Глава 3

Стефания слегка приоткрыла веки и, обнаружив перед глазами на своей подушке уютно расположившуюся кошку, тяжело вздохнула.

– Маркиза, ты снова здесь. Я ведь тебя просила уже неоднократно не залезать в мою постель, когда я сплю. Тем более не ложится на мою подушку, – она сдвинула рукой кошку в сторону и та, удостоив хозяйку недовольным взглядом, нехотя спрыгнула на пол.

Грациозно пересекла комнату и, сделав изящный прыжок вверх, уютно расположилась на залитом солнцем подоконнике с таким благородством, какое было бы возможно только у представительницы высшей аристократии русской голубой породы, к которой она и принадлежала.

Роскошный голубой окрас с серебристым отливом на кончиках, переливающийся шёлковым блеском в сиянии лучей, стройные длинные лапы, гордая осанка, изящная голова, длинные усы и проникновенные переливающиеся глаза цвета морской волны.

Маркиза снова недовольно взглянула на Стефанию и, отвернувшись, принялась смотреть в стекло.

Оболенская сладко потянулась, грациозно выбрасывая ладони в стороны и протянув руку, щёлкнула пальцами на кнопку музыкального центра. Когда нежные звуки скрипичного концерта Вивальди заполнили комнату, она поднялась и присела в постели.

Обвела взглядом комнату и улыбнулась, когда её глаза остановились на оконном стекле. Небо с утра было ясным и, похоже, первый сентябрьский день обещал стать сегодня тёплым и приветливым.

Поднявшись с постели, она подошла к окну, где располагался её импровизированный балетный станок и, ухватившись кончиками пальцев за полированный поручень, встала к нему лицом и сделала несколько приседаний «плие». Её ежедневная и лёгкая хореографическая разминка, которую она делала каждое утро, помогала ей проснуться и зарядиться отличным настроением на весь день. Стеша отвела руку в сторону и, сделав ещё несколько глубоких наклонов, улыбнулась и склонилась к кошке.

– Все ещё дуешься на меня? – Стефания осторожно подула губами, пытаясь привлечь внимание кошки к своей персоне. – Не злись, – она нежно почесала пальцами Маркизу за ухом. – Ты же знаешь, что я люблю только тебя, но ещё больше я люблю порядок в своём доме во всём. И мы с тобой изначально условились, что ты спишь в той плюшевой лежанке, что я купила тебе. Между прочим, меня уверяли, что она эксклюзивная, и я отвалила за неё не малые деньги.

Кошка, наконец, повернула голову, и внимательно посмотрев на хозяйку, тихо мяукнула.

– Моя девочка, ты у меня умница, – Оболенская погладила её по голове и, взяв полотенце со стула, медленно направилась в душ.

Покинув ванную комнату и на ходу расчёсывая вымытые волосы, она зашла на кухню. Сварив кофе, Оболенская остановилась напротив приоткрытого холодильника, с обречённым взглядом изучая его содержимое.

Крутившаяся под ногами и громко выпрашивающая свой положенный завтрак Маркиза, добавила Стеше порцию дополнительного чувства вины за свою забывчивость накануне.

Разделив единственную оставшуюся пачку творога пополам и добавив по ложке йогурта Стеша склонившись, поставила кошачью миску перед Маркизой.

Понюхав еду, кошка недовольно мяукнула и снова подняла глаза на хозяйку.

– Извини, дорогая, но это всё, что есть сегодня утром в нашем холодильнике. Ты же знаешь, я вчера вернулась с работы поздно и не успела зайти в магазин, – Стефания всыпала цукаты в свою порцию творога и, взяв ложку, принялась за еду. – Обещаю сегодня заехать и купить твои любимые паштеты.

Кошка тоскливо посмотрела на творог, поднялась на лапы и, задрав хвост трубой, гордо удалилась с кухни.

– Подумаешь, привереда. Отличный творог, – Стеша отставила пустую пиалу в раковину и налив в кружку горячий чай, вернулась в спальню.

Перебрав многочисленные вешалки в шкафу, и взглянув ещё раз в окно, она достала свой любимый наряд, который приобрела совсем недавно и положила его на кровати. Допив чай, быстро сбросила с себя халат и начала переодеваться.

Узкие облегающие белоснежные брючки и батистовая кофточка с роскошным ришелье на плечах заставили её ещё несколько минут с удовольствием крутиться перед зеркалом. Слегка завив кончики своих волос, она уложила их красивыми локонами по плечам, сделала лёгкий макияж и, обернувшись, с улыбкой посмотрела на присевшую у порога кошку.

– Ну и как я тебе? – Стефания сделала поворот вокруг своей оси с грациозным выбросом руки в сторону.

Кошка громко мяукнула и внимательно посмотрела на хозяйку.

– Ну, я тоже так думаю, что я обворожительна, – Стефания, склонившись, застегнула пряжки своих босоножек и, взяв сумочку, направилась в прихожую, стремительно покидая квартиру и направляясь на работу.

Очередное длительное ожидание своего рейсового транспорта на остановке растянулось на полчаса. Оказавшись, наконец, в салоне автобуса и присев в кресло, она перевела свой взгляд в стекло и задумалась.

Она работала преподавателем и хореографом в частной школе классического танца уже два года, после того, как покинула с громким скандалом театр, в который попала по приглашению сразу же после окончания Академии русского балета имени Вагановой. Нынешнее скромное положение в нише балетного искусства её нисколько не смущало. Умение быть довольной своей жизнью и извлекать пользу из любой даже самой, казалось бы, безвыходной ситуации, и идти по жизни только с позитивным настроением. Эти качества были заложены в ней ещё со времён поступления в хореографическую академию и очень часто впоследствии пригождавшиеся ей и в нынешней жизни.

Танец… Ей казалось она начала танцевать раньше, чем говорить. Мама всегда рассказывала, что когда ей было всего два года, она стояла перед телевизором и, повторяя бесконечные па за артистами балета, пыталась всё это грациозно исполнять самостоятельно. Стефания любила то, чем занималась сейчас, но танцевать сама, любила ещё больше.

Это была её зависимость, её личный наркотик, когда включив музыку в танцклассе после ухода учеников, надевала пуанты и танцевала до изнеможения, чтобы в тайне снова прикоснуться к этому волшебству парения, погружения в своё внутреннее состояние, взлетая высоко в небо и падая на землю. Когда она танцевала, ей казалось, что её душа покидает тело. И она, делая бесконечные пируэты по паркету балетного класса, словно растворяется в пространстве и упоительном состоянии вечной жизни и царства над нею его величества танца.

Каждый день она отдавала частичку себя тем, кто с юных лет уже сейчас был готов служить Терпсихоре, безгранично любить сцену, музыку и пластику движения, отдавая всего себя танцу до конца своей жизни. Но её старания и умения не все в школе принимали адекватно, и в первую очередь этими противниками были её коллеги, что работали с ней рядом.

Бывшие именитые и не очень, сейчас по прошествии многих лет, делили поровну учеников и танцклассы, пытаясь вырастить себе достойную смену. Поэтому молодая выскочка, которая появилась на их территории, сразу же вызвала больше вопросов, чем ответов и так и не стала своей в кругу этой профессиональной балетной элиты.

Нестандартный подход к каждому ученику с её стороны нещадно подавлялся, и запрещался со стороны руководства. Никому нельзя выделяться из общей толпы, все должны быть едины.

Но ей было всё равно. В свои двадцать девять она была готова к яростному сражению со всеми препятствиями судьбы. Потому что получила хорошую прививку в ранней юности. Пройдя суровую школу обучения в академии, ей казалось, что теперь ей уже ничего не страшно, и она готова пройти все трудности, пусть не на сцене, а всего лишь в танцклассе. Служение балету многогранно, и она принимала свой путь с благодарностью.

Маленькой девочкой в пятилетнем возрасте, она приехала в Санкт-Петербург вместе с мамой, после смерти отца из крошечного белорусского городка. Одержимая идеей стать именно балериной, и попав в столицу русского классического танца, она изводила маму просьбами отвезти её в балетную школу. Лавры прославленных танцовщиков прошлого не давали покоя, и она в момент своего нежного возраста, видела себя в будущем никак не меньше, чем прима-балериной Мариинского театра.

Сложный этап отбора, начальные азы техники и пластики, которые она получила в частной школе прославленной балерины в прошлом, и долгие годы упорного труда в хореографической академии, когда пройдя первоначальный этап погружения в профессию уже точно, знала, что никогда не сойдёт с этой тернистой дороги. Долгие восемь лет тяжкой борьбы, страшных перегрузок, боли в мышцах, сбитых в кровь пальцев на ногах, вечного чувства голода, оскорбительных криков педагогов, когда после очередной неудачи и жуткой усталости, хотелось просто завыть в голос.

Но она выстояла и не просто выстояла, а победила. И на выпускном дипломном спектакле вместе со своим другом танцевала главные партии спектакля «Фея кукол». Получив заветный диплом и приглашение в один из лучших театров города, она вместе с Петром Аракчеевым влилась в прославленную труппу и свою новую взрослую жизнь.

Заветных и ведущих партий естественно сразу никто не предложил, и несколько лет пришлось довольствоваться крошечными выходами на сцену в группе кордебалета. Но последний год её театральной карьеры всё-таки внёс свои небольшие коррективы в её размеренную жизнь. И когда в театре сменилось руководство и главный балетмейстер, она вытянула, наконец, свой счастливый билет судьбы. И то, что казалось, ещё совсем недавно могло ей только присниться, случилось наяву и совсем неожиданно. Она получила ведущую партию Сильфиды в знаменитом балете.

Активная подготовка к спектаклю, занятия до седьмого пота и изнеможения, бесконечные слёзы и истерики украдкой, когда ничего не получалось и вот, наконец, заветный рубеж до которого осталось рукой подать, был преодолён и финальный прогон перед спектаклем должен был состояться уже вечером.

Но, похоже, Фортуна снова повернулась к ней спиной и чудесного восхождения на Олимп так и не случилось. Всё кардинально изменилось в её судьбе вечером, накануне спектакля, когда её пригласили в кабинет директора театра, чтобы обсудить последние детали предстоящего важного события.

Она пришла туда во время последней репетиции, даже не переодевшись. И была удивлена, когда в кресле руководителя обнаружила не директора театра, а надменного и холёного мужчину в дорогом костюме. Давнего мецената их театра, который пуская слюни на её обнажённые участки тела, недвусмысленно ей дал понять, что сегодняшнюю ночь она проведёт с ним, если хочет и дальше быть в этом театре примой. Его бесцеремонное поведение и потные руки, плотным кольцом сжимающие её тело, Стефанию не испугали. Исцарапав его лицо до крови, и добавив ко всему прочему удар коленом в самое пикантное место, заставили мужчину взвыть от боли.

Оболенская стремительно покинула кабинет, сказав ему напоследок пару ласковых слов. Выскочив в коридор, она бежала, не разбирая дороги, на ходу, дрожащими пальцами вытаскивая шпильки из своей строгой причёски, чтобы, наконец, распустить волосы и почувствовать хоть какое-то облегчение от того железного обруча, который сдавил её голову.

Утром, когда она появилась на пороге театра, в вестибюле уже крупно зиял приказ о её увольнении с весьма неприятной формулировкой. Она ушла с высоко гордо поднятой головой, забрав все свои вещи из гримёрки и не обращая внимания на шепоток балетных коллег по цеху за её спиной.

Безуспешные попытки найти работу, хоть в каком-нибудь театре оканчивались каждый раз неудачей. Бывшее руководство дало ей «прекрасные рекомендации», которые став публичными, с треском проваливали все её начинания.

Год пребывания дома и скромная жизнь на заработную плату мамы, съёмная квартира, которая из месяца в месяц становилась всё меньше и хуже предыдущей. И когда, окончательно отчаявшись снова вернуться на путь служения балету, Стефания решила начать свою жизнь сначала и направилась в библиотеку, узнав о вакансии, не требующей специального образования, как обычно в судьбу вмешался его величество счастливый случай.

Её бывший педагог, прославленная балерина в прошлом, встретила её случайно в продуктовом магазине и пригласила в частную балетную школу, в которой работала сама последние несколько лет. Позвала просто посмотреть на занятия с детьми, чтобы увидеть другую сторону балетной жизни.

Появившись на занятиях один раз, Стеша пришла туда ещё и ещё, снова и снова. Словно заворожённая она смотрела на хрупкие фигурки юных балерин, старательно вытягивающих носочки, ровно удерживающих спинку и с выражениями совсем недетских лиц. Вспомнила себя в их возрасте и долго сидела на скамье, в углу молча, словно невольно погрузилась в своё давно забытое прошлое.

Она заболела преподаванием и, несмотря на то, что опыта у неё было крайне мало, когда Галина Анатольевна предложила ей заменить её в своей группе, Стефания не задумываясь, согласилась. Поначалу ей было трудно найти подход к девочкам. Установившиеся годами порядки её педагога было невозможно изменить и подстроить под себя. Но когда они вдвоём благополучно выпустили этот класс и набрали новых, Стеша, наконец, взяла бразды руководства в свои руки и выстроила свой собственный непохожий ни на кого уровень балетного воспитания.

Она окунулась в эту работу с головой, отдавая все силы, зачастую оставаясь допоздна и работая с каждой воспитанницей индивидуально. Заработная плата педагога, безусловно, оставляла желать лучшего, но вдвоём с мамой их скромного общего дохода хватало на то, чтобы безбедно существовать длительное время.