Ани
Мы отдыхаем в ресторане ещё немного, а потом разъезжаемся.
Приехав домой, Давид отправляется в душ.
Звонить мальчикам уже поздно, мама час назад еще написала, что они ложатся спать. Поэтому я дожидаюсь, когда муж выйдет из ванны, и отправляюсь туда сама.
Освежившись, и приведя себя в порядок, надеваю ночную рубашку. Когда возвращаюсь в спальню, Давид уже лежит в постели, читая что-то в телефоне.
Я же занимаю свое место на правой стороне кровати и укрываюсь.
– Ты еще не ложишься?
Оторвавшись от экрана, он пару секунд смотрит на меня, будто раздумывает над чем-то, а потом блокирует телефон.
– Ты мерила белье, которое мы купили тебе?
На щеки тут же наползает краска.
– Нет.
– Примерь.
– Сейчас?
– А когда ещё? Уже неделя прошла.
Немного растерявшись, встаю и направляюсь к шкафу. Я намеренно откладывала момент примерки. Подобный формат белья – не совсем моё. Кружевные трусики танга и прозрачный бюстгалтер. Не то, чтобы я не люблю красивое белье. Люблю. И часто покупаю себе разные комплекты. Но все они другого дизайна. Более закрытого, практичного. Чтобы было удобно, нигде не терло и не давило.
Давида вроде это всегда устраивало. А на прошлой неделе, когда мы заезжали в торговый центр и накупили мне кучу одежды, он предложил зайти в магазин нижнего белья и сам мне выбрал этот комплект. Нежного бежевого цвета, но все же довольно откровенный.
Натянув трусики, поправляю их сзади. Ощущаются жутко неудобно. Как люди носят такие, которые прямо в ягодицы вонзаются?
Справившись с лифчиком, смотрю на себя и чувствую, как кончики ушей горят. Оно очень откровенное. Очень. Я такие только в сериалах видела.
И зачем Давиду было покупать мне такое?
Подавив смущение, возвращаюсь в спальню.
Муж, что все это время снова, кажется, был увлечен телефоном, переводит на меня взгляд.
Смотрит долго, оценивающе.
Мне же сквозь землю провалиться хочется. Пульс ускоряется, грохочет в ушах.
– Иди сюда, – отложив мобильный, зовёт меня.
– Мне не очень комфортно, – признаюсь, испытывая сильнейшее желание прикрыться.
Ничего поделать с собой не могу. Особенно, когда взгляд мужа настолько откровенный.
– Ты очень красивая.
Сцепив пальцы перед собой, нервно улыбаюсь.
– Спасибо.
Подойдя к кровати, останавливаюсь. Давид опускает ноги на пол и кладет ладони на мои бедра. Разворачивает меня на сто восемьдесят градусов, а я невольно зажмуриваюсь.
Не люблю, когда он так делает. Зачем смотрит? Для чего?
Поднявшись, прижимает меня к себе и гладит живот. Неторопливо, подушечками пальцев ведет по коже.
– Расслабься. Ты выглядишь сексуально, Ани, – произносит на ухо.
До меня доносится запах сигарет и коньяка. Не сказать, что Давид сильно пьян, но и не трезв на сто процентов.
– Тебе нравится? – спрашиваю через призму смущения.
– Да. А тебе?
Веду плечами.
– Не очень.
– Зря.
Потянув бретельки с моих плеч, Давид разворачивает меня к себе и целует.
Глубоко, горячо. В последние дни он целует меня иначе. Не так, как раньше. С нажимом и как будто требовательно. Но я не против. Лишь бы быстрее оказаться в постели и не сверкать своей голой пятой точкой.
Приподняв меня за талию, муж укладывает меня на кровать. Опускает чашечки лифчика, и припадает губами к соскам. Сначала к одному, потом к другому.
Но вместо привычного удовольствия от этого его действия, я растерянно верчу головой. В комнате горит тусклый свет от бра и мне всё видно.
– Давид, свет.
– Забудь о нём, – шепчет он, покрывая влажными поцелуями мою шею.
Ладонью накрывает промежность и тянет вниз белье.
А я не могу. Всё, о чём думаю – это то, что хочу прикрыться.
Не помогают ни поцелуи, ни то, что он ласкает меня между ног. Давид и раньше пытался заниматься со мной любовью при свете, но я каждый раз жутко смущалась.
И сейчас не исключение. Даже когда он оказывается во мне и моё тело отзывается на его толчки и ласки, я все равно не могу расслабиться.
– Ани, на меня посмотри, – открываю глаза, встречаясь с взглядом мужа, – расслабься, ладно? Не думай ни о чем. Просто чувствуй.
Кивнув, пытаюсь делать, как он говорит. Чувствую, как движения внутри меня становятся глубже и резче. Обняв Давида за спину, концентрируюсь на них, а потом вижу, как он выпрямляется, взяв меня за бедра и буквально насадив на себя, и снова зажмуриваюсь. Когда он так иногда делает в темноте, это безумно приятно. Но вот так, зная, что он меня видит распластанной и настолько откровенной…
Боже, стыдно как…
Давид, не замечая того, что я борюсь сама с собой, несколько минут берёт меня таким образом. Глубоко, со звонкими, развязными шлепками. До боли прикусываю губу, и прикрываю ладонью глаза в надежде, что это поможет свету не проникать под прикрытые веки. В теле растекается привычное тепло, между ног тоже приятно, но мне все равно не по себе.
Вероятно, наконец, поняв что к чему, Давид шумно выдыхает, рывком выходит из меня, а спустя пару секунд комната погружается в темноту.
Слава Богу…
Облегчение накрывает с головой.
Мы возобновляем занятие любовью, только теперь я могу отвечать так, как и всегда. Целовать его, гладить спину. И спустя минут десять сжаться от прострелившего всё тело удовольствия.
Давиду на этот раз требуется дольше времени, чем обычно. Возможно, причина в коньяке, я не знаю. Но он разворачивает меня на живот, берёт какое-то время так, потом снова возвращает на спину. Слышу, как тяжело дышит, словно злится. И наконец, когда я уже порядком вымотана и успела второй раз прийти к финишу, догоняет меня.
Покрыв мой живот спермой, падает на постель.
Я же убегаю в ванную. Между ног немного саднит, там всё чувствительно от непривычного количества секса.
Надеюсь, ему хватило этого хотя бы на несколько дней. Не то, чтобы я не любила секс. Люблю. Просто более размеренный. Такой, как у нас был раньше. А в последнее время почему-то изменился.
Приняв еще раз душ, возвращаюсь в спальню, потому что рубашка осталась там. Облачаюсь в неё, а когда укладываюсь в кровать, замечаю, что половина кровати Давида пуста.
Похоже, опять отправился курить…
Оля
– Оль, я Демьяна провожу, а потом встретимся с тобой, ладно?
– Конечно, Мари. Наберёшь, как освободишься.
– Хорошо. Пока.
Попрощавшись, сбрасываю вызов и прячу телефон в сумку.
На следующий день после того, как я рассталась с Лешей, Мариам позвонила мне и предложила встретиться. До этого мы говорили только по телефону, и я до дрожи в пальцах боялась, что она больше никогда не захочет меня видеть.
Беседовали мы с ней долго. Я рассказала как её брат приехал ко мне, и призналась, что всё ещё люблю его. Мари долго думала, с сочувствием качала головой. Сомневалась. Видно было, что она не понимает, как правильно поступить: с одной стороны – я, а с другой – Ани. Её семья.
С большой вероятностью, мне на руку сыграло то, что она сама сейчас в сложной ситуации с Демьяном. Как оказалось, эти двое очень сблизились. Особенно после того, как она убежала от меня в тот вечер. И теперь вот уже на протяжении пары недель они видятся каждый день. Демьян, судя по всему, настроен очень серьезно.
Счастье Мари не заметить невозможно. Она вся светится, но при этом и страх в глазах тоже никуда не делся. Когда я спросила её что она будет делать с родителями, подруга быстро закрыла тему, ответив, что не знает и пока думать об этом не хочет.
Я понимаю её. Как никто и, если честно, мне за нее очень страшно. Никому не пожелаю пережить то же, что пережила я. Особенно ей. А ещё я бесконечно благодарна подруге за то, что несмотря ни на что, она смогла не отвернуться от меня. Поняла и приняла.
Попросила только к этой теме больше не возвращаться. Этого делать я и сама не собираюсь.
Те три дня… наполненные болью, и отчаянием, навсегда останутся в моей памяти.
Но я должна двигаться вперед.
В тот вечер, когда Мариам нас застала, я будто увидела себя со стороны. Её, полными ужаса глазами….
Жалкая, слабая. Мне стало безумно страшно, что я навсегда останусь такой. Та девочка, что три года назад сидела на земле и плакала, отпуская Давида… выросла и.. всё повторилось. Только теперь я плакала на полу у себя дома.
Поправив ремешок на плече, перехожу дорогу. Летнее солнце весело играет солнечными лучами на окнах проезжающих машин и покусывает кожу. Воздух нагрелся до тридцати градусов, многие прохожие прячутся в тенек. Многие, но не я. Я просто обожаю лето. Речка, пляж… Нужно будет позвонить Мише и позвать его на выходные искупнуться.
Помазов – мой лучший друг с самого детства. И отказать мне в том, чтобы провести время на его любимом пляже города он просто не сможет.
Подойдя к прозрачным дверям высотного здания, вхожу внутрь и поднимаюсь на третий этаж. Юридическая фирма, в которой я работаю, расположена именно здесь.
Сегодня утром Александр Александрович позвонил мне и попросил меня прийти пораньше. Для чего – не объяснил.
Прохожу по большому офисному залу, в котором сидит с десяток сотрудников, каждый за своим отдельным столом и за прозрачной стеклянной ограждением.
– Привет, Ольчик, – здоровается со мной Инна, начинающий юрист.
Мы с ней нашли общий язык с самого первого дня и бывает проводим время вместе в кафе или ночном клубе.
– Привет.
– Ты сегодня рано.
– Сан Саныч позвал на ковёр.
– Ооо. Ну тогда, когда справишься, забегай. Сходим на кофе.
– Договорились.
Махнув Ире и Кириллу, прохожу мимо стола Лёши. Он, как и все последние дни, делает вид, что усиленно работает и меня в упор не замечает.
С уже ставшим привычным ощущением грусти, прохожу мимо него и подхожу к кабинету нашего главного.
– Здравствуйте, Вера Леонидовна, – здороваюсь с его секретарём.
– Добрый день, Оля, – вежливо приветствует она. – Александр Александрович уже ждёт тебя.
– Спасибо.
Постучавшись, открываю дверь в просторный кабинет.
Авраменко, как и всегда, сидит, уткнувшись в свой компьютер. Сан Саныч страшный трудоголик. С утра до ночи может разбирать дела, встречаться с клиентами. Работать, работать, работать… Мое уважение к нему неисчислимо. Сколотить такую фирму с нуля сможет далеко не каждый.
– Здравствуй, Оля, входи, – заметив меня, приглашает внутрь жестом руки.
– Здравствуйте, – закрыв за собой дверь, вхожу и присаживаюсь на стул. – Вы хотели поговорить?
– Да, – он обходит стол и становится рядом со мной. Складывает руки на груди. – Я долго подбирал фразы, думал, как бы смягчить, но в итоге понял, что ты девочка взрослая, ходить вокруг да около нет смысла.
Машинально вытягиваюсь струной.
– Сама понимаешь, фирма у меня серьезная, – произносит деловито, – Сотрудники трудятся с утра до вечера. Не сильно честно получается, когда ты выходишь на пол ставки, а больше я никому подобной роскоши позволить не могу. Начинаются пересуды, шепотки за спиной, недовольство. Мне, как руководителю, это не нужно.
В груди неприятное ощущение скапливается, а вдоль позвоночника холодок пробегает.
– У меня сессия заканчивается на следующей неделе, – отвечаю, не будучи уверенной, что это поможет, – Потом я бы могла выходить на полный рабочий день.
– До сентября? – хмыкает он, разводя руками, – Слишком много привилегий, как для работника без высшего образования, не находишь? – молчу… а он не дождавшись ответа, продолжает, – Так что, не обессудь, надеюсь, без обид. Рекомендации я тебе напишу хорошие, ты все – таки старательная и исполнительная. А когда закончишь пятый курс, приходи, может что-то и подыщем тебе.
Ободряюще подмигивает мне, а я с усилием натягиваю на лицо дежурную улыбку. Что ж, наверное, этого следовало ожидать, успокаиваю себя. Вот только одно дело ожидать, и совсем другое – пережить. Хотя, я действительно старалась, чтобы произвести хорошее впечатление и доказать, что меня взяли не зря.
– Понимаю… спасибо…
– Трудовую заберешь у Веры. Зарплату за месяц вперед тоже. Не оставлять же тебя без ничего.
Да уж…
Но и на том спасибо.
Выйдя от него, тут же получаю всё обещанное и расписавшись в документах, отправляюсь на выход ни с кем не попрощавшись. Инне позвоню позже и поговорим, а с остальными я не настолько близко общалась, чтобы объяснять что к чему.
Пока иду, чувствую, как неприятно дерет в груди. Обидно и горько, хоть и закономерно. Я проработала здесь полгода и успела прикипеть.
С сосущим сожалением еду в лифте на первый этаж, выхожу на улицу и уже собираюсь спуститься по ступеням, когда слышу своё имя.
– Оль… – оборачиваюсь, замечая Лешу. Он подбегает ко мне и тяжело дыша, впервые за все эти дни смотрит прямо в глаза. – Оль, я не знал. Честно. Спросил только что у Саныча зачем ты приходила, и он мне сказал. Не хочу, чтобы ты думала, что это из-за меня.
Мой хороший… сердце судорожно сжимается. Чувство благодарности к нему переполняет. Понимаю, как для него это тяжело. Другой бы на его месте возможно позлорадствовал, но не он. Леша не такой…
– Я знаю, – улыбаюсь ему, – ты бы так не поступил.
Засунув руки в карманы, он кивает, но от меня не отходит. Летает глазами по лицу, жадно и очень внимательно.
О проекте
О подписке