Цитаты из книги «Слишком много счастья (сборник)»

Можно прекрасно владеть иностранным языком, но стоит пасть духом или почувствовать недомогание, и вас потянет назад, к языку детской. О

Им показалось, что все остальные европейские языки были клетками, в которых они просидели целую вечность, жалкой заменой подлинной человеческой речи.

Клен вообще дерево беспечное, ему словно бы все равно, какая у него кора. Его и так все любят.

Повзрослев, чувствуешь себя в безопасности.

Я ненавидела ее так, как другие ненавидят змей, гусениц, мышей или мокриц. Без всякой разумной причины. Вовсе не из-за вреда, который она могла бы причинить, а просто потому, что от одного ее вида меня выворачивало наизнанку и не хотелось жить.

Моя мама называла ее миленькой, даже симпатичной (но звучало это как «Вот бедняжка! А могла бы быть симпатичной…»).

Как правило, с мужчинами я чувствовала себя раскованнее: они совсем не жаждут чьих-то душевных излияний.

Мама хранила в памяти – чуть ли не коллекционировала – все мои детские выходки и заскоки.

Мне тогда казалось, что книги – это всеобщее достояние, независимо от того, как они к тебе попадают. Вроде воды из крана где-нибудь в общественном месте.

– Мне надо рассказать тебе кое-что важное. Вообще-то, это самые неприятные слова на свете. Велика вероятность, что известие окажется тяжелым и докучным, причем другие давно несут тяжелый груз знания, а ты был до поры до времени от него избавлен.