3

Я не стал делиться с Саввой новыми данными, просто выразил опасение за жизнь Лосева.

– Он ключевая фигура в нашей ассоциации, у него доступ к нашему фонду. Между тем он живет уединенно.

Локтев кивает, не отдавая себе отчета, до какой степени я прав. Мысль его работает в ином направлении, он выражает опасения, что Вадим Владимирович не в своем уме. По телефону он высказал соображения, которые Савва счел дикими.

– Он собрался жениться.

– А, может, в Раменском проживает его двойник?

Таково предисловие. Савва имел для меня поручение. Он хотел, чтобы я проведал Лосева, что мог бы сделать и сам, если бы не боялся оставить бильярдную без присмотра. В действительности же, отношения у них с председателем оставляли желать лучшего, и он не хотел подставляться.

– Адрес узнаешь у Альберта.

Тот все знал про всех и сразу ответил:

– Он хилит в Раменском. Хотел, чтобы ты его навестил.

– Без проблем.

Немногие из нас удостоены доверия председателя бильярдной ассоциации, но все они нашли бы сто веских причин отказаться от поручения. А я согласился.

– Ну все равно это здорово, что он меня выбрал, правда? – спросил я у Саввы.

– Тебе, конечно, виднее, – уклончиво ответил он.

Нам предстояло незабываемое лето. Из-за санкций бильярдные турниры в Европе проходили без нашего участия, и мы оставались в Москве, вынашивая грандиозные планы на майские праздники. Перед началом товарищеской встречи меня окликнул Савва Локтев.

– Опять звонил Лосев. Завтра с утра съезди к нему в Раменское.

Там находился «президентский люкс» главы московской бильярдной ассоциации.

– Ну, не с самого утра, немного попозже. В четыре будет в самый раз.

Я поинтересовался, что нужно боссу, но Локтеву он своих планов не докладывал. Тот и сам хотел меня выспросить:

– Кто Лосев и кто ты? Или ты с ним как-то связан?

Я заверил, что никаких контактов с боссом не поддерживаю.

– Сочувствую. Это может означать, что он тебе доверяет, либо наоборот. В любом случае, сочувствую.

Поскольку серьезных мероприятий не предвиделось, в бильярдной все только и обсуждали мой вызов к Лосеву.

– Да ты счастливчик, – сказала Марина, наливая мне рюмку не предназначенной программой портвейна. – Но помни, что ты не идеален, и не зарывайся.

– Я лучший, – возразил я.

На товарищеской встрече сам Лосев не присутствовал, и его представлял Полозов, который прибыл со своей бывшей женой Дарьей. Она вручила мне награду, небольшой денежный приз, который мы по традиции перечисляем на благотворительность. Связями с общественностью занималась Даша, так что она вручила пустой конверт, избавив меня от хлопот с денежным переводом. Зато она поцеловала меня так, что мое сердце затрепетало.

Нас связывало недолгое знакомство, Дима часто приводил свою супруг в бильярдную, и я мельком видел их дочь, двухлетнюю Каролину, белокурое ангельское создание. Что до Локтева, то он имел честь знать также первую и третью жену Полозова. По его словам, последняя женитьба Дмитрия, скоропалительная, имела только одно объяснение: наш общий друг затеял аферу с ипотекой, которая для семейных пар шла с пониженным процентом.

Из трех его бывших жен мне хватало Даши, и я отказался знакомиться с другими. Ее злого языка я остерегался и не решался порвать с ней отношения.

– Вадим Владимирович – пройдоха, не верь всему, что он говорит, – шепнула мне Даша как-то раз в приватной беседе. – Он пьяница и бабник.

Я ответил, что мне это подходит, благо я и сам не ангел, но ради ее спокойствия обещал, что откажусь от предложения Лосева, если сочту его нечестным.

С Вадимом Владимировичем мы играли несколько раз, и он мне постоянно продувал. Сначала я решил, что имею дело с пьяницей, потому что о его тяге к спиртному ходили слухи. Однако внешне он выглядел вполне здоровым, и руки у него не тряслись.

Мне кажется, что приглашение в Раменское связано с флешкой Говорова. Предполагаю, что мэтр с Ильей Ивановичем – партнеры. Что за дурацкий принцип мешать хобби, бизнес и личные отношения! Жду, когда зайдет речь о деле, но разговор не сложился. Разумеется, что флешка при мне, но я не упустил случая ее скопировать, так что стоит она немного. Разумеется, я не стану грабить сообщество компаньонов, но как только поступит выплата от партнеров, возьму свою часть.

– Не надо брать то, что тебе не принадлежит, – заметил Лосев, но я ответил, что претендую только на лимон, и он, кажется, поверил.

– Таким, как ты, должно быть запрещено играть в Москве, – сказал он на полном серьёзе. – И я еще не решил насчет Подмосковья. Вероятно, оставим тебе дальние районы.

Оказалось, он зондировал почву насчет возможного сотрудничества. Он всегда предъявлял высокие требования к кандидатам. Он не покупал людей, которые могли быть полезными, гораздо продуктивнее воздействовать на них угрозами. Так что я согласился оказать ему услугу в обмен на то, чтобы он не исполнил свое обещание. Короче, попался на его удочку.

Впоследствии он доверил мне свой секрет. Играл он не так уж плохо. По крайней мере, не так скверно, как старался мне показать. Проигрыши ему требовались для своих комбинаций.

Как-то раз я получил приглашение навестить его в больнице. Возможно, он действительно болел или ему нравилось изображать больного, но он принял меня в перчатках и санитарной маске. Я согласился, что гигиена – вещь нелишняя, и не стал говорить, что Лосев имеет фальшивый вид в своем экологичном убежище. А когда он попытался взять рукой в перчатке стакан кофе навынос, это ощущение неправдоподобия усилилось. Впрочем, его притворство никому не причиняло вреда.

Убедившись в моей лояльности, он изложил свой план относительно недвижимости за границей. Этим разговорам уже два года. Тогда я собирался в Швейцарию получить наградные деньги за победу в европейском чемпионате, и Лосев предполагал, что я смогу помочь ему кое в чем. У него там имелась недвижимость, и это приятная вещь для того, кто мечтает жить за границей. После того, как стало известно, что наш председатель занимает крупный пост в одной военно-промышленной компании, шенгенская виза для него стала недостижимой, и он рассчитывал избавиться от виллы. Потом моя поездка расстроилась, стало известно, что россиянам наградных денег не станут выплачивать, и наш план накрылся медным тазом.

– Пора избавляться от активов, – он снова вернулся к тому разговору.

Итак, мы прогуливались в больничном парке, и он там он предложил дать мне генеральную доверенность, чтобы я съездил и устроил его заграничные дела. Вряд ли я вызвал у него большое доверие, просто ему некому было доверять. Не слышал, что у него есть семья.

На вопрос, когда надо ехать, он ответил, что не так скоро, как хотелось бы.

– Подождем, ситуация скоро изменится. Небольшое потепление, прежде чем начнутся настоящие холода. Вот в это окошко ты и нырнешь. Действовать придется очень быстро, но это не значит, что я позволю продавать свое имущество за бесценок.

Прямо из больницы я вызвал такси, Лосев сказал, что у него уже есть договоренность с нотариусом. Свои дела он предпочитал держать в тайне. Даже нотариуса выбрал из Звенигорода, и мы катались туда одним днем.

По пути в Звенигород он разговаривал исключительно о природе и пил из термоса алтайский чай, который Вадим Владимирович пил вместо кофе, не предусмотренного из-за язвы желудка. Когда мы добрались до конторы, то едва продирали глаза – то ли из-за погоды, а, может, чая. Никак не могли взбодриться.

Лосев производил впечатление больного человека, и даже нотариус заметил это.

– Я совершенно здоров, – возразил тот.

– Вам лучше знать.

В кабинете нотариуса Лосев принюхивался и допытывался, откуда этот сладковатый запах. В машине он тоже жаловался на приторный ароматизатор, и я спросил не принимает ли он сильных препаратов, на что он ответил, что это исключено. Я расслабился и спросил, носит ли он парик. Он перехватил мой любопытный взгляд и подтвердил, что у него накладка.

После больницы Лосев отошел от дел и обосновался в Раменском районе. Запущенная дачка принадлежала его родителям, он выстроил на ее месте современный двухэтажный дом. Он пригласил меня в гости, посчитав свое убежище идеальным местом для доверительного разговора.

Мы с ним практически не общались на людях, и тем неожиданней прозвучало приглашение посетить его в Раменском. Я спросил по телефону, связано ли это как-то с моей игрой, он ответил уклончиво: «Посмотрим».

У меня имелся адрес Лосева, а тот факт, что он на лечении, указывал, что из своего дома он никуда не денется. Оставалось только съездить и поговорить с ним.

Так что мне предстоит провести опознание: убедиться, что председатель жив и что вместо него не другой человек.

Я уже не помнил, как добрался до Раменского. Машину мне нельзя водить, мои права аннулированы по медицинским показаниям, так что приходится составлять маршрут. Помню, что часть пути я проделал на метро, автобусе и маршрутке, причем на последнюю опоздал.

Встреча наша проходила в приватном месте, вдали от посторонних глаз и ушей. Его усадьба, недавно отстроенная, не выглядела ухоженной. Из всех щелей плитки лезла трава, перемежаемая сухими кустами. Садом и домом хозяин не занимался.

Вадим Владимирович вышел на террасу в красном анораке с меховой опушкой, словно он собирался на прогулку. Он не стал приглашать меня в дом, и я понял, что у него есть другие план, которые он не собирается менять.

Мы расположились в беседке в саду. Там стоял стол, на котором горел огарок свечи в стакане из граненого стекла.

Он сел на садовый стул, я разместился неподалеку, а рюкзак положил под ноги. Мое внимание привлекли его особые домашние туфли, облегающие из кожи с крошечными чешуйками. Возможно, из крокодила или ящерицы, но я таких не видел.

Лосев вопросительно смотрел на меня, побуждая вынуть то, что я принес, он привык, что к председателю ассоциации приходят с подарками. Я достал упаковку виски, которым снабдил меня Локтев.

Хозяин предложил выпить, ведь ветер холодный. Алкоголь оказался ледяным, и долгий глоток прошел, даже не оставив воспоминания. Как же быть не холодно в апреле в Подмосковье?

Я спросил, помогают ли ему новые таблетки.

– Здоровье еще можно поручить таблеткам, но некоторые вещи можно поручить только себе самому.

Там же оказалась нарезки сыра и колбасы, которые Лосев отложил, предложив закусить яблоками. Я взял одно, мелкое и слегка подвядшее, а он обошелся без закуски.

С традиционным обсуждением деловых вопросов мы быстро покончили и теперь изображали двух бездельников, которые перебрасываются ничего не значащими фразами и сплетничают о знакомых.

– И что случилось во вторник? – Ему рассказывали про игру, и теперь он хотел выслушать мою версию.

Я поведал ему про выигрыш, которому и сам не радовался.

– Как фамилия того мужика? – спросил Лосев, и я назвал Говорова.

Я спросил, нужно ли мне беспокоиться из-за Говорова.

– Посмотрим, – флегматично отозвался босс, подводя итог моему рассказу. – Не волнуйся, я на днях приеду в город, надо поговорить с одним товарищем, он должен его урезонить. Да и с Саввой пора помириться, он мне простить не может денег. Видишь ли, я фонд загнал в Швейцарию, кто знал, что там банки столь ненадежны.

Я заключил, что волноваться не следует, случайный человек побузит и успокоится.

Кто-то постучал в дверь, но Лосев сказал, что не собирается ни с кем встречаться. Мы затихли и подождали, когда тот человек уйдет.

– Ко мне не ходят без приглашения, я отучил соседей, а знакомые это знали и раньше, – хозяина мало что могло удивить, он предусмотрел все варианты общения. И на долю случая не оставлял ничего.

Он ничего просто так не говорил и не расспрашивал, если не имел интерес. Осталось выяснить, в чем он заключается.

– А что, есть поручение?

У Вадима Владимировича вызывала сомнение девушка, появившаяся недавно в его окружении.

– На самом деле нет ничего криминального. Она принесла убежавшую собаку моей домработницы. Волонтер по поиску собак богатых людей. После того случая она бывает у нас практически ежедневно. Моя работница весьма простодушна, но у нее масса полезных качеств, и я не хотел бы расставаться с нею из-за смутных подозрений. Узнай мне про эту девушку все, что можно.

Вот и весь разговор.

Тон Вадима Владимировича не показался мне дружественным. Чего он на меня взъелся, не понимаю. Это только на первый взгляд мы разные. Покажи любому, и он скажет, что у чёрно-серо-коричневого меня и у Лосева в голубых слаксах и бирюзовом пуловере много общего. Мимика, шутки, а по интонации нас вообще легко спутать.

Несомненно, кто-то его сильно разозлил, и теперь он готов выплеснуть на меня досаду. Черт! А все из-за того, что Локтеву вздумалось похвастаться, как быстро я разделал Илью Ивановича. Не стоило ему раскрывать рот в присутствии Лосева. Я вот молчал, но это не помогло.

Бильярдная Локтева – закрытый клуб, туда не приходят гулять компаниями и не шастают в одиночку. Но чиновник есть чиновник. Надо быть совсем отмороженным, чтобы бросить вызов игроку международного класса. Мою ставку он знал.

Вадим Владимирович покачал головой, это что-то непонятное.

– Что у тебя с Варским? Общаетесь?

– Редко. Играем в разные дни.

– Вот и хорошо. Про Звенигород молчок!

Лосев уже давно не бывал в бильярдной, а такие мелочи помнит. Он знал всех членов ассоциации в лицо и по фамилии, кто во что играет.

– Прислал мне подарок, но его виски я передарил. Избави бог от подарков гебе.

Я хотел поправить, что Варский из Следственного комитета, но не стал спорить. Не мое это дело. Хотя как знать, если он заговорил о Варском, значит, дело нечисто.

– Как-то это нехорошо, Ваня. Уехать бы тебе на время.

– Время пришло?

– Точно. Мне звонили из Швейцарии. Оскар говорит, что можно приезжать. Я распоряжусь, Полозов всё подготовит, а детали мы уже утрясли.

На прощание Лосев спросил, как у меня продвигается с бегониевой лавкой.

– Еще две-три хорошей игры, и я ее выкуплю, – сказал я.

Оба знали, что это хвастовство.

– Многим не нравится, что ты хочешь заграбастать недвижимость.

– Она пока никому не принадлежит.

– И тем не менее нашлись охотники.

В его обществе я чувствовал легкую неловкость, он видел меня насквозь.

– Вот съездишь, и на комиссионные сможешь себе кое-что позволить. Но не раньше.

Это звучало как разрешение, вроде освобождения по УДО с множеством нюансов.

Я отметил, что он ведет себя беспечно. Стеклянные двери-окна во всю стену, отсутствие соседей, охраны – не менее девятнадцать пунктов нарушения правил личной безопасности. Когда я начал их перечислять, Лосев закончил слушать на пятом пункте и объявил, что у меня паранойя. Я не стал с ним ссориться. Уже не помнил, когда я с кем-нибудь ссорился.

Насчет соседей он возразил, что у него есть друзья. Видно, имел в виду девушку, которая ходит к нему помогать по хозяйству. Имени ее не назвал. Может, уже не помнил?

Он сказал, что устал жить в городе, а в Европу тем более не поедет, просто не в силах испытать такой стресс. Это навело меня на мысль, что он туда недавно ездил и пытался вернуть свои капиталы, но ничего у него не вышло.

Меня не ждала машина, и я позволил себе удовольствия прогуляться по рощице, маленькой и темной от сухих ветвей, которые трещали и легко отрывались от берез. Угадывались мелкие паутинки, которые щекотали лицо. Я шел по бугрящейся земле, прикрытой бурыми листьями, стараясь угадать под ним и очертания грибов. Не то, чтобы я любил из собирать, просто меня устроило бы просто посмотреть на него.

Лес стоял пустынным, если не считать колеи от квадроцикла, проложенной по краю рощицы колеи. Кто-то предпочитал ездить в лес за грибами. Я услышал издали резкие звуки мотора и застыл, стоя у березы, не желая показываться на глаза водителю. Вскоре он появился сам, в красной куртке, оседлавший черное чудовище. Оно разбивало вдребезги лесные тропы.

Недалеко от меня Лосев остановился, к нему навстречу вышла девушка в розовых сапожках, он подвинулся и дал ей место рядом с собой.

Я услышал женский голос:

– Я мимо проходила, стучу, а вы не открываете, а телефона вашего у меня нет…

Лосев оправдал ожидания своей спутницы и сопровождал ее на прогулку. Что касается перчаток и маски, то он теперь обходился без них.

Я пошел в том же направлении, стараясь ступать как можно мягче, но над лесом тяжелым куполом висел грохот от квадроцикла. Вряд ли они поехали далеко. Мои предположения оправдались. Среди берез мелькнула черная громада машины. Двое сошли и смотрели в одну точку. Я успел расслышать. Как Лосев зовет свою спутницу, предлагая ей что-то посмотреть. Хлестнули ветки, женщина вскрикнула. послышался голос Лосева: «Эти плащи такие непрочные».

Всё, они уехали.

Когда я подошел к месту, то увидел на траве примятый квадрат, видимо лежку оленя, на которую Лосев призывал полюбоваться свою спутницу, а на сучке березы – обрывок прорезиненной ткани серого цвета.

Я вернулся в коттеджный поселок с намерением расспросить охрану, но тем оказалось не до меня. По разговору я понял, что к ним направляется полиция.

– Они сейчас у первого поста. У нас будут минут через пять, – сказал мне охранник, дядька опытный. – Вряд ли вы хотите с ними встречаться

Я успел посмотреть в монитор видеонаблюдения. Следователь Варский носил вязаную пилотку. Кто-нибудь их вообще носит, такие пилотки?

Обратно я пытался вызвать такси, но оказалось, что в деревни они не ездят. Стал голосовать на дороге в надежде на попутку, для этого вспоминал, как это делается. Машина остановилась не сразу, хотя выглядел я прилично. Водитель признался, что не сразу понял, что означают сигналы, которые я подавал. Я держал руку с вытянутым большим пальцем и размахивал ею над головой, а надо было вытянуть руку в сторону дороги и ждать, когда остановятся.

…– Ну как он, жив? – спросил меня Локтев.

– Пока да.

Он приставал с расспросами, словно я был пророком. Что ответить Кассандре? Чем вы раньше слушали?

Весь вечер ждал, что Лосев мне позвонит и предложит стать акционером их закрытого картеля, но такового не поступило. И это очень жаль, потому что я все равно владел ключами к их криптокошелькам.