19. Мусор, он вам нужен?

В аудитории никого не было. Оксана не знала, что делать. «Взять или не взять?», – ее мучил этот вопрос. Она постояла около окна, вспомнила слова отца: «Честным быть легко, вот попробуй», и она тогда попробовала. С тяжестью в сердце Оксана в школе отдала книгу, что в свое время замылила у подружки, думала, что та забудет. А когда Лена увидела книжку, как ей казалось, потерянную, то так обрадовалась. Оксана испытала облегчение. Потом стало легче, и с каждым ее новым поступком становилось еще легче. И все же иногда слукавит, ответит не так как думала, то честно соврет, только потому, что это опасно или так надо.

Но что делать с деньгами, она не знала. И хотелось, и в то же время нет. В душе шла настоящая война. «Это мои деньги, я их выстрадала. Нет, тогда я буду как он. Значит, я продам свое унижение? Нет…» – думала она, посматривая на коробочку. Стоит сделать один шаг, и оправдания твоим действиям всегда найдутся, и тогда ты уже будешь одна из них.

– Нет! – решительно сказала Оксана.

Через час в аудиторию открылась дверь, и бодрым, уверенным шагом вошел мужчина, за ним еще и еще.

– Смирнова Оксана Геннадьевна?

– А вы кто? – спокойно спросила она мужчину.

– Селезнев Сергей Витальевич, майор ОЭБиПК, уполномоченный по расследованию финансовых преступлений.

– Ах, вот оно что. Слушаю вас.

Оксана даже не встала с кресла, смотрела на кучу народу, что вошли в аудиторию.

– Проходите, понятые, – сказал один из тех мужчин, что буквально затаскивал в аудиторию Веру и Марину Степановну, что преподавала лепку.

– И что вы хотите расследовать? – спросила Оксана.

– Вот, – Селезнев протянул листок, где было сказано, что Смирнова Оксана Геннадьевна подозревается в вымогательстве.

– И что дальше? – все так же спокойно спросила она его.

– Мы проведем обыск.

– Проводите, – словно ничего интересного не происходит, сказала Оксана и подмигнула Вере, что стояла у дверей и не знала, что делать. – Может, мне выйти, чтобы не мешать?

– Нет, останьтесь.

– Вот, – все повернулись и посмотрели на мусорку. – Понятые, прошу посмотреть.

Оксана понимала, что происходит, и прекрасно знала, что они ищут. Они обнаружили пустую коробочку из-под денег, но их там не было. Следователь ничего не спросил, просто заглянул и, улыбнувшись, понял, что она дотрагивалась до них.

– Можно мы проверим ваши руки?

– Да. Думаете, они грязные?

К ней подсела женщина и, достав чемоданчик, включила синюю лампу. На ее пальцах засияли зеленые разводы.

– Да, есть, – сразу сказала женщина.

– Не объясните, почему они у вас светятся? – спросил Селезнев.

– Потому что это ультрафиолетовая краска, и вы это знаете.

– Почему у вас они светятся?

– Вон там, – Оксана кивнула, и мужчина, что стоял рядом, открыл шкаф и стал просматривать полки. – Вторая сверху, да-да.

– Но…

Кроме кисточек, банок с краской и еще всякой ерунды ничего не было.

– Это флуоресцентная краска, иногда ею рисуют, чтобы картины смотрелись интересней под светом, а также ставятся росписи от подделки. А еще выше, на самом верху, там три коробки, вы их достаньте. Интересно, правда? – мужчина быстро снял и заглянул, но по выражению лица стало понятно, что он расстроен. – Это блестки, также с флуоресцентным покрытием, их используют для театральных костюмов.

Селезнев был явно расстроен. Еще полчаса они рылись, перекладывая стопки бумаг и поднимая бюсты. Наконец, кому-то пришло в голову заглянуть в корзину из-под шредера. Это был уничтожитель бумаг, но не тот, что стоит у секретаря и режет на тоненькие полоски бумагу, а мощный, что может разрывать на мелкие кусочки картон и пластик.

Все столпились, повисла тишина. Селезнев опустил руку в корзину и, сжав в кулаке обрывки, похожие на пыль, бумагу, поднял ее вверх. Разжал пальцы, и все содержимое стало падатькак снег.

– Что это?

– Мусор, он вам нужен? Если да, возьмите, вот, – она протянула им кулек, чтобы следователи смогли собрать все то, что осталось от денег.

Минут через десять аудитория опустела. Нет факта преступления. Сердце еще долго колотилось, но в душе Оксана смеялась.

– Это все из-за нее? – робко спросила Вера.

– Ага, решили подставить. Это у них такой метод борьбы с взяточничеством. Поэтому…

– А я не беру, – сказала секретарь. – Только шоколадки и…

– Слушай, а не пойти ли нам с тобой выпить кофе, а? Шоколад есть?

– Есть, только, чур…

20. Дар

Гнида всегда останется гнидой, и Геннадий Петрович, что потерял свои деньги, остался ни с чем. Оксану эта ситуация многому научила, она радостно возвращалась домой, а открыв дверь, сразу взяла на руки Барсика и долго гладила.

– Значит, он у нас импотент, ха, ну надо же, как весело получается. Надо узнать, что там с Артуром и Борисом, неужели и они тоже?

Звонок к Яне ошарашил Оксану. Она узнала, что ее подруга развелась с Борисом, и тот сразу сошелся с Галиной, что также училась с ними на факультете.

– Но, кажется, он уходит от нее и возвращается ко мне. Любит меня, – сказала Яна.

– Не обманывай себя иллюзией возвращения любимого человека. Возвращаются те, кому некуда идти. Любящего и насильно не выгонишь.

– Да, ты права. А что делать?

– Не знаю, сама решай, я не ты. Ты говорила, что у тебя, вернее, у него были проблемы в интиме.

– Ну да, были, лечился, а как сейчас не знаю. А что?

– Думаю, потому он и расстается с Галиной, что ничего как мужчина не может. Ты же знаешь ее, она яркая дама, не допустит евнуха в своей постели.

– Не пугай меня так. А ты знаешь, пошел он к черту. Бросил меня с детьми и уперся. Вот и пусть страдает, а я найду себе получше. Правда?

– Найдешь, обязательно найдешь.

Через день Оксана договорилась встретиться с Юлей, у которой раньше был муж Артур. Но они уже как полгода жили врозь, а вот почему, Оксана хотела знать. Осторожно задавая наводящие вопросы, она узнала, что тот еще до развода перестал с ней спать. «Значит, и он стал непригодным», – окончательно пришла к выводу Оксана.

Пусть это будет ужасное совпадение, в которое она уже не верила, но от того, что Оксана узнала, осталась довольна.

– Так вам и надо, – обнимая своего котика Барсика, говорила она, а тот, громко мурлыкая, тыкался мордочкой ей в щеку.

Может, и есть проклятие и наговор, что действует, а если так, то Оксана обладала редким, даже уникальным талантом. Она перебрала в уме всех знакомых, взяла лист бумаги и стала писать имена: Света и Максим, Вера и Женя, Лена и Славик. Получился длинный список. Некоторые имена шли отдельно, они были мужскими, а значит неженатые. Среди парных имен Оксана стала делать пометки. Если «+», то значит хорошо, если «?», то сомневалась, если «-», то значит проблема, а если два «– -» то все печально, как со Светой, которая опять звонила и хотела прийти на выходные с ночевкой.

Оксана понимала, что человек не может быть идеальным, всегда есть плюсы и минусы. Но когда агрессия перехлестывала здравый смысл, человек превращался в сволочь.

Света, Люба, Нина, у них в семье творилось что-то неладное. Оксана крутила в руке карандаш и напротив Светы написала: «бьет». У Любы она как-то видела, что на запястьях были синяки ссадинами, словно от наручников или веревок. Напротив ее имени Оксана написала: «издевается».

Осталась Нина. С ней было трудней, поскольку Нина перестала общаться, ходить в гости. Да, к ней можно было прийти, но она сама нет. Голова вжата в плечи, смотрит исподлобья. Ревнует. Сделала вывод Оксана и напротив имени Нина написала: «ревность».

– Бьет, ревнует, издевается, и… – она подумала и добавила. – Насилует. Вот, пожалуй, и все. И что теперь мне делать?

Оксана поверила в свой дар, пусть необычный, но все же дар делать из насильников импотентов.

– Бась, – кот муркнул, – а может, так и надо, брать и лишать эту сволочь самого источника насилия. Ведь если они ничего не могут как мужчины, то станут ласковыми как котики. А что им еще останется делать, как не муркать. Ничего, переживут.

Оксана рассуждала, а сама в это время поглаживала кота, а тот, вытянувшись вдоль ее тела, потягивал лапы.

Окончательно пропали страхи, теперь она не боялась ходить по вечерам по городу и подниматься по лестнице, если сломается лифт. «Им будет хуже», – рассуждала она и тихо про себя хихикала.

– Ты когда придешь ко мне? – позвонила Оксана Свете.

– В субботу, – пробурчала ее подружка.

– Ладно, тогда буду ждать, пошепчемся. Ага?

– Ага.

До субботы была куча времени, целых три дня. Оксана отбросила в сторону свои дела и села за мольберт. Работа шла быстро, буквально била ключом, давно она так не творила, как в эти дни. Сейчас не было заказов, и Оксана просто фантазировала. Вспомнила детство и стала делать серию зарисовок на деревенскую тему.

– Тут я впервые поцеловалась, – посадив Барсика на коленки и показывая ему эскиз, сказала Оксана. – А вот тут мы с Маринкой среди ботвы картошки загорали, а бабушка нас искала. А здесь мы купались, я так наглоталась воды, что думала все, мне конец. А вот тут у нас жил твой теска Барсик, ты бы видел, как он ловил ласточек. Сволочь, нет что бы воробьев. А это дедушкин сарайчик, ему, наверное, лет сто, если не больше, весь покосился, но какая фактура бревна. Ах, если бы ты видел.

21. Я тебе помогу

В четверг вечером без предупреждения заявилась Света, она вся тряслась и готова была разрыдаться прямо в коридоре.

– Дети? – первым делом спросила Оксана.

– Из садика к маме.

– Фух, – выдохнула Оксана и стала помогать раздеваться подружке, а у той пальцы дрожали и путались в пуговицах.

– Идем, я сейчас.

Еще полгода назад, когда ее нервы стали ни к черту, Оксана купила себе настойку валерьянки. Если чувствовала, что взвинчена, брала маленькую ложку, делала десять капель, разводила с водой и, выпив, успокаивалась.

– Держи, пей до дна, двойная доза.

– Чего?

– Пей, кому говорят. Надо.

Света, стуча зубами о стакан, выпила содержимое и, отдав его Оксане, тут же скуксилась словно маленькая девочка и, захныкав, пустила слезу. Оксана села рядом, обняла подругу, почувствовала, как та дрожит всем телом.

– Все хорошо, ты у меня дома, это твоя крепость, и никто тебя не тронет. – Она потянула ее к себе, Света положила голову ей на коленки и закрыла глаза.

– Я ведь… Я ведь…

– Полежи, мы еще поговорим, а пока просто полежи.

Тут же пришел кот Барсик, ткнулся в мокрое лицо Светы, а после, словно она большая игрушка, забрался на нее и стал устраиваться.

– Все, теперь лежи, вот, на пачку салфеток и не шевелись, Барсик не любит, когда его тревожат.

– Ты его любишь?

– Кого?

– Кота.

– Да, он у меня единственный мужчина в доме, понимает, если что успокоит. Вот и тебя уже стал успокаивать.

Кот громко замурлыкал, Света вытянула руку и прикоснулась к нему. Кот замер и тут же осторожно цапнул ее за палец.

– Он меня укусил.

– Нет, он сказал: лежи и не дергайся, а то хуже будет.

– Здорово у тебя, тихо, спокойно. И зачем я родила детей, жила бы как ты.

– Не дури, ты счастливая, только он, похоже, у тебя гавнюк, – Света хихикнула.

– Похоже.

– Ревнует?

– Еще как, туда не ходи, сюда тоже, на того не смотри и не одевайся. Вчера порвал белую кофточку, помнишь ее?

– Не, а какую, с кружевами?

– Нет, ту я испортила, случайно постирала с детскими, стала розовой. Я после купила другую, у нее рукава как фонарики на завязочках, такая прелесть. В клочья.

– Козел.

– Я ему так и сказала, вот и получила.

– Дважды козел. Он у тебя какой-то больной, бешеный. То нормальный, то псих.

– Сказала, разведусь.

– И правильно, пусть знает свое место, нечего распускать руки.

– У меня болит.

– Что, где?

– Вот здесь, – и прикоснулась к бедру.

– Сейчас дам обезболивающее, если что пойдем в больницу, мало ли что. Хорошо?

– Пройдет, уже было.

– Нет, не пройдет. И забудь, что было. Это же надо быть идиотом бить женщину, мать своих детей. Все будет хорошо. Может, и правда разведись, разменяйте квартиру.

– Он не станет.

– А кто его будет спрашивать, подашь в суд на раздел имущества, у тебя ведь двое деток, а пока у мамы поживешь или у меня.

– Спасибо. Слушай, я, наверное, пойду, схожу в ванную. Можно?

– Я сейчас пущу воду, пока полежи. Видишь, Барсик заволновался, он тебя еще не долечил.

Оксана пустила воду, достала свой халат, полотенце и, забрав кота, отправила подругу в ванную.

– Не спеши, а я пока приготовлю покушать.

Сколько раз Света уже скрывалась от мужа у нее, раза три или четыре. «Когда-нибудь, он ее точно убьет. Вот идиот, и что теперь?» – думала Оксана, накрывая стол на кухне.

Через полчаса появилась Света и, отдернув в сторону ткань, показала огромный, уже почерневший синяк на бедре. Оксана промолчала, подошла и сняла халат с подруги. На спине, на ногах, на руках были старые синяки. Некоторые из них уже пожелтели, некоторые приобрели синюшный цвет, а некоторые были новые, еще красные.

– Идем.

Света, не надевая халата, пошла за Оксаной. Та поставила ее около телевизора, включила новости и, отойдя чуть подальше, взяла в руки телефон.

– Так нельзя, надо что-то делать. Поломает кости. А потом начнет бить детей. Повернись боком и подними руку. Больно? – Оксана прикоснулась к ребрам, на которых была длинная красная полоса. Света кивнула. – Теперь повернись спиной.

Оксана запечатлела буквально каждый синяк, что смогла увидеть, насчитала не один десяток, были маленькие и большие, размером с ладонь.

– Одевайся и пойдем, накормлю тебя, а потом подумаем, что делать. Так оставлять нельзя.

– Я боюсь.

– И…

– Я молилась, свечку ставила.

– Брось. Религия не работает, и никогда не работала. Верующие злятся, убивают, завидуют. А потом идут в церковь и молятся. Наверное, больше половины войн на земле из-за религии. Это кровавое лжеучение.

– А что тогда делать? – обреченно спросила Света.

– Я тебе помогу.

– Как?

– Это мое дело, и даже не спрашивай как, но я попробую, – сказала Оксана и, поправив на Свете халат, повела ее на кухню.

22. Раз, два, три, четыре, пять, сволочи, я иду искать…

«Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать», – эту считалочку Оксана помнила с детства, когда играли в прятки. Могла спрятаться на видном месте, а ее никто не видел. Однажды, когда все места в доме были уже забиты, она просто взяла в руки большое полотенце, обычно таким вытиралась после ванны, и, вытянув руки, встала в угол и закрыла себя, словно штора. Мишка тогда всех нашел, а ее так и не смог, вот было его удивление, когда она убрала полотенце.

Оксана решилась на самый отчаянный поступок в своей жизни. Она шла к Женьке поговорить о его непристойном поведении. Он открыл дверь. Почему-то Оксана не любила волосатых мужчин, словно они звери. Большое пузо выпирало вперед. «Фи, как неприлично», – подумала она и прошла в зал.

– Ты бы оделся, я ведь не твоя жена.

– Она у тебя спряталась?

– Одевайся и поговорим.

– Будешь?

– Нет, я не пью, ты же знаешь. А себе наливай для храбрости.

– Зря, нормальное, крепкое, бодрит.

– Странный ты, Жень, вроде добрый и в то же время изверг. Работаешь в полиции, должен быть примером, а сам.

– Бывает, погорячусь, но ведь прошу после прощения, а она что? Визжит, словно режу, вот и срываюсь.

– Я предложила Свете подать на развод.

– Что? – его глаза сразу вспыхнули, а пальцы сжались в кулак.

– А ты что хотел, чтобы я отговаривала и посылала ее обратно к маньяку домой? Нет, Жень. Так не годится. Узнают на твоей работе, что делать будешь? Уволят без пенсии. Подумай.

Он залпом выпил несколько рюмок вонючего коньяка. «И как они могут его глотать?», – подумала Оксана, встала, подошла к стене, где висела их общая фотография с детьми.

– Милые, и ты тоже, – помолчала и добавила, – бываешь милым. Что не живете?

– Пришла читать нравоучения?

– Нет, ты большой мальчик, вон какоепузико отрастил. Мне тебя нечему учить, но предупредить все же решилась прийти.

Его рука, словно железная лапа в снегоуборочной машине, загребла ее.

– Прекрати, я не для этого пришла, у меня есть с кем этим заниматься.

– Так займемся. Я голодный.

– Пойди поешь, – сказала Оксана и постаралась убрать его руку, но та даже не пошевелилась. – Убери, будет хуже.

– Да ну? – удивился он и шлепнул ее по заднице.

– Ай! – вскрикнула она.

– Хм… понравилось, – и он еще раз ее шлепнул.

– Убери свои руки, сволочь! Я тебе не баба. Может, ты с ними там заигрываешь, а потом приходишь к жене и бьешьее?

– А ей нравится, она тебе не говорила? И тебе понравится, вот увидишь. Сейчас проверим, ну же, давай.

– Смотри не накаркай на себя беды, я ведь предупредила тебя.

Оксана хотела поговорить и посмотреть на реакцию Жени. Да, думала, что этим все и закончится, но как-то не верила, помнила его отзывчивым и веселым. И даже то, что говорила Светлана и показывала синяки, не верилось. И вот теперь он ее шлепал по заду, словно Оксана кобыла, которую надо подгонять.

Она попробовала вырваться, как-то не решалась заканчивать свою авантюру таким образом. Испугалась и вот теперь уже брыкалась на полу, а он стягивал с нее одежду.

– Я ведь к тебе как другу пришла, а ты…

– А мы как друзья и отдохнем, понравится, еще зайдешь.

Оксана пожалела, что пришла. Там дома была храброй, но сейчас, когда он буквально ее распотрошил, она тряслась от страха и уже шептала: «Проклинаю тебя, проклинаю…». Его довольные глаза бегали по ее телу, а пальцы сжимали до боли грудь, и она, поскуливая, пыталась еще сопротивляться.

Однажды в юности она услышала такую фразу: «Не можешь помешать, тогда наслаждайся». И стоило ему раскрыть ее врата и словно бульдозер войти в них, как все изменилось. Пламя вспыхнуло, и его языки, играючи, стали подниматься вверх. Оксана смотрела на этого зверя, что назывался мужчиной. Видела его глаза, губы и толстые морщины на лбу. Он дернулся, и она заорала. Ее рот тут же заткнула его рука. Задыхаясь, Оксана продолжила его проклинать.

Он словно хотел проткнуть ее своим шилом, тело скользило по ковру. «Проклинаю тебя! Проклинаю, изверг!» – еще не потеряв над собой контроль, кричала про себя Оксана. А он дергался и дергался.

Это не могло продолжаться вечно. Она сорвалась, резко повернула голову в сторону и, глотнув свежего воздуха, издала звериный рык, а потом все…

Что было дальше, она уже не помнила. Ее словно разорвало на мелкие кусочки. Оргазм уничтожил ее тело. Оксана тряслась, извивалась, хрипела и стонала.

Очнулась от тишины. Глаза были закрыты, где-то далеко пропиликала машина, а потом услышала музыку, что доносилась из телевизора. Тело гудело, словно трансформаторная будка. «Что произошло?», – спросила она себя и, открыв глаза, посмотрела на покачивающиеся от сквозняка шторы.

– Очнулась? Ну, ты, сука, меня напугала.