Творец

Тина

Я вымыла кисти и оставила картину сохнуть. Все дела на сегодня завершены, до окончания работы детского сада оставалось ещё часа полтора. Как раз оставалось время спокойно выпить кофе и почитать. Я взяла любимую керамическую турку, засыпала зёрна в кофемолку, отмерила холодной воды. Просмотрела ежедневник. Через неделю заканчивался приём работ на конкурс иллюстраций для масштабного проекта. В следующем месяце открывалась городская выставка, к которой я рассчитывала закончить три картины. Плюс куча текущей работы.

Обычно кофе на моей плите варится ровно пять с половиной минут. Я задумалась, и меня настигли одновременно два схожих друг с другом звука. Первый – это сбежал кофе, которому отчего-то понадобилось на это не больше трёх минут. Второй…

Я медленно закрыла ежедневник, сделала глубокий вдох и, стараясь взять себя в руки, повернулась к окну.

На подоконнике нога на ногу сидел Лео. Незажжённая сигарета в зубах, экстремально фиолетовый ирокез на голове, жёлтые очки, яркие витражные крылья, берцы размера этак сорок пятого, на руках шрамы от ожогов, которые он и не пытался скрывать. Лео улыбнулся. Постарался как ни в чём не бывало, но понял, что со мной этот фокус не пройдёт, и опустил взгляд.

Я знала, что это когда-нибудь случится. Чего душой кривить, я хотела, чтобы ко мне пришли и начали уговаривать. Но оказалась не готова к такому повороту событий. Я думала, с высокомерно-отстранённым выражением лица молча поставлю нужную подпись и сделаю вид, что знать больше никого не хочу. Возможно, так и получилось бы, явись ко мне кто-то более официальный и незаинтересованный. Но Лео? Тот, с кем мы огонь и воду, бюрократию и произвол прошли?

– Кофе нальёшь? – спросил он.

Я посмотрела на залитую чёрной жижей плиту – результат искусственного ускорения хода событий, нередкий побочный эффект от соприкосновения миров, и почувствовала, что сама закипаю не хуже воды. Леонард, как всегда, уловил моё настроение, спрыгнул с подоконника и решительно взялся за уборку и приготовление новой порции.

Наблюдение за ангелом, который хозяйничает на кухне, оказалось неплохим успокоительным средством. Через положенные пять с половиной минут кофе был готов, а я – готова начать беседу. Лео разлил кофе по чашкам и подал одну мне.

– Плохо нам без тебя, Тинка, – без прелюдий сообщил он, сделав глоток.

Несмотря ни на что, я его очень любила. Мой лучший друг, мой верный соратник, ангел Леонард, замначальника отдела бытовой магии, пришёл-таки меня уговаривать. Конечно, не он принял решение, но всё же.

– Зато мне хорошо, – отозвалась я.

Он скептически улыбнулся одним углом губ.

– Да ну.

– Ну да. Садись.

Мы сели на подоконник.

– Закурю? – спросил ангел.

– Не вопрос.

Лео щёлкнул пальцами, вспыхнул огонёк. Он с удовольствием затянулся сигаретой, а ещё одну предложил мне. Я отказалась. Некоторое время мы пили кофе в молчании.

– Тин, там шеф… – решился, наконец, Лео. – Очень просит тебя прийти. Хочет с тобой увидеться. У него есть для тебя специальное задание.

Я усмехнулась.

– Надо же! Меня не вызывают, не приказывают, а просят прийти!

– Да. Ты же так долго не выходила на связь…

– Надеюсь, догадываешься, почему? – зло бросила я.

Леонард молчал. Я уставилась в окно, на апрельский город, который скидывал с себя остатки грязного снега, на высокое весеннее небо. Мои руки были испачканы масляной краской, мне вскоре нужно было забирать из детского сада дочку – Маришке почти шесть лет. В свои двадцать семь я работала художником-иллюстратором, у меня наконец-то началась стабильная хорошая жизнь, появилось любимое занятие. Я впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Получила передышку, перестала разрываться между мирами, хоть и стоило это мне… Мне двадцать семь, если не брать в расчёт предыдущую вечность, которую я всегда вижу, когда смотрю на себя в зеркало. Мои глаза – как бывало вдохновенно разливался соловьём Леонард под чашку кофе с каплей чего покрепче – цвета первой апрельской зелени, с коричневыми прожилками, схожими с шелухой прошлогодней сухой полыни… Мои глаза навсегда вобрали в себя боль прожитых жизней. Моя внешность менялась, но они не менялись никогда.

– Лео, ты в курсе, сколько на мне служебок висит? Почему бы меня просто не уволить?

– Да в курсе уж. Шеф показывал. У меня вот тут, да где же… – он зашарил по карманам джинсов, – а, вот оно. Держи пропуск. Всё официально.

Он протянул мне смятую бумажку в пятнах. В углу светилась печать с гербом. Я взяла её, пробежала глазами. Сплошные канцеляризмы и деловые обороты, ни грамма смысла. Но с этой бумагой я могла прийти в офис Небесной канцелярии и провести там какое-то время без ущерба для себя.

– Я пытался с тобой связаться, ты же помнишь, – серьёзно произнёс Леонард. – Это зависело не от меня. Как только шеф упомянул о тебе, я сразу же вызвался, первым.

Он вытащил из другого бездонного кармана похожую бумажку. Только печать уже не светилась – ангел использовал пропуск в мир людей.

Я допила остатки кофе. Взглянула на Леонарда. Он тоже смотрел в окно, сняв жёлтые очки, которые придавали ему легкомысленный вид. Меж бровями залегла складка, и я видела море в его глазах – в отражении оконного стекла. Чего мы с ним только не творили в своё время, шеф за голову хватался. Сколько от него шло вдохновения, он буквально фонтанировал какими-то идеями, что-то делал, куда-то бежал…

И я решилась:

– У меня час. Мне ребёнка из сада забирать. Подожди, переоденусь.

Он кивнул без лишних слов.

Вернувшись, я застала Лео в своём рабочем кабинете. Он стоял перед мольбертом и рассматривал новую картину. Я вздохнула. Ощущение, как будто в детстве кто-то читает твой личный дневник.

– Нравится? – приблизившись, спросила я.

– Да.

В верхней части картины раскинулось небо. Среди старых развалин горел костёр, искры от которого летели вверх, смешиваясь с падающими звёздами.

– Та-а-ак… – глядя на меня поверх очков, протянул Христиан Сергеевич, – явилась наконец.

Я молча смотрела в окно, облокотившись о колонну. Руки скрестила на груди, одну ногу заложила за другую. Лео же, напротив, с шиком развалился в самом удобном кресле, вытянул ноги в мощных берцах и достал сигареты. Впрочем, сразу же убрал после недвусмысленного взгляда Христиана Сергеевича.

– Явилась, – повторил шеф и, бегло пролистывая в беспорядке разбросанные по столу бумаги, забормотал себе под нос: – Задание провалила… отчёт не предоставила… хм-м… послала матом секретаря, явившегося за материалами… требуется разбирательство… уволить по статье… Так!

Шеф одним движением смахнул документы на пол, сцепил перед собой руки и уставился на меня в упор.

– Изволь объясниться.

– Что я должна объяснять? – поинтересовалась я, продолжая изучать облака за окном. – У вас есть все сведения. Поступите по закону, и делу конец. Могу написать заявление сама, хотите – увольняйте по статье. Мне всё равно.

– Ишь какая! Всё равно ей. Ты меня не учи, – спокойно проговорил шеф. – Ты лучше на меня посмотри.

Сглотнув ком в горле, я перевела взгляд на его лицо, суровое, в лёгких морщинках, но с необыкновенно добрыми голубыми глазами.

– Послушай, для меня вот это, – Христиан Сергеевич повёл подбородком в сторону раскиданных листков, изобличающих мою некомпетентность, – не имеет ровным счётом никакого значения. Одно моё слово, и никто даже глянуть косо на тебя не посмеет, не то чтоб доносы строчить. Ты мне лучше скажи как на духу, в чём дело? Я понимаю, случилось трагическое происшествие, но мы разобрались, восстановили тебя в другом отделе. Можно продолжать работу.

– В чём дело? – с иронией переспросила я. – У меня ребёнок. Работа. У меня жизнь. Мне не до ваших заданий. Что я за это получу? Где мои гарантии? Зарплата, уверенность в будущем, отпуска, больничные? Конечно, раньше я так не говорила, но времена меняются, шеф. Многое проходит, и я хочу жить и наслаждаться жизнью. Жить по-человечески, а я ведь человек, если вы не заметили!

И так далее, и тому подобное… я настолько разошлась, что никто и слова не смог бы вставить. Да они и не пытались. Шеф внимательно и серьёзно взирал на меня поверх очков, и на его лице не шевелился ни один мускул. Лео утонул в кресле, расслабленно откинул голову назад и чуть улыбался.

– …С меня хватит. Ищите на эту собачью работу других творцов. Их много, молодых, талантливых. Горы вам свернут. А с меня хватит.

Словно в ответ на мои слова тихонько скрипнула дверь. Вошла девушка – воистину небесное создание: прозрачные крылышки, газовое платье, туфельки, огромные сиреневые глаза. Увидев нашу компанию, она смутилась.

– Простите, Христиан Сергеевич, я не знала, я потом зайду…

– Нет-нет, голубушка! – быстро произнёс шеф. – Проходите, проходите.

Девушка проплыла мимо меня, встрёпанной и злой, в обычной чёрной майке и потёртых джинсах, и положила на стол розовый, мелко исписанный листок.

– Вот отчёт, Христиан Сергеевич. За прошлую неделю. Три мечты исполнены, две в разработке.

– Спасибо, Лия, – кивнул шеф.

Девушка скромно улыбнулась:

– Тогда я пойду?

– Разумеется. Да, вы же ещё не знакомы! Это Алевтина, наш творец. Тина, это Лия, в настоящее время занимает должность мечты.

Я потеряла дар речи. Девушка со смущённой, но уверенной улыбкой подала мне руку. А я только и могла, что смотреть в эти прозрачно-сиреневые глаза. Потом покосилась поверх её плеча на Лео. Тот вяло помахал мне из недр кресла. Девушка опустила так и не дождавшуюся пожатия ладонь, вежливое воодушевление сошло с её лица и, взмахнув крыльями, она выскользнула из кабинета.

– Вы что творите? – спросила я севшим голосом.

– Вот видишь, как приходится работать. – Шеф развёл руками. – Она прекрасная фея, но…

– Да её убьют на первом же серьёзном задании! – уже не сдерживаясь, заорала я. – Да она хоть демократизатор умеет в руках удержать?! Если вы не можете подыскать достойную мечту, сократите эту должность, но не надо превращать сотрудников в расходный материал! И вы ещё удивляетесь, почему от вас бегут! Вы удивляетесь, почему творцы бросают работу! Вам плевать на нас, вам лишь бы планы выполнять…

Христиан Сергеевич предостерегающе поднял палец, но меня это не остановило.

– Скажите прямо, ради чего вы меня сюда притащили. Если уж вы на должность мечты фей-однодневок принимаете, то найти творца на халтурку – раз плюнуть. Зачем я понадобилась?

– Тина, – серьёзно проговорил шеф, – дело в том, что у меня есть некоторые основания полагать, что наша Мечта жива.

Наступила тишина. Я не верила своим ушам. Чтобы шеф, трезвомыслящий профессионал… нет.

– Нет. Это невозможно. Я была там. Я, а не вы. После такого не выживают. Никак. Никто. И даже невзирая на это, я пыталась её отыскать целый год. Год! Шеф, я чуть не сдохла за этот год, и не только не нашла её, но и не получила ни единого послания от вас. Ни-че-го. Я чуть не сошла с ума, сама едва выжила, а вы… Что делали вы, шеф? – В моём голосе зазвучала горечь. – Вы дали мне хоть что-то? Вы дали мне хотя бы кусочек веры? Вы бросили меня так же, как бросили и её. И теперь желаете невозможного. Теперь, когда, похоже, осознали, что натворили.

Я осеклась, перевела дух. Христиан Сергеевич молчал.

– С чего вы взяли, что она может быть жива? – спросила я.

– Я всё подробно расскажу, если ты согласишься снова работать, – ответил шеф. – Дам инструкции. Обсудим план.

Я прикидывала плюсы и минусы, но все доводы разума затмевал один образ. Река, бетонный парапет, закатное солнце, серебряный медальон в руках Беллы…

– Не возьму, – говорю я и отворачиваюсь от слепящего солнца. – Ничего с тобой не случится. Я буду рядом.

– Бери! – Она суёт мне в руки медальон. – Я настаиваю. Если всё пройдёт хорошо, вернёшь. Если нет… нельзя, чтобы он пропал.

Я кручу в руках безделушку.

– Что там?

Она улыбается своей солнечной, немного лисьей улыбкой.

– Не узнаешь точно, пока не придёт время открыть.

– Ладно. – Я прячу медальон в карман. – Белла…

Но она не слушает, берёт меня за запястья и заглядывает в глаза. Солнце золотит её невозможно рыжие волосы.

– Я должна рискнуть, понимаешь? Я больше не могу так работать. Демократизаторы, лопаты, шифрограммы… Это всё не для мечты. Раньше было иначе. Я знаю. Чувствую. Я должна хотя бы попытаться.

– Аврелий не позволит тебе, – вырывается у меня последний аргумент.

– Он не вправе мне запретить, – спокойно возражает она.

Мы крепко обнимаемся.

– Будь осторожна.

– Люблю тебя.

Я изо всех сил старалась создать для неё пространство. Даже когда поняла, что всё потеряно, была на её стороне. Никто не пришёл нам на помощь. О её гибели я узнала от Леонарда, похоже, единственного моего друга в этой шарашкиной конторе. Сквозь жуткие помехи он дозвонился до меня, попытался что-то объяснить. Но стоило мне уловить смысл, связь оборвалась. Как ни пробовала я связаться с офисом Небесной канцелярии, где числилась внештатным сотрудником, все попытки оказались тщетными. Я осталась одна.

А через некоторое время как ни в чём не бывало мне начали поступать из офиса задания и запросы на планы. На контакт со мной выходили исключительно незнакомые лица. Выяснилось, что меня вообще перевели в другой отдел. Я ничего не знала о своих бывших коллегах. Было от чего разозлиться! Естественно, задания я и не думала выполнять, больше всего хотелось, чтобы от меня отстали и исключили из внештата. И вот, пожалуйста, ни с того ни с сего потребовалась моя помощь.



Мимо громадных, от пола до потолка, окон пролетали облака. Где-то у горизонта зарождалась радуга.

– Оплата? – поинтересовалась я.

– Вера, – просто ответил Христиан Сергеевич. – В необходимом тебе количестве.

– Вы разоритесь, шеф, – усмехнулась я. – После того, что было, веры мне нужно много. Плюс я требую достаточный запас веры для моей семьи. Чтобы хватило всем. Надолго.

Брови шефа поползли вверх. Лео посмотрел на меня с явным уважением.

– Для всей семьи, – повторила я с нажимом. – Иначе ищите другого творца. Повторюсь, недостатка в энтузиастах не будет.

Шеф снял очки и устало потёр переносицу.

– Согласен, – кивнул он. – На днях Гарольд подготовит новую должностную инструкцию, и мы с тобой обсудим план. И ещё: работать будешь с напарником.

Я с надеждой взглянула на Лео, но шеф утопил в стол одну из многочисленных кнопок и велел:

– Аврелий, в мой кабинет, немедленно.

– Нет! – почти выкрикнула я в ярости.

После такого я точно была готова развернуться и уйти. Но буквально в ту же секунду ангел материализовался посреди кабинета, и сбежать мне не позволила гордость. Аврелий, заведующий отделом исполнения желаний, – забранные в хвост чёрные волосы, простая униформа, шрам на одном крыле у самого плеча. Он посмотрел на меня, и его тёмные глаза вспыхнули острой неприязнью. Я посмотрела на него и… не знаю, что там отразилось на моём лице, но мы так и не сумели расцепить взгляды, пока до нас не донёсся голос шефа:

– Уважаемые коллеги, благодарю за содействие и понимание.

Аврелий молчал, и я прекрасно знала это его молчание – хуже воя на болотах.

– Работаете в паре, – ещё раз повторил шеф, чтобы дошло до обоих. – Сложно, понимаю. Поверьте, никому не легче. Леонард, будь добр, сходи к Гарольду и попроси его как можно быстрее оформить Тине бессрочный пропуск.

Лео подмигнул мне и испарился. Шеф продолжал:

– Тина, заберёшь пропуск на выходе. Дополнительные инструкции получишь завтра. Вопросы есть? Нет? Свободны. Аврелий, проследи, чтоб Тина добралась без проблем, вижу, отвыкла. Ну, марш отсюда, идите-идите…

У меня и правда начинала кружиться голова – человек не мог здесь долго находиться, так же, как и ангел в мире людей. Аврелий так и не проронил ни слова и ничему не удивился. Очевидно, его проинструктировали заранее. Мы дружно развернулись и пошли к выходу.

– Тина. Аврелий.

Неожиданно мягкий голос шефа настиг нас около самых дверей. Мы обернулись.

Христиан Сергеевич, сидящий за громадным столом в самом конце кабинета, выглядел бесконечно уставшим. Сейчас бросилось в глаза, как он постарел за эти годы.

– Я всё понимаю, всякое бывало. Вы простите, если что не так. Ничего личного. Это работа. Но… вы постарайтесь уж. Постарайтесь на славу. Пожалуйста. Этому миру нужны настоящие мечты. И нужны хорошие творцы. Нам всем. Как никогда.