На следующий день я вновь проспал почти до обеда, пока меня не вырвал из царства Морфея навязчивый звук. Это вибрировал мой мобильник. К удивлению, я обнаружил больше десяти пропущенных от Лиссы. Затем в номер несколько раз постучали. С ледяным спокойствием я набросил халат на пижаму и ринулся открывать дверь. На пороге увидел обеспокоенную девушку, которая с претензией смотрела на меня в упор. По ее лицу заметил, что та была мной недовольна.
– Вот, держите! – строго сказала она и протянула мне бумажку.
Не став дожидаться приглашения, пока я приходил в себя, девушка быстро прошмыгнула в комнату.
В руке у меня оказалось письмо от Питера. Я по привычке достал очки и начал читать его, меряя шагами помещение.
«Дорогая, Лисса! Моя милая девочка, я так сожалею, что не могу тебе все объяснить. Знаю, как ты сильно переживаешь. Однако со мной все в порядке. Надеюсь, вы уже встретились с профессором Гренелем. Я почти в этом уверен, ведь он никогда бы не бросил нас в беде. Ты должна кое-что будешь сделать. Найди моего ученика по имени Фабрис Дюпон. Он в курсе происходящего и точно поможет. Его адрес: de la Reynie, 27, 86. Паскалю скажи, чтобы меня не искал. Я сам выйду на связь. И попроси у него прощение за то, что втянул во все это. С любовью, отец».
– Надеюсь, этот студент прояснит ситуацию, – с заминкой предположила Лисса, когда я отложил листок на стол.
– Если только он и сам не в бегах, – произнес сипло я, теряясь в догадках.
– Значит, нужно отправиться к нему прямо сейчас, – приказным тоном отчеканила девушка, собираясь на выход. – Я дождусь в холле, – добавила, видя, что я еще не готов.
– Хорошо. Только сперва мы заедем в Национальный архив.
– А это не подождет? – с критикой покосилась она на меня.
– Это связано с нашим расследованием, – объяснил я.
– А почему не в библиотеку отца? У него отличное собрание сочинений, – с сарказмом ухмыльнулась она.
– В коллекции Национального архива собрано самое большое количество старинных рукописей и фолиантов, которые вряд ли найдутся в обычной публичной библиотеке или кабинете Питера.
– Как скажите, – помедлила та. – Тогда пока вызову нам такси.
Наспех одевшись в вельветовые светлые брюки и клетчатую рубашку, я не стал даже бриться, захватив с собой лишь необходимые вещи. И спустя десять минут уже сидел в машине, которая несла нас по улицам города мимо офисных зданий и магазинов.
В воздухе ощущался запах лета, а на дворе стояла невыносимая жара. В парках сновали влюбленные парочки, которые неспешно прогуливались, а также туристы, разинувшие рты и глядевшие по сторонам.
Из окна авто доносился аромат сладкой выпечкой и дорогих духов. К слову, о парфюме, у Лиссы он был с тонкими нотками нежных цветов. Сама она на этот раз выбрала в качестве наряда бледно розовое платье, и оно, несомненно, ей шло. Простенький образ дополнила соломенная шляпка, которая казалась ей велика.
С какой-то грацией и шармом девушка наблюдала за проходящими мимо людьми. И я поймал себя на мысли, что у нее, наверное, нет отбоя от женихов. Но спрашивать о личной жизни не стал, решив, что это точно не к месту.
Добравшись довольно быстро до архива, я отметил, что в будний день там было немноголюдно. В основном в читальном зале проводили время абитуриенты, которые без особого энтузиазма штудировали пособия в надежде поступить в лучшие вузы страны.
Как и полагается, в таком заведении было крайне тихо и слишком душно. Однако все это не смогло утаить от меня красоты интерьера. Под сводчатой аркой галереи сияли великолепные витражи. Здесь, я чувствовал себя, как рыба в воде. А от количества книг захватывало дух.
– И что нам здесь нужно? – спросила, придерживая меня под локоть Лисса, когда мы завернули в отдел литературы XVIII века.
– Что-то, что прольет свет на причастность известных деятелей культуры к масонскому ордену.
Спутница посмотрела на меня недоверчиво, но не стала задавать лишних вопросов.
– Тогда нам нужно пройти в соответствующую секцию, где собраны все материалы за нужный период, – подсказала она.
Надо сказать, что парижский Национальный архив казался огромным по сравнению с подобными учреждениями, оттого отыскать в нем что-то конкретное было достаточно сложно. Мы долгое время рассматривали полки, изучая их содержание, пока меня не одернули.
– Вот, смотрите, – указала дочь Беккера на старинное издание под названием «Мистификация, масоны и эзотерика XVIII века».
– Думаю, подойдет, – кивнул я и доставал со стеллажа тяжелую изрядно потрепанную книгу.
Мы прошли за ближайший столик с торшером, усевшись друг напротив друга. Пока девушка следила за обстановкой, я пролистывал фолиант в надежде обнаружить что-то стоящее. Наконец, спустя полчаса, мне посчастливилось наткнуться на нужную запись.
«Поскольку Гёте был членом «Баварских иллюминатов», то тесно связанный с ним духовно Моцарт – тоже подозревался в связях с масонами. Тайное братство, основанное в 1776 году Адамом Вейсгауптом, было создано с целью строительства «нового Иерусалима». Все его участники были приверженцами деизма – направления, признающего существование Бога, а также отрицающее большинство сверхъестественных и мистических явлений.
Вейсгаупт рассчитывал создать организацию на базе масонских традиций, но позже изменил свое решение, сочтя тайны общества слишком широкодоступными. Он верил в то, что настанет тот день, когда человек обретет способность управлять собой в любых обстоятельствах, стремясь никому не навредить, творя лишь добро.
В намерения Адама входили лишь восстановление естественной религии и распространение морали, побуждающей людей учиться владеть собой. Он проповедовал такой образ жизни, надеясь привести человека к состоянию полной свободы и равенства».
– И как это должно нам помочь? – спросила Лисса, подсматривая в текст через плечо.
Я не заметил, как она тихо подкралась и наблюдала еле дыша.
– Насколько помню, Вейсгаупт неоднократно делал критические замечания в адрес католической церкви, обвиняя ее в лицемерии. Кроме того, он пытался освободить общество от суеверий и предрассудков.
– Но, по-видимому, у него ничего не вышло?
– Неоднозначные публичные высказывания почти привели к завершению его академической карьеры. Именно тогда Адам понял, что бороться в открытую с «врагами разума» невозможно.
– Да уж! Смелости ему не отнимать. Но, если Гёте был членом общества «Баварских иллюминатов», то, как же со всем этим был связан Моцарт?
– В орден иллюминатов нельзя было вступить просто так. Поэтому его туда, скорее всего, пригласили. Возможно, мы найдем ответы на многие вопросы в письмах.
– В каких еще письмах? – переспросила, сводя брови домиком, девушка.
И тут я понял, что проговорился. Пришлось срочно реабилитироваться.
– Извини, что сразу не показал, – чуть ли не простонал. – Но на то были веские причины.
– Вот как! – надулась она.
– Пойми, речь идет о твоей безопасности. Я сегодня тебе собирался о них рассказать.
– Можно взглянуть?
– Конечно, – сказал я и начал копаться в портфеле.
– Вы что их с собой принесли? – негодовала Лисса, потирая нервно конверт, который успел передать.
– Я не мог их оставить в отеле, зная, что за нами следят.
– О чем вы? Вы в этом уверены? – посмотрела она на меня, как на умалишенного.
Тут должен признаться, что накануне вечером увидел за окном своего номера синий «Вольво». Затем похожая машина ехала за нами прямо до самой библиотеки. Об этом я сообщил девушке, стараясь максимально сгладить углы. Но у меня совсем плохо вышло.
– Не знаю, что думать! Вдруг нам прямо сейчас угрожает опасность? – резко встала она в попытке сбежать за ближайший стеллаж.
Я как нашкодивший котенок, проследовал в темный угол за ней.
Стоя прямо у аварийного выхода, Лисса извлекла из конверта письма и принялась их рассматривать. Прищуриваясь, какое-то время она пыталась читать. Однако я видел, что все попытки были тщетными.
– Послания зашифрованы стенографией, – объяснил я.
– Да, и я, к сожалению, ничего в этом не смыслю.
– Наверное, нам придется искать помощи у Питера.
– Отец изучал стенографию?
– Не уверен, но он говорил, что работает в данном направлении.
– Уже почти шесть, – сказала девушка, взглянув на часы. – Пора ехать к Фабрису.
– Ты права, стоит поторопиться, – кивнул я.
– Выйдем здесь, – показала она в сторону аварийного хода. – Так будем уверены, что хотя бы на время избавимся от слежки.
Когда мы оказались на улице, я вдохнул свежий воздух полной грудью. Спустившись по запасной лестнице, мы вышли с торца здания. Во дворе не было машин, и я предложил прогуляться. До дома студента оставалось буквально пару кварталов, и спутница, не став спорить, быстро согласилась.
К тому времени я не надеялся, что мы застанем парня дома. Однако медлить и откладывать встречу не было смысла.
Добравшись до указанного Питером адреса, в холле здания мы застали консьержку.
– Добрый вечер, мадам, – сказал вежливо я.
По ее внешнему виду было заметно, что та не очень рада гостям, которые отвлекли от чтения увлекательной мелодрамы.
– Не могли бы вы подсказать, где можно найти мистера Дюпона?
Пожилая женщина пристально посмотрела на нас оценивающим взглядом и скупо ответила:
– Добрый вечер… Вы имеете в виду господина Фабриса?
– Да, да. Именно его, – закивала Лисса головой как болванчик. – Он дома?
– Должен быть. По крайней мере, сегодня не выходил.
– Отлично, тогда мы можем его навестить? – без лишней волокиты пытался я перейти сразу к делу.
– А кем вы ему приходитесь? – с подозрением продолжала расспросы консьержка.
В то время как я стушевался, дочь Беккера умело переняла инициативу на себя.
– Понимаете, я и Фабрис учимся на одном факультете, – невинно захлопала ресницами девушка. – Он забыл кое-что важное в университете, и мне необходимо ему это срочно вернуть.
– Я могу и сама передать, – проигнорировав просьбу, заявила мадам.
– Нет, нет! Простите, но это кое-что личное. Мы хотели сделать сюрприз, – виртуозно выкрутилась вновь моя спутница.
За актерское мастерство ей мысленно поставил «пять» автоматом.
– Ну, раз так, проходите, – фыркнула та. – Квартира 86 на седьмом этаже.
– Спасибо, – сказал я и поспешил к старому лифту.
Подъемная кабина в силу возраста медленно доставила нас куда следует, и мы буквально вывалились на пролет, желая скорее покинуть тесное пространство.
Когда постучали в нужную дверь, за ней оказался высокий худощавый парень лет двадцати пяти. На первый взгляд, он не выделялся ничем особенным. Я бы даже сказал внешность его была посредственной и неказистой: пышная рыжая шевелюра, прямой длинный нос с небольшой горбинкой, слегка пухлые губы и карие почти черные глаза.
Юноша, одетый в серые домашние спортивные брюки и повидавшую виды растянутую футболку, явно был в замешательстве, увидев на пороге двух незнакомцев. И снова Лисса спасла ситуацию.
– Добрый вечер, Фабрис, – произнесла она томно, перейдя сразу на «ты», пытаясь, то ли очаровать юношу, то ли втереться в доверие. – Нас прислал мой отец. Прости, что без предупреждения, но он не оставил твоих контактов. Надеюсь, мы тебя не отвлекаем? – будто всерьез поинтересовалась она.
– Здравствуйте, – тот откровенно замялся и пропустил нас недоверчиво в комнату. – Проходите, – и мы проследовали за ним.
– Давайте, не будем терять времени на любезности, а перейдем сразу к делу, – продолжила приказным тоном девушка, войдя в образ, который никак с ней не вязался.
– Хорошо, – выпрямил спину хозяин жилья, пытаясь ей соответствовать.
Увидев, что Лисса не с того начала, я решил, во-первых, представиться.
– Паскаль Гренель – старый друг Питера, а это – его дочь, – пояснил я, стараясь расположить молодого человека.
И мы пожали руки друг другу.
– Доктор Беккер сказал нам, что мы можем к тебе обратиться, – добавил я, словно оправдываясь.
– Ах! Профессор! – до Фабриса начала доходить суть происходящего. – Может быть, чаю или кофе? – промямлил неуверенно.
– Пожалуй, два кофе, – оповестила Лисса, сделав заказ за меня.
Пока Дюпон орудовал на кухне, мы принялись с интересом осматривать его убежище. Как и он сам, его квартира была невзрачной. Стерильно белые стены. В углу единственной комнаты огромные стопки книг до потолка. На окнах темно-серые шторы со странным рисунком-абстракцией.
Главным объектом всего помещения было рабочее место: длинный металлический компьютерный стол со всей необходимой современной техникой. Спал Фабрис, как я понял, на раскладном диване, который уже был собран до нашего появления. Именно на нем мы и расположились.
Вернувшись, парень разместил две кружки с горячим напитком на небольшом журнальном столе прямо напротив нас.
– Так, ты знаешь, где мой отец? – хищно прищурилась Лисса, оглядев студента с головы до пят.
Юноша, уже привыкший к напору незваной гости, немного расслабился, расправил плечи и заговорил:
– В последний раз, когда мы виделись, он сказал, что поедет в Руан.
Мы с девушкой переглянулись, отнесясь скептически к услышанному.
– Что ему там понадобилось? – не давала спуску Лисса бедному парню. – Почему о своих планах он поставил в известность только тебя? – заглянула она ему прямо в зрачки, пытаясь проникнуть в самую душу.
Девушка казалась очень убедительной, хотя и не играла по правилам. При этом про себя я даже подметил, что в своих чувствах она была честной и максимально открытой.
– Поверьте, я не мечтал оказаться во всем этом замешанным, – буркнул смущенно молодой человек.
– Мы тебе верим, – сказал я, стараясь немного подбодрить парня.
– Все началось с поездки профессора в Вену. Там он прочитал несколько лекций в местном университете, – перевел дыхание Дюпон и с запинкой продолжил. – Из слов доктора понял, что тот заранее планировал посетить родные края Моцарта, и даже побывал на экскурсии в его доме, после чего отправился в Собор Святого Стефана, где композитор создавал свои шедевры. Спустившись в катакомбы, в которых расположено подземное кладбище, Питер случайно наткнулся на какой-то тайник. Там он нашел личные письма и дневники.
– Так документы все же Амадея? – вспыхнула Лисса, наивно полагая, что подбирается к истине.
– Нет, нет! Это вряд ли… Текст определенно написан кем-то другим. Мы сравнивали его с почерком Моцарта и пришли к выводу, что их писал ему Гёте. И тот и другой хорошо знали латынь. Что же касается стенографии, то не уверен, – нервно сглотнул тот, – хотя вполне может быть, ведь техника получила особое развитие в конце XVIII века.
Я видел, как дочь Беккера жадно ловила каждое слово, хватаясь за любую информацию, как за последнюю соломинку.
– Хорошо… допустим, отец действительно нашел настоящие артефакты? Это из-за них его теперь ищут? Кто эти люди? – не унималась она, глядя на юношу испепеляющим взглядом.
– Не знаю, – взвыл парень, схватившись за голову. – Определенно могу сказать лишь одно, что они очень влиятельные.
– Но как папе все-таки удалось отыскать эти бумаги? Неужели за двести лет никто их прежде не видел? – удивилась искренне девушка.
– Судя по всему, мало кому в голову приходило исследовать подземное кладбище, – предположил Дюпон. – Все имеющиеся там захоронения в основном производились в XVIII веке. С тех пор туда наведываются далеко не все желающие, а только лишь посетители с крепкими нервами.
– Это уж точно не про меня, – поморщилась Лисса. – И все же, почему именно Руан? И зачем отец отправился туда один? – насупилась девушка, уже мечась из стороны в сторону, то и дело, ставя бедного юношу в некрасивое положение.
В воздухе повисло тяжелое неловкое молчание.
– В письмах Гёте мы нашли упоминание об астрономических часах, которые расположены в Нормандии. Больше, к сожалению, ничего не знаю. Профессор не пожелал объяснять мне подробности. И, как я понял, не рискнул привлекать к дальнейшим поискам, сочтя это опасным.
– Он после этого связывался с тобой? – спросил я, рассчитывая на положительный ответ.
– Нет, – совсем поник парень, – но надеюсь, что с ним все в порядке, – словно озвучивая мысли вслух, продолжил запнувшись.
– А что на счет посланий, зашифрованных стенографией? – передал Фабрису конверт я, который накануне мне вернула на хранение Лисса, – Вы с Питером смогли их прочесть?
– Да, у нас получилось. У меня есть все записи, сейчас покажу.
И он скрылся на кухне, а мы устремились за ним.
В помещении площадью всего несколько квадратных метров с потолка одиноко свисала единственная лампа. Щурясь, в тусклом свете рассмотрел маленький угловой диван и обеденный стол. В другой стороне скромно стояли небольшой морозильник, плита и умывальник.
Парень присел на корточки и начал шарить в духовом шкафу. В уме про себя я отметил, что это отличный тайник. Сам бы никогда не додумался, что-то спрятать в таком месте и, тем более, там искать.
Оттуда Дюпон извлек небольшой сверток, в котором были бережно завернуты переводы. Их он молниеносно протянул мне слегка дрожащими руками. Видимо, доверить такое сокровище моей спутнице студент побоялся, чтобы в очередной раз не контактировать с ней из чувства самосохранения.
Я велел молодым людям вернуться в комнату, выпил стакан прохладной воды, а затем, расположившись на прежнем месте, вскрыл бережно труды Беккера, которые оказались обычной тетрадью.
Вот, что ему удалось расшифровать в первом письме:
«Дорогой мой друг А, я долго не мог найти времени для встречи с тобой. Но ты уж прости, ведь я был занят весьма важными делами. Я получил твое последнее письмо и право должен во многом объясниться. Я искренне понимаю твой интерес к делам нашей ложи, но ты должен мне доверять, ведь я не склонен навредить ни тебе, ни кому-либо еще. Мы просто обязаны сделать мир лучше и дать надежду всему человечеству. Ты не должен ничего бояться. Наши ряды с каждым днем пополняются, и скоро мы обретем еще больше соратников. К нам уже примкнули князь Нейвид, герцоги Эрнест II Готский и Карл Август Веймарский и даже Иоганн Генрих Песталоцци. Надеюсь, что скоро и ты к нам присоединишься. С наилучшими пожеланиями твой верный товарищ В».
Зачитав вслух послание, я взглянул на Лиссу, которая все это время слушала меня очень внимательно. Та, в свою очередь, перевела возмущенный взор на парня, с вызовом требуя разъяснений.
Фабрис понял, чего от него ждут и принялся комментировать:
– Мы с профессором Беккером пришли к выводу, что Гёте всячески пытался приобщить Моцарта к тайному обществу иллюминатов.
– Ты думаешь, он его завербовал? – схватившись за мое предплечье, спросила девушка.
О проекте
О подписке
Другие проекты