудреме произнес Ник.
Из-за двери показался Тони. Он улыбался.
– Что тебе? – проворчал Ник.
– Где же ты потерял свою вежливость, брат? – вопросом на вопрос ответил Тони.
– У меня ее никогда и не было. Тебе ли не знать.
– Пожалуй, что так. Но все-таки мог бы быть и полегче с Кэтрин.
– Если ей плевать на кольцо на твоем пальце, то это значит, что она дура. И что ты только в них находишь…
Тони коснулся обручального кольца на безымянном пальце, а потом начал его теребить.
– Очевидно, то, чего не находишь ты, – сказал он.
– Но гораздо интереснее, что они находят в тебе, – сокрушался Ник. – Как ни посмотри, но ты отвратителен.
– Не все является тем, чем кажется.
Ник закрыл глаза и покачал головой.
– Если ты пришел, чтобы пофилософствовать, то, может, в другой раз? – сказал он. – Я слишком устал.
Тони добродушно усмехнулся.
– Может, пора уже? – произнес он серьезным тоном, который так ненавидел Ник.
– Что?
– Ты знаешь.
Ник знал, но решил промолчать. Не первый раз. Он демонстративно повернулся лицом к стене, чтобы показать, насколько ему не нравится эта тема для разговора.
– Прошло уже полгода, как ты сбежал от них, – сказал Тони.
– И что с того? – тихо пробормотал Ник.
– Да так. Не пойми неправильно, ты можешь жить у меня сколько захочешь, но Ники, они же твои родители.
– И твои тоже.
– Повидайся с ними.
– Да к черту. Не хочу скандалить. Надоело.
– Хотя бы просто поздоровайся и скажи, что у тебя все в порядке. Это-то ты можешь?
– О боги, – застонал Ник. – Если я это сделаю, ты отстанешь от меня?
– Да. Мы закроем эту тему.
– Ладно, завтра заеду к ним.
Тони уже собирался уходить, но Ник его окликнул:
– С тебя кексы на завтрак.
– Ладно, – усмехнулся Тони и ушел.
* * *
Яркие лучи солнца падали на лицо Ника, намекая ему, что пора просыпаться. Он нехотя поднялся с кровати, зевнул и потянулся, а потом посмотрел на доску, висевшую возле двери.
– Забыл, – сказал он.
Ник подобрал джинсы с пола, а затем вытащил из кармана билет с концерта Джека Уайта. Он подошел к доске и прикрепил его к остальным своим трофеям. Здесь были билеты с концертов In This Moment, Diamante, Halestorm, The Pretty Reckless и многих других групп, которые так ненавидели его родители, потому что это не укладывалось в «План жизни Ника Эрхарта». Но, кажется, туда не укладывалось вообще все, что нравилось ему.
Даже эти черные джинсы.
– Слишком мрачно, – любила повторять мать Ника. – Такое носят только наркоманы.
– Спешащие на собственные похороны, – любил поддакивать ей муж.
Но больше всего они ненавидели футболку, в которой Ник часто ходил. Во-первых, она была черная, а во-вторых, на ней была изображена обнаженная девушка в белом колпаке с надписью «шлюха», сидящая на стуле спиной к зрителю. А по мнению четы Эрхартов, это было в крайней степени постыдно и пошло. Разве человек, который такое носит, может чего-то добиться в жизни, говорили они.
Ник ехидно улыбнулся, вспомнив недовольные лица родителей, и надел эту самую футболку на встречу с ними.
– То что надо, – заверил он себя.
После завтрака Ник отправился на Савин-Хилл-Авеню, где жили его предки. Сидя в автобусе, он много думал о том, что скажет родителям, как объяснится. Станет ли извиняться. Как примет его отец, а что скажет мать. Как он сам отреагирует на их слова и к чему сведется разговор…
– Да к черту, – вдруг сказал Ник вслух, и на него покосились несколько человек в автобусе.
Старушка, сидевшая перед ним, даже осуждающе покачала головой и поцокала языком. Из-за смущения Ник поспешил выйти из автобуса.
«Это не твоя остановка, дурак, – подумал он, оказавшись на тротуаре. – Вот и иди теперь».
Не без труда, но Ник все-таки добрался до Савин-Хилл-Авеню и увидел дом №206, из которого сбежал полгода назад. Он остановился. Три дерева на зеленом участке навевали воспоминания о детстве и приключениях, в которые его увлекал Тони. Стоило признать, что за красной дверью этого дома скрывалось не только плохое.
Прежде чем продолжить путь, Ник глубоко вздохнул. Нужно было морально подготовиться к встрече или битве, смотря как посмотреть.
– Ну давай, Ник. Соберись. Ты сможешь.
Его сердце колотилось от волнения и никак не хотело успокаиваться.
– Просто скажи им, что у тебя все в порядке. Скажи, что ты знаешь, чего хочешь, и будешь стремиться к этому. Хотя нет, это лучше не говорить.
Ник медленно зашагал в сторону дома с серой крышей. Он остановился перед дорожкой, идущей от тротуара к входной двери, и посмотрел на окна второго этажа.
– Может, стоило предупредить, что я приеду, – его взгляд переместился на красную дверь.
Ник закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он услышал, как из дома доносятся знакомые голоса – мелодичный мамин и неотесанный папин. Здесь было не только плохое. На миг в его груди зажегся теплый огонек, а на лице появилась легкая улыбка, но стоило ему открыть глаза, как она пропала. Пропала туда, куда пропадают все улыбки, когда видишь кошмар наяву.
Ник не сразу понял, что произошло, но что-то точно было не так и с участком, и с самим домом. Первое, что бросилось в глаза, – зеленый газон. Он стал серым с заметными проплешинами и небольшими сугробами снега. Но изменился не только газон. Казалось, что все, что находилось в границах участка дома №206, потеряло цвета. Даже дверь стала серой.
Но хуже всего было не это.
Ник протер глаза, полагая, что у него что-то случилось со зрением.
– Черт, да что со мной? – спросил он себя вслух. – Почему все черно-белое? Как в тех старых фильмах с Хамфри, как его… которые любит брат. Ерунда какая-то.
Ник несколько раз поморгал, но это ничего не изменило, участок с тремя деревьями все еще был черно-белым. Он посмотрел на соседский дом, с ним было все в порядке – дом окружал идеальный зеленый газон. Да и садовых гномов едва ли можно было назвать черно-белыми. А главное, там не шел снег.
Взгляд Ника вновь сместился на родительский дом. Он потряс головой, но ничего не изменилось.
– Бред какой-то, – сказал он и все-таки сделал шаг вперед. – Неужели мистер Келлерман прав и у меня галлюцинации? А может быть, мне не стоило есть те кексы с сюрпризом, которые приготовил брат?
Ник рыгнул и постучал себя по груди.
– Да, не стоило. Но они такие вкусные.
Он перешагнул невидимую границу, где черно-белый участок земли стыковался с цветным. Но оказавшись там полностью, его тело не потеряло цвета.
– Странно. Галлюцинации я еще могу объяснить, но почему здесь так холодно?
Несмотря на это, Ник зашагал к двери, которая раньше была красной.
– Может, я задремал в автобусе? – спросил он себя, а затем трижды постучал.
Дверь открылась в тот момент, когда Ник начал трясти головой, пытаясь в последний раз развеять иллюзию. Ему бы стоило смутиться, но на его лице отпечатались совсем другие эмоции.
– Кто вы? – не скрывая удивления, спросил он у темноволосой женщины, стоявшей перед ним.
Она смотрела на него с не меньшим удивлением.
– Я здесь живу, – ответила женщина. – А кто вы?
– Подождите, но это же бред какой-то. Это дом моих родителей!
– Боюсь, вы ошиблись, молодой человек. Этот дом я купила еще год назад.
Ник посмотрел за спину женщине и увидел, что гостиная дома, в котором он вырос, выглядит совсем иначе, чем полгода назад. Учитывая консервативные взгляды его родителей, это было крайне маловероятно.
– Это ведь дом №206 по Савин-Хилл-Авеню? – спросил Ник, надеясь на недоразумение.
– Да, – ответила женщина.
Но недоразумения не было. Тогда что это?
– Бред какой-то, – прошептал Ник, и тут до него наконец-то дошло, что женщина, стоявшая перед ним, тоже черно-белая, как и весь участок, как и весь дом, как мебель в нем, как все здесь.
– Простите, – сказал он дрожащим голосом и убежал.
О проекте
О подписке