Цитаты из книг автора «Элизабет Страут»

«Пусть она будет быстрой», – в этот миг подумала она, имея в виду смерть. Мысль эта приходила ей в голову по нескольку раз в день.

Дэвид не отрывал глаз от экрана. – Омерзительно, – заявил он. – Смотри, не отвлекайся. Люблю этот эпизод. Этого парня сейчас винтом корабля на куски изрубит. Ребекка смотрела в окно – в ночную тьму. – Потом я перешла в девятый класс, и отец решил, что церковь не должна больше тратиться на экономку для нас, и я стала сама готовить. Я готовила специальные блюда для него, практически насквозь

Вероятно, большинство ребят в какое-то время это делают, – предположила Ребекка. – Только, я думаю, мне трудно судить. Когда я маленькая была, я никогда не ходила в гости к другим детям и они никогда ко мне домой не приходили. – Дэвид ничего не ответил. – Мой отец говорил – это не подобает… Дети священника не должны выказывать предпочтение кому-то из других детей. В таком маленьком городе, как наш, – разъяснила Ребекка.

Она тогда думала: «Не может быть, чтобы это была моя жизнь». А потом она подумала, что бульшую часть своей жизни она думала: «Не может быть, чтобы это была моя жизнь».

Вечером они пошли в «Гриль-бар на Складе», где на рояле все еще играла вроде бы полусвихнувшаяся Энджела О’Мира. «О господи, она великолепна!» – сказал Джейс. «Мой папа всегда разрешает ей играть на фортепиано в церкви, когда бы ей ни заблагорассудилось. У нее ведь нет инструмента дома, – объяснила Ребекка. – И никогда не было». «Она великолепна», – повторил Джейс тихо, и Ребекку вдруг охватило восхитительно теплое чувство к отцу, как будто ее отец тоже разглядел в бедной, полусвихнувшейся Энджеле некое величие, о котором сама Ребекка никогда и не подозревала.

Ребекка, стоя у окна, почувствовала, как таившаяся у нее внутри маленькая улыбка разрастается, становится большой

Бедная моя старенькая лапочка, – произнес Дэвид, поднявшись на ноги и подойдя к Ребекке. Он обвил рукой ее шею и сжал играючи. – Надо бы нам вывести тебя на лужок и пристрелить, бедная моя старушка.

Я такой человек, который думает, что если взять карту всего мира и воткнуть в нее по булавке на каждого человека, то на меня такой булавки не найдется.

Она шла и думала о Джеке Кеннисоне, оставшемся без жены, которая была такой дружелюбной женщиной. Он сказал, что его жизнь – ад, и, конечно, иначе и быть не может.

За то время, что прошло со смерти Генри, Оливия перепробовала много всего. Работала гидом-лектором в Музее изобразительных искусств в Портленде, но через несколько месяцев обнаружила, что с трудом может вытерпеть требовавшиеся от нее четыре часа в одном и том же месте. Работала волонтером в больнице, но носить розовый халат и подбирать и ставить в вазы букеты из неживых цветов, пока мимо проносятся медсестры, было свыше ее сил. Она согласилась на добровольных началах разговаривать в колледже по-английски с молодыми иностранцами, нуждавшимися просто в разговорной практике с носителем языка. Это было лучше всего, но этого было недостаточно.