VII

Ухажеров у красивой, грациозной девушки хватало. Еще в школе за ней ухаживал на переменах «главный бандит» и верзила, смущая девушку своим появлением во время урока. Он жил на их улице со своей сожительницей – продавщицей обувного магазина – высокой, жизнерадостной блондинкой.

Настя едва успевала отказывать в свидании всем одноклассникам, кто дружил с ней на переменах. Однажды в дни школьных весенних каникул, когда еще был жив их отец, а она с родственниками не так часто посещали местное кладбище, Настя с мамой отправились на пароходе «Дмитрий Фурманов» прокатиться до Волгограда.

Там произошла удачная встреча без нравоучений с прежним другом – Сашей, его старшей сестрой и моложавой матерью. Они путешествовали на том же пароходе, тем же классом, но в соседних каютах. Тогда у обеих мамаш при посадке и размещении появилось внезапное желание устроить Настю с ее старинным другом вместе на одну верхнюю полку для экономии пространства каюты.

– А если кто-то из нас двоих упадет с полки, – спросила тогда испуганная Настя, разговорившись в виду отсутствия кавалера.

– Не бойся, места всем хватит, – заявила мать Саши.

Женщины сразу отбросили эти никчемные предрассудки. При детях они старались не болтать о пустяках. За ними увязался близкий друг матери девушки и ее крестный, аспирант Медуниверситета – Мантрыгин – высокий, крепкий, лысоватый мужчина, будущий ученый, отец которого был капитаном этого старинного парохода. Он стал назойливо преследовать Настю во время прогулок на палубе, фотографируя, рассказывая о сложностях семейной жизни, взаимоотношениях между супругами и любовниками, рекламируя свои заурядные внешние данные.

– Мы с тобой так подружились, что можем перейти на более близкое знакомство, – продекламировал аспирант, поцеловав осторожно девушку в шею.

Настя удивилась несказанно.

– О каких интимных отношениях мне нужно знать? – спросила Настя, заинтригованная следующим шагом взрослого мужчины, стремящегося завести адюльтер с подростком, чтобы придать своему виду более значительное понимание со стороны пассажиров парохода.

От этого ей стало ужасно совестно перед окружавшими их отдыхающими за свое поведение.

«А вдруг кто-нибудь заметит этот проступок?» – промелькнула у нее каверзная мысль.

Из-за корпуса кормового отделения на второй и верхней палубе выскочил тот самый мальчик, с кем она, как догадалась, встречала когда-то Первомай. Он крикнул кому-то, пробегая мимо с молниеносной скоростью:

– Я их нашел.

– Это тебя? – спросил недоуменно Мантрыгин, задушевно обнимая девушку.

– Наверно надо срочно идти на ужин, – ответила Настя скромно, начиная привыкать к его назойливым ухаживаниям и занудному вмешательству в личную жизнь.

Своими откровенными манерами аспирант подкупил и вскружил голову юному созданию. У Насти было страстное желание выяснить у пожирателя сердец, кем она ему приходилась по статусу, поэтому она спросила его, стесняясь, на ушко:

– Кем я тебе прихожусь?

– Любовницей, – неожиданно ответил аспирант, глядя на нее в упор.

Она старалась не замечать некоторого цинизма в его выражениях, так как слишком щекотливой была сама ситуация. Они немедленно сдружились, прогуливаясь вместе по палубе, наслаждаясь теплым, весенним ветерком и великолепными видами волжских просторов. Она была в куртке, шерстяных брюках, красных потертых босоножках, а он – в приличном дорожном костюме и ветровке.

– Сколько тебе лет? – хотел выяснить молодой хирург.

– Четырнадцать, – соврала Настя беспечно, чувствуя себя незащищенной, прибавив всего три с половиной года.

– Можно сомневаться, – прозаически раскрыл ее тайну взрослый ухажер.

– Прости, но надеюсь, что мы останемся друзьями, – изрекла она с детским пафосом.

Они друг за другом, когда никого не было рядом, встали на самом носу судна, как учил всех отдыхающих руководитель развлечений, рассказывая легенды, демонстрируя на деле свои способности. Раскинули руки в стороны по морскому обычаю, чтобы сохранить дружбу на долгие годы на суше.

– А теперь кто мы? – задал тот же вопрос аспирант-медик.

– Влюбленники, – перепутав слова «влюбленные» и «пленники», быстро произнесла девушка.

Посещение прекрасно оборудованного, с белыми скатертями на круглых столах, ресторана на носу парохода, проживание в каюте, вызвало гораздо меньше эмоций, но тоже доставило немало приятных минут всем пассажирам, кто разделял с ними этот небольшой круиз. Там Настя, тревожась, надеялась на случайную встречу со своим давним знакомым, с кем познакомилась, когда ходила на Первомайскую демонстрацию с сотрудниками мамы. Но, увы! Она обошла вокруг все палубы, но к своему великому сожалению не встретила его.

Мама в это время оставалась сидеть на кресле, наслаждаясь видом необъятных речных просторов, беседуя с отдыхающими пассажирами, сидевшими рядом. Однако маленькая надежда увидеть старого приятеля у девушки оставалась. Долгожданная мимолетная встреча состоялась, хотя в непредвиденных обстоятельствах. Наконец в тот же злополучный вечер она узрела совершенно четко того самого сметливого паренька, с которым гуляла на Первомай год назад. Всей семьей они аппетитно поглощали ужин в ресторане, на который она с Мантрыгиным, увлекшись поцелуями, опоздали.

– Пойду в каюту, – сказала она дотошному любовнику, – голова разболелась.

– Завтра встретимся там же, на палубе, – с патетикой ответил, увлеченный любовной интригой и взрывом эмоций у своей несовершеннолетней подруги, аспирант-медик. – Обязательно переоденься перед выходом на сушу… Хочу тебя сфотографировать в юбке…

– Боюсь, что я тебе разонравлюсь, потому что у меня слишком худые ноги, – сказала совершенно испуганная девушка.

Эти слова подействовали на аспиранта с точностью до наоборот. Он с силой привлек ее к себе.

– Не волнуйся, пожалуйста. Я привык к разным видам, но ты выглядишь очень хорошо… – сказал будущий профессор в полной уверенности, что она поверила ему.

Они встречались после каждого посещения ресторана и шли вокруг по палубе, что скоро надоело им обоим. После прогулки по помпезной набережной Волгограда, украшенной впечатляющей квадратной ротондой, и посещения достопримечательностей одного из красивейших городов Поволжья, Настя вернулась, ощущая себя обновленной и похорошевшей. Статный аспирант испарился вместе с возвращением в родной город. Он решил продолжить свои медицинские исследования, чтобы защитить диссертацию.

В день приезда она получила напутствие от отца для своей дальнейшей карьеры, который назвал ее «легкомысленной девушкой». За что он присвоил ей этот титул, она так и не поняла до конца, но отнесла это на строгость воспитания.

За время их отсутствия младший брат отца – высокий аскетичный мужчина – в большой тайне от жены и двоих сыновей, появился с подругой у них в коммунальной квартире. Они поужинали и провели там ночь за рюмкой «чая». Из квартиры исчезла стопка детских книг, сумочка, лаковые туфли, резиновые сапоги, одеяло, два хрустальных фужера.

– Мне сумочка все равно надоела, – прокомментировала Настя исчезновение нужной вещи.

– Оба фужера разбились, – объяснил отец.

– Кто же так испачкал простыни? – возмущалась Нина Афанасьевна, стыдливо рассматривая постельное белье после приезда.

– Понятия не имеем, – в один голос, громко ответили отец и сын, неестественно улыбаясь.

– Неужели у Кости столько энергетики, что он вместо того, чтобы найти себе съемное жилье, как делали все порядочные женатые мужчины, которые заводили себе любовниц, явился к нам на постой, пока мы с Настей отсутствовали? – спросила Нина Афанасьевна с жаром, затевая стирку.

На девушку такая длинная и витиеватая фраза произвела сильное впечатление. Особенно слово «энергетика» отозвалось в сердце недопониманием. Спросить, чтобы узнать его значение и смысл сказанного, она решила чуть-чуть позднее.

– У него все спланировано… – оправдывался отец, стараясь загладить вину изобретательного, хваткого, но перспективного родственника, который пользовался большой популярностью у женщин особого круга.

– Что за энергетика у дяди Кости? – поинтересовалась Настя следом.

– Он очень большой начальник… Ему приходится много работать и зарабатывать… – отец сделал паузу.

– Его наверно повысили в должности? – удивилась Нина Афанасьевна.

– Да, вроде того. Но я слышал, что они хотели разойтись с женой, когда недавно приехали из области… Даже подали заявление в ЗАГС. Он собирался покупать здесь земельный участок на берегу Волги и начать строить дачу… У него есть два сына. Одному скоро будет восемнадцать, как твоему брату, а другому – десять… – отец перевел разговор на другую тему.

При этих словах Настя разрыдалась бы, если бы ни мимолетное увлечение аспирантом-медиком Мантрыгиным,

– Интересные у меня появились родные, – ответила дочь в ударе от такой важной информации о возникших на горизонте родственниках – двух кузенах, которые вовсе не стесняли ее свободу.

– Сможешь на них опереться в жизни, – подбодрил отец.

– Сразу два двоюродных брата выискались… – сказала она, копируя манеру отца разговаривать.

Борис Павлович стоял, упершись спиной на светло-желтый, с зеркалом и стеклянными дверцами буфет, откуда пропал хрусталь.

– Надо вас познакомить… Старший сын остался в селе оканчивать школу, – продолжил отец наставительно.

– У меня каждый день уроки и театральный кружок еще не бросила… – высказалась она весомо.

– Выберем время, сходим их навестить. Но учти, что с ними проживают пожилые родители твоей тети. Надо быть повежливее… – предупредил отец.

Дальнейшее приятное знакомство со своими кузенами далось дальновидной девушке с легкостью, учитывая опыт предыдущих встреч в светском обществе. Она с ностальгией предвкушала узнать характер парней, чтобы обсудить хобби и наболевшие темы по учебе.

Как и обещал отец, однажды днем они посетили дальних родственников, живущих в районе набережной, но застали только младшего брата – высокого, русоволосого парня, когда он закончил делать примеры из учебника по алгебре.

– Как твои дела в учебе? – спросила Настя с видом учительницы, так как была его на год старше.

– Вот смотри, – он протянул ей тетрадь с домашним заданием. – Сам сделал. Можешь проверить.

Настя внимательно изучила алгебраические расчеты, написанные аккуратным детским почерком, но пересчитывать не стала.

– Молодец! У меня тоже одни пятерки по математике, – призналась она гордо. – Но литература увлекает гораздо больше. При том у нас отличные учителя.

– Кому что нравится, – заверил двоюродный брат.

Парень убрал тетрадь в портфель. А девушка заметила в его комнате большой книжный шкаф набитый сверху донизу учебниками по высшей математике, физике, гидротехнике, тракторостроению разных авторов и годов изданий.

– Сочинение по заданной теме посмотрю у тебя в следующий раз, – воодушевила она его.

– Это нам редко задают, – успокоил он сестру.

Борис Павлович с дочерью ушли из дома Константина Павловича с надеждой встретиться с родителями кузена в другой, более благоприятный день. С нетерпением дочь добивалась от мамы фотографий со своего примитивного аппарата, сделанных аспирантом Мантрыгиным. Хотя он надоедал ей медицинскими высказываниями за время плавания по Волге. Как-то медик вернул пленку, которую обещал проявить, но ей самой пришлось проявлять и распечатывать снимки. Тот романтический адюльтер заставил девушку смотреть на врачей, особенно мужчин, глазами аспиранта. Настина мама проследила за карьерным ростом Мантрыгина. Она изредка докладывала дочери о некоторых фактах из его биографии: женитьбе по расчету, переход на другую должность в стационар клиники, развод, понижение по службе, смена обязанностей врача на фельдшера. Но оказалось, что это только сказки для неуравновешенных детей.

Но так случилось, что в летнюю поездку на десять дней к Черному морю в Адлер купе Мантрыгина с женой и ребенком и семьи Насти: брата и мамы оказались по соседству. Он был безмерно рад такому стечению обстоятельств, выглядел солидно, по-мужски, продолжая ухаживать за девушкой, угощал яблоками на остановках, когда Нина Афанасьевна с Петром ходили обедать в вагон-ресторан. Громко рассказывал всему обслуживающему персоналу, что собирается провести целый месяц на побережье, чтобы поправить здоровье наследника:

– Участились простудные заболевания у детей. Вот поэтому мы едем отдыхать на юг.

– Он у нас вполне здоровый мальчик! – восклицала его жена – такая же внушительная особа.

Борису Павловичу из-за перебоев в работе сердца врачи наотрез запретили менять климат, поэтому он остался дома заниматься своими журналистскими расследованиями.

* * *

Вскоре состоялась золотая свадьба дедушки – Афанасия Филипповича и бабушки – Анны Абрамовны – мамы и папы Нины Афанасьевны. Старики-пенсионеры разослали открытки всем дальним родственникам в Сибирь с приглашениями. Борис Павлович уговорил своего знакомого фотокорреспондента, чтобы тот сделал снимки на память, а сам написал в центральную газету очерк: «Есть такая семья», рассказывающий о жизненном пути пожилых людей с фотографией в окружении детей. Нина Афанасьевна отправилась помогать готовить на праздничный стол обыкновенную картошку, капусту, пироги с ливером, урюком, яблоками и плюшки, что у нее получалось особенно хорошо.

Стол был накрыт во всю длину большой комнаты. Во главе сидели юбиляры, затем дети. В самом конце внуки. Явились все соседи, даже те, кого не приглашали, но хотели попробовать хваленых пирогов с начинкой. Из Сибири приехал племянник – сын родной сестры дедушки, которая вышла замуж за пленного австрияка со времен Первой мировой войны. Он привлек внимание своим красивым и холеным внешним видом. Тот шушукался со стариками, надеясь найти общий язык, но получил отпор.

Зато сноха Валя – жена младшего сына-фронтовика, проживающего с ними вместе – с радостью подключилась к разговору, надеясь со временем извлечь выгоду от знакомства или хотя бы пофлиртовать на досуге с тем, кому никто не оказал должного внимания и уважения из-за отсутствия подарков старикам.

– Он такой симпатичный, – съязвила она. – У него есть хорошая привычка – навещать старшее поколение, – сказала она косноязычно, намекая на не слишком правильное воспитание своего мужа-фронтовика, который, крепко выпив, чуть не подрался с гостем из Сибири, приревновав к собственной жене.

Племянник быстро собрался, схватил свой громоздкий чемодан и с шумом уехал восвояси на другой день в свой родной Сибирский город.

На золотой свадьбе, где собралось человек двадцать пять – тридцать, подружились все взрослые, обсуждая меню, щедрость, благообразный вид хозяев – дедушки и бабушки. Настя обратила внимание, что дальняя родственница по отцу не на шутку увлеклась фотографом, к кому они вместе с отцом ходили в гости, изучая азы профессионального фото, позировала ему перед всеми.

Старший сын-фронтовик – Иван с женой немецкого происхождения, с кем он познакомился в самом начале войны, когда стал разведчиком, проникнув в агентуру Абвера, – не приехал, но прислал поздравительную телеграмму. Дедушка и бабушка оделись в лучшие по тем временам наряды, вынутые из сундука. Они с гордым видом восседали, пока гости поглощали бесплатные угощения. Все проходило торжественно и культурно. Поздравления сыпались, как из рога изобилия. А у Насти остались замечательные собственные снимки, подаренные ей отцом на вечную память.