Глава 4

Погрузившись в воспоминания, Маргарита налила себе чашку чая, но не выпила его, заглядевшись на встающее солнце. Это были неплохие семь лет. Тихие, спокойные, но кажется, она устала. Может, пора съездить на воды, набраться новых впечатлений, посмотреть на пеструю и довольно демократичную публику приморских городов, поискать новые идеи для композиций?

Вдруг внимание девушки привлекла спешащая по дороге матушка. Осенью рассвет наступает не так уж рано, да и старшая баронесса Меглен не любила долго валяться в постели. Но почему она идет по аллее так поспешно, закутавшись в любимую шаль?

– Дорогая! Дорогая! – что-то так взволновало матушку, что она начала говорить, не восстановив дыхание. – Взгляни!

Леди Эльжбета протянула дочери газету. Точнее, последний лист, на котором печатали объявления.

– Что такое? – Маргарита безразлично скользнула взглядом по слегка смазанным печатным строчкам.

– Наверху, в рамочке, там, где печатают объявления о помолвках!

Девушка присмотрелась, и взгляд сразу уперся в нарядную рамку из голубков и сердечек: “Маркиз Фредерик Александр Уолш объявляет о намерениях в отношении баронессы Маргариты-Амалии Меглен”.

– Что это такое? – не поняла девушка. – “Объявляет о намерениях”? Впервые слышу!

Матушка уже отдышалась и дрожащими руками налила себе чашку чая:

– Это… очень старинное правило. Когда-то мужчины заявляли о намерениях, если собирались жениться, но что-то мешало браку. В принципе, это такое уведомление о том, что лорд начинает ухаживания и приглашает соперников принять участие в светской дуэли.

– Светской дуэли? – переспросила младшая баронесса Меглен.

– Другие молодые люди будут соревноваться с потенциальным женихом в ухаживании, светских манерах, приглашениях на приемы…

– Матушка, вы же знаете, что меня никто не пригласит!

– Дочь, – вздохнула леди Эльжбета, – ради привлечения молодых людей на свои мероприятия тебя будут приглашать все! Это объявление все равно что сигнальный флаг над твоим именем. Лучшие невесты сезона будут крутиться рядом с тобой, потому что с этого дня ты – сенсация! А значит, ловкой и разумной барышне может повезти подобрать крошки с этого стола.

– Мама! – возмутилась Маргарита.

– Именно поэтому объявление о намерениях делается публично, чтобы никто не перепутал ажиотаж со скандалом, – баронесса вновь отпила глоточек чая. – Право слово, маркизу стоило нас предупредить! Сезон начинается, а у тебя абсолютно нет новых платьев!

– Да кто он такой, маркиз Уолш? – возмущенно подняла брови Маргарита. – Я с ним даже не знакома! Почему он объявляет о намерениях, ни разу не явившись к нам в дом?

Маменька вздохнула, потупилась и ответила:

– Думаю, у него были на это причины… Видишь ли, дорогая… Маркиз Уолш бастард его величества…

– Что? – Маргарита поперхнулась глотком чая и долго кашляла.

– Мы не знаем, что произошло на самом деле, – леди Эльжбета расправила юбку и задумчиво взглянула на зеленеющий сад, – сама понимаешь, при Дворе мы не бываем, поэтому сплетни до нас долетают через третьи руки. Говорят, его матерью была иностранка, прибывшая к нам с посольством. Его величество увлекся красавицей и даже намеревался сделать ее морганатической супругой, но девушка исчезла. А много лет спустя на пороге дворца появился молодой человек в траурных одеждах и с письмом для его величества.

Маргарита слушала эту историю как сказку. Скорее всего, сказкой она и была. Его величеству сейчас слегка за сорок. Он женат, есть наследник и еще четверо детей. Кто бы допустил беременность посторонней девицы? Да еще отпустил бы ее в другие края?

– С письмом? – поддержала она разговор, тоже разглядывая сад, стараясь справиться с раздражением.

От светской жизни она давно отвыкла, предпочитая проводить время в мастерской или рисовать эскизы в рабочем кабинете. Тратить время на пустую болтовню и танцы она не собиралась. Да и боль от поступка барона Риглера никуда не делась. Она приходила эхом каждый раз, когда Маргарита шла в часовню, чтобы расставить цветы или застелить алтарь новой расшитой шалью. Колола пальцы вместо иглы, когда получала заказ на свадебный подарок или часть приданого. Зачем ей эти картинные ухаживания незнакомца, если он придумал это все, чтобы привлечь к себе внимание? Может, шали будут лучше продаваться? Тогда стоит потерпеть. Но вряд ли.

– Иностранка скончалась, оставив завещание с распоряжением, – неторопливо пояснила баронесса, отпивая чай. – Молодой человек доставил ее последнюю волю его величеству, а тот как-то сумел убедить юношу остаться при Дворе. Дал титул, земли…

– Ее величество смирилась? – вновь задала точный вопрос Маргарита.

– Самое удивительное, – подняла глаза баронесса, – что королева не возразила ни словом, ни делом. Никто бы не удивился, если бы она постаралась нанести урон репутации пасынка. Унизила на балу, высмеяла на частной вечеринке или подчеркнула необразованность молодого человека. Ты же понимаешь, Маргарита, как просто поймать иностранца на незнании обычаев и традиций?

Девушка кивнула.

Представляла. Видела неоднократно еще в то время, когда была желанной гостьей в любом доме округи. Да и в столице ее пару раз жестко “макали в грязь”, пытаясь поставить на место зарвавшуюся старую деву. Потому дела по большей части вел отец – мужчине, да еще аристократу, легче было добиваться своего в деловых кругах.

– Между тем ее величество приняла маркиза Уолша, ничем не возразила против дарования ему титула и, по слухам, даже помогала ему обставить покои во дворце!

– Удивительно, – пробормотала Маргарита, снова утыкаясь взглядом в объявление. – Но при чем тут я? Зачем это объявление? Откуда вообще бастард короля узнал о моем существовании?

Матушка пожала плечами:

– Ума не приложу, дорогая, но деваться нам некуда. Уверена, уже к вечеру начнутся визиты… Тебе стоит освежить гардероб и непременно надеть новую шаль.

Маргарита задумалась. Возможно, этот светский переполох поможет внедрить в общество новинку? Не так давно они начали ткать еще более дорогие шали алого и зеленого цвета, расшитые золотой нитью. Пока их совсем немного. Если надеть такую шаль к зеленому муаровому платью и закрепить волосы золотистыми лентами… Может получиться интересно!

– Хорошо, матушка, – медленно сказала Маргарита, – я вытерплю этот сезон повышенного внимания к нам. Пора расширять производство. Хочу выкупить земли у соседей.

Баронесса открыла рот, чтобы что-то сказать, и прикусила язык. За семь лет она поняла, что ее дочь не хрупкая ромашка, а весьма практичная дама с непростым характером.

Прогибаться под светский лепет Маргарита не станет, но и намеренно портить свою репутацию не захочет. Значит… пусть поступает так, как велит ей ее разум. Принимает гостей в новой шали, показывает перспективные рисунки, советуется с мужчинами о деловых течениях. Маркиз поиграет в чувства и сделает то, для чего объявил о намерениях. Может, попросит руки и сердца какой-нибудь графской или герцогской дочери, может, уедет за границу, “оскорбившись отказом баронессы”, а может, выполнит какое-то государственное дело в их землях и уедет в столицу, так же, объявлением, уведомив о том, что ошибся. Неважно.

Важно, что Маргарита получит шанс вернуться в общество, а там… не все такие снобы, как барон Риглер. Найдется какой-нибудь обедневший виконт, и дочь выйдет замуж, порадовав родителей внуками.

– Вот и славно, моя дорогая, я приглашу на завтра модистку?

– Пригласите, – Маргарита уже делала какие-то подсчеты в голове, – мне в любом случае нужно будет посетить столицу в этом сезоне, значит, пару бальных платьев я могу себе позволить. И, конечно, классический гардероб.

Баронесса расцвела. Она обладала прекрасным вкусом и умением сочетать моду и вечные ценности. Благодаря этому даже первые три года, когда весь доход от продажи шалей шел на расширение производства и жизнь замка, мать и дочь одевались безупречно. А уж теперь, когда деньги есть и Маргарита готова выделить некоторую сумму на наряды!

Еще раз улыбнувшись дочери, баронесса поспешила в замок – нужно послать нарочного за модисткой и приготовить комнатку для швей. Лучшие ткани, изысканная отделка… Никто не должен усомниться в том, что маркиз Уолш выбрал лучшую невесту из возможных!

Глава 5

Королевский дворец

Маркиз Уолш – высокий, стройный молодой человек атлетической наружности – смотрел в окно, пытаясь восстановить дыхание. К нему подошел наследный принц Маркелиан и хлопнул по плечу:

– Покажи мне еще раз тот финт с перебросом шпаги в другую руку?

– Тебе еще рано, – покачал головой Кристофер, – потянешь запястье. Я же говорил, что нужно тренировать силу.

– Я каждый день держал арбалет одной рукой! – возмутился принц.

– Три дня? Или четыре? Смотри! – маркиз ухватил младшего брата за запястье и слегка крутанул. Тот дернулся. – Понял? Ну попробуй, поверни мою руку!

Келиан попыхтел над широким запястьем брата и бросил эту затею:

– Ладно, я понял! А вот эту подсечку под атакующей рукой покажешь?

– Покажу, вставай в позицию!

Взяв шпаги, два принца некоторое время прыгали по залу, пока не услышали звук колокола.

– Все! На обед пора, – вздохнул Келиан, утирая со лба пот, – ты придешь?

– Подумаю, – отозвался Крис, – мне пора собираться.

– Ты уезжаешь? Куда? – огорчился наследник.

– Еду знакомиться с невестой, – хмыкнул маркиз.

– О, это интересно! Ты ее хотя бы видел?

– Видел, – губы Уолша тронула легкая улыбка, – а вот она меня, кажется, нет…

Замок Меглен

Баронесса оказалась права – уже к вечеру в замке появились гости. Для начала, конечно, родственники или те, кто считал себя таковыми. Все они “заехали на минуточку на чай” и непременно желали видеть “дорогую Маргариту”.

Дочь барона постаралась никого не разочаровать. Она вышла к гостям в муаровом светло-зеленом платье, чуть более ярком, чем дозволялось незамужним девицам, но на ее плечах красовалась невозможной красоты зеленая шаль с золотым узором, достойным самой герцогини. И золотистые ленты в скромно уложенных волосах подчеркивали эту невероятную роскошь.

Первой отмерла тетушка Офелия:

– Маргарита, боже, что это такое?

– Новая шаль мануфактуры “Меглен”, – безмятежно ответила племянница.

Тогда, на свадьбе, тетушка устроила истерику, уверяя, что теперь Маргарите лучше живьем лечь в гроб, чем оставаться брошенной невестой, а теперь старушенция с изумлением трогала бархатистые зеленые складки, водила пальцем по узору и золотым кистям.

– Но… я думала, “мегленки” только черные! – почти возмущенно воскликнула кузина Дедерия.

Маргарита безмятежно ей улыбнулась. Кузина невестилась, но ее отец пожмотился купить дочери настоящую шаль “меглен”, обошелся подарком подешевле, но в тех же цветах – черное полотно, расшитое берлинской шерстью.

– В этом году мы приготовили новинку, – интимным шепотом заявила Маргарита, – теперь наши шали будут выпускаться в зеленом и алом цвете. Красный так идет молодым женщинам после свадьбы! А еще говорят, именно красный цвет способствует рождению наследника!

Тут Маргарита позволила своим щекам слегка покраснеть – ей, как старой деве, такие вещи знать не полагалось, но…

– Все ведь помнят традицию алых платьев для новобрачных?

Гости переглянулись.

Действительно, прежде была такая традиция – невесте обязательно шили алое платье на второй день, и она носила его после свадьбы целый год, приманивая плодовитость и желанного наследника.

– А еще… – тут голос Маргариты стал совсем уж смущенным, – мы приготовили всего три золотые шали… Из богучарского шелка. Исключительно для невест…

Кузина поникла, как цветочек. Ей имитацию “мегленки” с трудом купили, ворча, что девица на выданье – расход для семьи.

Остальные родственники вдруг зашумели, и самая противная из всех родственниц заявила:

– Ах, Маргарита, одну золотую шаль ты уж точно придержишь для себя! Маркиз Уолш объявил о намерениях! Это просто удивительно! Как вы познакомились?

– Это просто удивительно, – в том же тоне ответила Маргарита, – но мы с его светлостью не знакомы!

Повисла тишина.

– Но как же так? – первой заговорила Дедерия. – Объявление в газете! Да еще с королевской короной! Ты же знаешь, что это означает!

Корону Маргарита не заметила, но да, она знала. Такой символ на объявлении означал, что оно одобрено королевской службой Двора или даже самим королем. Обычно такие объявления давались от имени герцогов, графов или маркизов, и чаще это были новости о рождении наследников или смерти стариков. А тут…

– Думаю, – дипломатично сказала баронесса Меглен, – мы скоро все узнаем. Если маркиз Уолш заявил о намерениях, значит, он сам явится в наши края, чтобы подтвердить их. Или не явится, и тогда все это будет чьей-то дурной шуткой.

Кажется, такой вывод примирил всех, и родственники постепенно переключились на местные сплетни.

Глава 6

Прошла неделя.

Маргарита-Амалия вновь сидела в любимой беседке, кутаясь в шаль, и рисовала новые эскизы. На зеленом поле роскошно будут выглядеть золотые и красные осенние листья, а на алом – виноград.

Идею про алую шаль как символ плодородия подхватили, и мануфактуру завалили заказами. Вышивальщицы старались изо всех сил, а Маргарите нужно было нарисовать еще дюжину эскизов, потому что узор “мегленок” повторялся крайне редко и только по специальному заказу – например, для матери и дочери или для двух сестер.

Девушка уже закончила самую трудоемкую и пышную виноградную гроздь, потянулась за чашкой с остывшим чаем, как вдруг ее кто-то перехватил.

Маргарита подняла лицо и остолбенела. Нереально молодой и красивый мужчина в черном дорожном костюме поднес ее чашку к губам!

Он выпил все одним глотком, сплюнул попавшую в рот чаинку и сказал глубоким проникновенным голосом:

– Фу, миледи, зачем вы пьете эту гадость?

– Кто вы и зачем схватили мой чай? – строгим голосом спросила Маргарита.

– Позвольте представиться, – мужчина насмешливо поклонился, – Кристофер Анжелис Бейгль! Маркиз Уолш!

– Это вы, – нахмурилась Маргарита. – Очень неприятно познакомиться, милорд.

Мужчина очаровательно улыбнулся:

– Простите, что явился так, – он развел в стороны руки, показывая запыленный костюм. – Карета сломалась в трех верстах отсюда, пришлось идти пешком. Очень хотелось пить.

Маргарита нахмурилась сильнее.

У нее был чайник со свежим чаем, накрытый грелкой, но в беседке наедине с мужчиной? Резко позвонив в колокольчик, она вызвала прислугу.

– Марта вас проводит, милорд. Матушка сейчас в гостиной.

– А вы не хотите проводить меня? – глаза маркиза смотрели на баронессу с легкой усмешкой.

– Прошу простить, – сухо ответила Маргарита, – вы появились так внезапно… У меня еще есть дела.

Он не стал спорить и ушел к замку вслед за служанкой, а баронесса в тот же миг поняла, что усидеть здесь, когда матушка принимает долгожданного гостя – выше ее сил. Но… нет. Девушка медленно вернулась за столик, брезгливо отставила в сторону грязную чашку, наполнила чаем запасную, приготовленную на случай визита матушки или отца. А после решительно вынула новый лист бумаги. Виноград и золотые листья заканчивать уже не хотелось – внутри бушевала буря от внезапного появления маркиза. Так, может, бурю и изобразить? Белым шелком и серебром… С тонкими, хрупкими снежинками из стекляруса? Или лучше взять мелкий жемчуг? Или прозрачный бисер, который торговцы называют “слезы красавицы”?

Увлекшись, Маргарита забыла обо всем. Чай в чашке давно остыл, угли в медной грелке погасли, а она упорно рисовала снежную бурю, выводя тонкими штрихами завитки морозного узора…

– Маргарита! – аккуратно окликнула дочь баронесса.

Девушка неохотно вынырнула из своего занятия и подняла голову:

– Мама?

– Маргарита, у нас гость!

– Да? – устало поводя плечами, дочь барона посмотрела на мужчину.

Он был все в том же теплом сюртуке, но уже без пыльника. Умыт, причесан, галстук завязан безупречно и, кажется, даже выглажен заново. А вот в глазах уже не было насмешки. Все серьезно.

– Маркиз Уолш заглянул с приветственным визитом, – церемонно проговорила леди Эльжбета.