Я мгновенно села на постели. Кивнула. Встала, так и не открыв глаза. Снова села, хотя вернее будет – свалилась, в итоге легла опять, обняла подушку и, блаженно улыбаясь, заснула.

* * *

Второе мое пробуждение завершилось воспоминанием о первом. Я распахнула глаза, села, огляделась и поняла, что дверь в мою камеру открыта настежь. Сильно удивившись этому факту, обулась и вышла в коридор – камер тут было не то чтобы много, около десяти, в некоторых содержались другие арестанты, причем исключительно драконы, но вот у них у всех камеры были заперты. У меня открыта. Может, какая-то ошибка или запереть забыли?

Я вернулась обратно в камеру, осторожно притворила дверь, села на кровать, размышляя над странностью бытия.

В коридоре послышались шаги, затем мимо моей камеры прошел стражник, глянул на меня, остановился, развернулся, подошел к двери, открыл ее и спросил:

– Выспались?

– Да, спасибо, у вас очень удобно и постель чистая, – ответила я.

– Меняем ежедневно, во избежание распространения заразы, – как-то с интересом глядя на меня, ответил дракон.

«Во избежание распространения заразы»… – мое сознание зацепилось за эту фразу, зацепилось и…

– Если вы уже не желаете больше спать, вы совершенно свободны. Обвинение в покушении с вас снято. И вас ожидает Владыка, – произнес стражник. – Идемте, я провожу.

– А который час? – все еще раздумывая над фразой, спросила я.

– Полдень, – отозвался дракон.

– Полдень… – Я посмотрела на сумку с письмами, которые так и не разнесла. Подскочила с места и решила: – Знаете, у меня очень много дел, наверное, будет лучше, если я пойду.

Страж нахмурился и спросил:

– А Владыка?

– А зачем отнимать время у занятого дракона? – ответила я вопросом на вопрос. – И у меня правда еще столько писем. И Камали ждет к обеду, так что действительно пойду я, если вы не против.

– Я?! Я не против, – замялся дракон. – Ладно, идемте, провожу до выхода.

На выходе стражники, потупившись, разом произнесли:

– Простите.

– Да ничего, – отмахнулась я, хотя хотелось погладить ноющее бедро.

– Понимаете, – произнес стоящий слева у ворот дракон, – от вашего подарка фонило магией, мы и среагировали.

– Это я для подстраховки, чтобы пирог наверняка вкусным получился, – призналась драконам.

Они на меня странно посмотрели, пришлось пояснить:

– Первые три попытки его испечь закончились в мусорном ведре.

И тут позади меня прозвучало:

– То есть вы трижды извлекали его из мусорного ведра?

Я замерла, после медленно обернулась. На подступе к дворцу стоял Владыка. Одет он оказался неожиданным образом в халат. Вид имел мокрый… ну, у всего, что было под халатом и не являлось халатом, вид был мокрый, то есть дракон был мокрый, а халат сухой… Но я так полагаю, что халат лишь временно являлся сухим, так как с волос Владыки капало. И одна капля прокатилась по лбу, с него скользнула на нос… проследовала по носу ближе к земле, задержалась на кончике и сорвалась вниз.

Проследив за падением капельки, я недоуменно спросила:

– Почему сразу из мусорного ведра?

Владыка, изогнув бровь, пояснил:

– Вы можете чем-то иным объяснить то количество магии, что было задействовано при его изготовлении?

Задумавшись, предположила:

– Неуверенностью в собственных кулинарных способностях?

– А вы не уверены в собственных кулинарных способностях? – в свою очередь произнес он.

– Да вы знаете, никогда ранее не приходилось готовить, – созналась я.

У Владыки медленно приподнялась и вторая смоляная бровь. А по его лбу покатилась вторая капля, но он стремительно вытер ее, а после слегка севшим голосом вопросил:

– А за что же мне тогда такая… честь родом из мусорного ведра?

– При чем тут мусорное ведро? – искренне удивилась я.

Дракон промолчал, я же продолжила:

– Да, мусорному ведру не повезло, и три первых попытки испечь ваш подарок отправились в него, но на четвертый раз все вышло!

– Благодаря магии? – скептически уточнил Владыка.

– Благодаря… Хатору, – созналась я. И тут же поинтересовалась: – К слову, а он вообще выжил?

– Кто? – не совсем понял меня дракон.

– Пирог, – уточнила я.

– Да, вполне. Слегка помялся, но в целом имеет вполне съедобный вид.

– Я очень рада. Надеюсь, он понравится вам так же, как мне ваш подарок, впрочем… – Тут я поняла, что патологическая честность это не слишком хорошо, но все же произнесла: – Впрочем, это просто форма вежливости, потому как трубочки однозначно гораздо вкуснее.

И в этот момент крик, полный отчаяния и боли, разорвал пространство!

Я не знаю, кто кричал, сложно было даже определить, мужской это голос или же женский, а вчера из наших и одну девушку забрали, и внезапно мне стало не то чтобы нехорошо, мне стало попросту плохо. Опустив взгляд, я прислушалась, с ужасом ожидая продолжения – выгорание магии крайне болезненный и продолжительный процесс, но далее над дворцом повисла тишина. Мертвенная тишина.

– Я пойду, – тихо сказала я, осознавая, что, если у меня ничего не выйдет, следующим подобным криком в этом дворце вполне может стать мой.

– Как пожелаете, – сухо ответил Владыка.

* * *

Когда я вернулась, Камали поманила пальцем и с самым таинственными видом пошла вперед. Я за ней. Драконица же проследовала в сад, там в витую круглую беседку, а стоило мне войти, как она шепотом спросила:

– Была в тюрьме?

Я кивнула.

– И как? – У Камали глаза горели.

– Выспалась, – скрывать мне было нечего.

Глаза драконицы мигнули и потухли. После чего хозяйка гостиницы медленно опустилась на скамью, поковыряла туфелькой песок, указала мне на место рядом с ней и тихо, вообще едва слышно, произнесла:

– Есть кое-что…

Я тут же села рядом, заинтересованно внимая.

– Ты уже поняла, что ступивший на лестницу в гостинице после может отслеживаться нами и драконами службы безопасности?

Я кивнула.

– Тех троих, что забрали вчера, отвели в горы… – она нервно смяла край рукава, – в закрытую даже для полетов зону…

Вспомнив жуткий крик, я уточнила:

– Когда отвели?

– Сегодня, примерно час назад, – ответила Камали.

Я прикинула – где-то два часа назад я покинула дворец Владыки, потом пока письма разнесла, пока вернулась… Значит, крик действительно принадлежал кому-то из наших. Сердце сжалось…

Камали посмотрела на меня, я – на нее.

– По договору наш Владыка имеет право убить любого человека, – сказала она.

– Я знаю. – Действительно знала.

Драконица помолчала немного, глядя на меня, и совсем тихо произнесла:

– У меня в Домне – это под Таримой – живет тетка. Места там глухие, деревья высокие, поэтому стража при облете толком и не видит ничего и…

Она замолчала, а я поняла, о чем речь.

– Нет! – сказала решительно.

– А ты подумай, – посоветовала Камали.

– А с вами после этого что будет? – прямо спросила.

– Разберемся. – Но глаза драконица опустила.

– Не нужно, правда, – заверила я. – Мне уже многое удалось узнать за два дня, надеюсь, и дальше удача будет на моей стороне.

Уверенности, правда, не было никакой. Совершенно. И сил, несмотря на отдых, тоже. Поблагодарив Камали еще раз, я поднялась и ушла к себе в каморку. По дороге заметила одинокого дракона в черной форме, расположившегося во дворе на одной из скамеечек, – с ходу поняла, что нас теперь охраняют.

Зайдя к себе, закрыла двери, разулась, прихватила со стола «Драконоведение» и с ним устроилась на кровати. Открыла и почувствовала странное – книга вдруг потеплела.

Закрыла. Посмотрела на корешок – там переливался красно-золотым привлекший в библиотеке мое внимание дракончик. Я невольно коснулась его пальцем, погладила, затем снова открыла книгу.

«Акона десскаета лимна, лимерине» – надпись, вензелем венчающая вторую страницу, вдруг мигнула золотом, а затем самым невероятным образом начала осыпаться золотой пылью, мириадом блестящих частичек, растворяющихся в книге.

Живая книга?!

В смысле, не живая, а одушевленная?

О них в УМе ходили легенды, но лекторы не могли даже продемонстрировать нам подобный образец, потому как… да потому что живые книги могли создавать только драконы и лишь путем вживления в ее структуру частички собственной души. А свою душу драконы ценили, именно поэтому изъяли все живые книги из человеческих государств, так что это точно не может быть она, и…

И тут на страницу книги вылез дракончик!

Он выглядел рисунком с золотым тиснением и не покидал пределов страницы… но он двигался. Вылез, устроился на начале текста, так словно буквы были кирпичиками, потянулся, затем потешно почесал нос, чихнул, испустив струю нарисованного огня и дыма, помахал лапкой, разгоняя нарисованный дым, и посмотрел на меня.

Глазки его мигнули, на странице появилась надпись: «Токэре атхам?»

То есть у меня в руках была живая книга!

Тьма раздери – живая книга!

Самая настоящая живая книга!

Самая…

В следующий миг я ее уронила. От избытка чувств как-то руки ослабли. И от осознания – дракончик говорит на древнем языке крылатых. А я его вообще не знаю. Совершенно.

Подумала, подняла книгу, открыла – золотисто-красное существо, укоризненно поглядев на меня, погрозило коготком, а после, забавно помахивая толстенькой попой, переваливаясь на лапах, поспешило на следующую страницу. Я перелистнула, дракончик уже был на другой. Я перелистывала и перелистывала, стараясь догнать нарисованную одушевленную чешуйчатую сущность, и догнала. Дракончик ждал меня, сидя на надписи «Плесень».

И едва я взглянула на него, указал вниз на текст, мол, читай. Недоумевая, я все же устроилась на постели с ногами и вчиталась в текст:

«Серая плесень, ранее именовавшаяся серой гнилью, сопровождает человека. Она содержится в его одежде, продуктах питания, произрастает везде в жилище человека. В процессе жизнедеятельности выделяет особые вещества, чрезвычайно ядовитые. Серая плесень может стать причиной таких болезней, как удушье, кашель, расстройства пищеварения, головные боли и носовые кровотечения».

Прочитав эту строку, я несколько недоуменно приподняла бровь – плесень и плесень, у нас половина университета в плесени, и ничего такого в ней нет, книга определенно преувеличивала опасность.

«Среди разновидностей плесени особую опасность представляет черная. Ее тело состоит из грибницы, от которой вверх вырастают микроскопические ворсинки, сплетаясь в длинные нити и разрастаясь в систему боковых «побегов». Эти «побеги» оплетают продукты вглубь и по периметру, зачастую незримо отравляя их. Магически одушевленная черная плесень опасна для драконов!»

Что?

И, едва дыша, я продолжила чтение:

«Остается неизвестным имя и звание мага, наделившего разумом споры черной плесени, но проведенные опыты наглядно доказали – она обладает разумом и стремится нанести максимальный вред драконам. Плесень, помещенная в изолированную емкость, стремилась к фрагментам драконьей кожи, игнорируя частицы кожного покрова иных рас».

Что, что, что?!

«Черная плесень способна видоизменяться, проявляясь как серая плесень, при этом оставаясь столь же опасной».

И на этом информация о плесени заканчивалась.

Я закрыла книгу.

Положила ее на подушку рядом, обняла колени и задумчиво посмотрела на вылезшего из фолианта дракончика, который, усевшись на толстую попу, выразительно посмотрел на меня, мол, теперь ты все знаешь. Что ж, многое действительно стало понятным. Очень многое, и уже можно было строить теорию.

Собственно, я и начала, взяв блокнот и старательно выведя:

«Первое – кто-то из магов в стремлении уничтожить драконов (причины мне не известны) создал практически невидимого убийцу – наделенную разумом черную плесень.

Второе – переместил ее на территорию Долины драконов, чтобы она начала вершить свое темное дело.

Третье – вероятно, драконы начали уничтожение черной плесени, иначе непонятно, с чего бы ей мимикрировать под менее вредного коллегу, то есть серую плесень.

Четвертое – спала сегодня в драконьей тюрьме, там чисто, сухо, ежедневно белье меняют, что позволяет сделать утешительный в нашей ситуации вывод, а именно: драконы – параноики».

Магистр ответил удивленным:

«Что?»

Я написала:

«Они в прошлом, вероятно, справились с проблемой и отсекли пути проникновения плесени в Долину, попросту прекратив весь товарообмен с человеческими государствами, что прямо свидетельствует о вине последних, но, несмотря на это, продолжают основательно и неукоснительно соблюдать правила безопасности, то есть препятствуют развитию плесени любых видов и повсеместно. Вы вообще знаете хоть об одной тюрьме, где заключенным ежедневно меняли бы постель?!»

«Ммм…» – последовал очень информативный ответ.

«Плесень – разумна, вот что меня пугает, – продолжила торопливо я. – Впрочем, нет, пугает и еще один момент: кто мог решиться на столь безумный шаг, как ее воссоздание?! Кто?»

«Я тоже постоянно задаюсь этим вопросом», – ответил магистр.

И я закрыла блокнот.

Почти сразу в дверь постучала одна из служанок, сказав, что Камали зовет меня ужинать.

Ужинали мы в саду. Хатор приготовил для всех мясо на гриле, но если гостей кормили, как и прежде, в здании гостиницы, то мы устроились недалеко от костра. Все были задумчивы. И я, и Камали, и даже почему-то Хатор, который встретил меня суровым:

– Ты напрасно отказываешься.

От его слов и тона в душе шевельнулось что-то такое… забытое. Обо мне никто никогда не заботился, кроме магистра Воронира, который и привел меня в УМ. Но там другое – он считал своим долгом приводить в свою альма-матер одаренных магией, я всего лишь была одной из многих. Так что можно смело сказать – обо мне никто никогда не заботился, никто и никогда не готов был подставиться ради меня, даже те, кого я считала друзьями, предали – что Тихомир, что Славен. А ведь мы с ними столько времени держались рядом, помогая друг другу… Или я им? Неважно.

Но вот сейчас, когда Камали и Хатор готовы были спрятать меня, не боясь наказания за укрывательство…