Спрашивается, зачем тогда он позволил, чтобы я шла за ним? Он открыл дверь и вошел. Буквально через секунду я услышала его голос и, хотя слова понимала через раз, он говорил на своем языке слишком быстро, общий смысл уловила ясно. Эх, не завидую я Ламиноку. Меня так отчитывали в глубоком детстве, когда я обидела соседского мальчишку, младше меня. Папа тогда рвал и метал, обвиняя меня в излишней жестокости. Но папины слова – это просто ласковый шепот по сравнению с тем, что сейчас говорит Марок. Последнее я услышала четко:

– Это всё, можешь идти, но запомни на всю свою жизнь – никогда не сметь разговаривать с ней как с рабыней! Иначе я за себя не отвечаю.

Всё-таки я злая, потому что эти слова заставили меня злорадно ухмыльнуться. Дверь внезапно открылась и я, не успев спрятаться где-нибудь в уголках коридора, столкнулась с взглядом Ламинока. При виде меня, его глаза запылали ненавистью, а я поняла, что действительно нажила себе врага, пожизненно.

Почти следом за ним из каюты вышел Марок.

– Эва, ты все еще здесь?

Нет, блин, уйду я на самом интересном моменте. Я виновато улыбнулась, а он нахмурился.

– Эва, я же просил.

Но от ненужного ответа меня спас мой шеф, появившись на горизонте в коем-то веке вовремя.

– Эванжелина, я тебя везде ищу! – провозгласил Серж, но заметив Марока застывшего в проходе каюты заметно напрягся. Я поспешила взять Сержа за руку и заглянула в глаза, прежде чем он начнет новый скандал.

– Серж, милый, ты все не так понял! Да и я не совсем разобралась. В общем, разрывать контракт мы не будем. Все хорошо.

Серж переводил свой взгляд то на меня, то на Марока. И только потом, вероятно пораскинув серым веществом в голове, изрек:

– Не всё так просто, да? Что ж, Эва, надеюсь, ты делаешь правильный выбор. Господин Слоши, приношу свои извинения, – Серж поклонился на манер изибнисцев и ушёл. Я в этот момент решила облегчённо вздохнуть, но не тут-то было. Меня бесцеремонно схватили за руку и буквально втащили в ту каюту, где только что был Ламинок.

– Что значит «милый»?

Я взглянула в глаза Марока и ойкнула. Зеленые.

– Марок…

– Почему ты его касаешься постоянно? Что между вами, Эва?

Ох, только ревнивого изибнисца мне не хватало.

– Марок, ты что, ревнуешь? – прямо спросила я.

– Эва, – его глаза угрожающе сузились, – Я не знаю, как принято у вас на Земле, но у нас чужую женщину не должен трогать никто. А ты моя, Эва.

Вот почему, когда он настолько эгоистичен, я хочу растечься маслом? Я должна возмутиться, сказать, что он не имеет на меня никаких прав, но вместо этого млею, и мысли разбегаются в разные стороны. Кто сказал, что любовь не болезнь? По мне так она самая, патологическая. Каким образом наши отношения в столь короткое время переросли из деловых в нечто большее? Ответа на это у меня не было.

Дальнейшего разговора у нас не получилось. Мы приближались к Изибнису, и нужно было готовиться к посадке. Марок ушел, как мне показалось, недовольный собой. По мне, так я была очень даже довольна. Надо же, мужчина заявляет на меня свои права, а я не против, в первый раз такое. Хотя кто мне мешает завести легкую интрижку? Нет, противоречу сама себе, интрижка длинной в три года не может быть легкой.

Я вернулась в свою каюту, достала из чемодана легкую шубку из пушного зверя неизвестной мне породы и уселась на свою кровать. Хотела поспать во время перелета, а получилась целая история. Интересно, на Изибнисе гостиницы есть? Так как ответа я не знала, то быстренько соединилась с Сержем.

– Слушаю, – пропел мой босс с экрана монитора.

– Серж, а где мы жить будем?

– Первое время у Марока Слоши, – невозмутимо ответил он, – Потом видно будет.

Вопросов у меня больше не было, поэтому шеф отсоединился. Корабль тряхнуло, и я с ногами забралась на кровать и вцепилась в ее спинку, памятуя о прошлом разе. Но приземление произошло вполне удачно, уже через десять минут я спускалась по трапу на огромную по размерам изибнисцкую перелетную станцию.

Нас встречала целая толпа из зевак, а также тех, кто, вероятнее всего, работал в компании Марока. К нам подошли трое могучих изибнисцев, высоких, статных, все как один с длинными волосами, одетых в меха и, поклонившись нам, протянули невероятно красочный пояс. Я машинально взяла его из рук незнакомца, да так и осталась стоять, совершенно не зная, что с ним делать дальше. Марок, видя мое замешательство, наклонился и прошептал:

– Завяжи его на талии, Эва. Если не завяжешь, они подумают, что ты хочешь им зла.

Я мигом себя опоясала и приготовилась к новым сюрпризам. Серж в подсказках не нуждался, судя по всему, все время перелета он потратил на изучение традиций Изибниса. Умный парень, в отличие от меня.

Мы долго шли по станции в сопровождении изибнисцев Марока. Станция практически ничем не отличалась от нашей земной – те же пролеты, дорожки, удобные сидения для ожидающих. Только были тут разнообразные корабли, разной формы и размера, почти все я видела в первый раз. На картинках, которые были в школьных учебниках, были только военные звездолеты, и когда сие творение я увидела воочию, стало жутковато. Перед глазами так и вставала яростная война двух столетий назад. Наконец, мы дошли к очередному трапу, где нас поджидало очередное чудо – вместо привычного для меня перелетного транспорта, нас поджидала капсула, с монитором иллюминатора, на десять пассажирских мест. Дверца была одна и открывалась снизу-вверх. Несмотря на мои опасения, что мы будем тесниться в ней, капсула оказалась достаточно просторной.

– Разработка компании Марока Слоши, на этой малышке мы спокойно долетим с перелетной станции до самого Изибниса, – шепнул мне Серж, как только все уселись, – Он предлагал нечто подобное землянам, но наши, как всегда, отнеслись к новой идее скептически.

– У него же компания по добыче урана? – переспросила я.

– Слоши, кроме этого, занимается окультуриванием Изибниса, привносит новые разработки, в общем, делает все, чтобы его народ жил лучше.

Я посмотрела на Марока, он сидел впереди меня и сосредоточено выслушивал сидящего рядом с ним совсем седого изибнисца, с многочисленными морщинами на лице. Так странно, в первый раз вижу старого изибнисца, и цвет волос у него больше серебряный, чем седой.

Марок обернулся и поймал мой взгляд, глаза его потеплели, но он тут же отвернулся и продолжил разговор.

Строгий, даже суровый мужской силуэт. В нем не было кукольной красоты, только красота воина. И что я в нем нашла? Что заставляет мое сердце биться, будто пойманная в клетку птица? За всеми этими событиями и калейдоскопом чувств я совсем забыла о том, что еще два дня назад собиралась встретиться с Джеймсом. И даже некогда вожделенный облик несколько угас, заменив его образ яркими чертами Марока.

Наш транспорт плавно приземлился на широкой улице, с часто усаженными по бокам цветущими деревьями. От такой красоты я замерла – везде лежит белый, пушистый снег, а деревья цветут ярко розовыми цветами, тянущимися ветвями к серому небу.

– Нравится? – шепчет Марок мне на ухо. Я медленно оборачиваюсь на его голос и не могу и слова произнести.

– Они не живые, – будто прочитав мой вопрос, говорит он, – Деревья и цветы из камня, это дань богине возрождения, которую мы ждем среди нашей зимы. Посмотри, Эва, – указывает он рукой на сооружение справа от меня, – Это мой дом.

Дом впечатлял размерами. Двухэтажный, с большими окнами и конусовидной крышей. Но самое интересное было не это – дом был полностью сделан из камня, того материала, которое мы не использовали уже лет пятьсот.

Серж стоял с открытым ртом и ничуть этого не стеснялся, хотя изибнисцы, пришедшие с нами, начали показывать на него пальцем и просто умирать от хохота.

– Прошу проходите в мой дом, – громко сказал Марок, и вся наша компания двинулась к массивным дверям. Не успели мы дойти до крыльца, как дверь распахнулась и оттуда вышел Ламинок. Вот про кого я совершенно забыла за осмотром великолепий Изибниса.

Он хмуро оглядел всю нашу компанию, чуть больше задержался на мне (а как же!) и нарочито медленно выговаривая слова, обратился к Мароку:

– Марок – сир, я проверил дом. Все в исправности, за время нашего отсутствия ничего не произошло.

– Почему он тебя сиром называет? – шепотом спросила я Марока, не удержавшись от вопроса.

– Это означает «хозяин», все рабы величают так своих хозяев.

Раб? Ламинок – раб?! Хорошо, что я удержалась, чтобы не выкрикнуть это вслух. Господи, в каком же веке вы живете?

Почувствовала, что меня тянут за руку и увидела, что все уже прошли в дом, и только Марок задержался и смотрит на меня недоуменным взглядом. Заставила себя переставлять ноги, улыбнулась Мароку, прекрасно понимая, что не время и не место задавать вопросы.

В доме стоял дикий гогот. Причину смеха я увидела сразу – мой шеф носился из угла в угол, с совершенно обезумевшим взглядом и орал во всю глотку: «Уберите эту дрянь!». В это время за ним неотступно бегало странное животное, по виду напоминавшее нашу земную змею, только с ножками с тремя перепончатыми пальцами с когтями на каждой. Изибнисы покатывались со смеху. Животное шипело, бегало за Сержем, но попыток как-то причинить ему вред не предпринимала. Я змей любила с детства, поэтому эта картина меня просто уморила. Помниться, год назад я Сержу предложила сделать танец со змеей, Сержа тогда передернуло и вот сейчас его страх во плоти преследовал его на другой планете.

Марок издал какой-то шипящий звук, и животное прекратило своё преследование и подошло к хозяину.

– Какая миленькая, – пролепетала я, разглядывая ее серо-желтую чешую, но тронуть не решилась, все-таки это не совсем змея.

– Ее зовут Рикоса, – сказал Марок, на что она высунула свой язык, облизнула мордочку и уставилась на меня. А язык то у нее не раздвоенный!

– Она охраняет дом, – пояснил Марок.

– Это что-то вроде собаки?

Все наперебой принялись мне объяснять, что это за чудо такое инопланетное. И я, как обычно, когда разговаривали сразу несколько изибнисцев, ничего не поняла. Как ни странно, доходчиво объяснить мне смог только Ламинок.

– Это животное – дух дома. Оно охраняет жилище от проклятий, зла. Оно чистит дом от отрицательных энергий.

– Вы хотите сказать, – загорланил на весь дом Серж, – Что такая вот тварь есть в каждом доме?

Рикоса что-то яростно шикнула и повернулась всем корпусом в сторону побледневшего шефа.

– Я бы не советовал оскорблять духа, – еле сдерживая смех, пояснил Марок Сержу, – Она злопамятна, может отомстить.

Сержа от этих слов начало трясти, и он неуверенно, запинаясь, извинился перед Рикосой. Та в ответ облизнулась, и шеф нервно сглотнул, вызвав новый приступ хохота у окружающих. Даже Марок больше не сдерживался и смеялся в голос, ну, что греха таить, я тоже хохотала от души. Рикоса тем временем, ушла в неизвестном направлении. Я принялась разглядывать дом.

То место где мы находились было просторным и, скорее всего, являлось залом. Огромные окна освещали все помещение, в центре стоял неправдоподобных размеров диван, обитый шкурой неизвестного мне животного. Прямо перед ним круглый столик из дерева, а по бокам стеллажи из камня. На них стояли разные статуэтки, горшочки и книги. Самые настоящие книги! Как когда-то – в переплете, странички, вероятно, из пергамента. Ух ты! Срочно захотелось дотронуться до них руками, полистать, пощупать…

– Эва, – оказывается в гостиной стояла тишина, и Марок не единожды позвал меня. Все куда-то разбрелись, даже Сержа не было видно.

– Эва, ты как себя чувствуешь?

– Нормально, – ответила я, не поняв вопроса.

– У вас на Земле, сейчас глубокая ночь, – пояснил он.

– А-а-а… – облегченно протянула и, пожав плечами, ответила, – Мне не привыкать не спать ночью, у меня работа ненормированная.

Марок почему-то нахмурился и жестом пригласил сесть на диван.

– Эва, и всё-таки кто для тебя Серж?

Я вздохнула и принялась объяснять ему очевидные вещи:

– Он мой шеф, босс, но не хозяин и не любовник. Друг, если хочешь.

– Тогда почему он заставляет тебя работать ночью?

– Ну, сам подумай, у нас на Земле днем все работают, мои представления могут посещать только вечером или ночью. И никак иначе.

Марок встал, заложил руки за спину и начал ходить из угла в угол. Нет, все-таки я его не понимаю.

– Здесь ты будешь работать только днем, у моего народа несколько другой распорядок дня, – он повернулся ко мне и с теплотой в голосе добавил: – Ночью ты будешь принадлежать мне.

Пульс поскакал галопом, а дыхание сбилось. Чёртовы гормоны! Ну, не могу я так на него реагировать! Хотя организм думал иначе. Заставила думать себя о другом, сначала в голову лезла всякая чушь, а потом неприятно кольнула мысль – я вспомнила, что так неприятно удивило меня.

– Марок, я не знала, что у вас на планете существует рабство.

Казалось, мой вопрос никак его не смутил. Он спокойно сел рядом со мной и совершенно будничным тоном заговорил:

– Подобная система существует с самого начала жизни на нашей планете. Есть изибнисцы высшей касты, есть низшей. Одни прислуживают другим. Если нужно, раб умрет за своего хозяина, раб не может его ослушаться, не может уволиться со службы, в отличие от свободных изибнисцев. Хозяин может освободить раба, сделав того полноценным гражданином Изибниса.

– Но это же дико! – не удержалась я от замечания.

– Для нас нет! – резко оборвал меня Марок, – И насколько я знаю, у вас, на Земле подобная система существовала несколько веков.

– Две тысячи лет тому назад! Но наш мир отказался от этого.

– Наш мир не откажется, – мрачно заметил он, глядя мне прямо в глаза, а мне вдруг стало тоскливо и захотелось в свою родную стезю, домой.

– Значит, Ламинок – раб…

– Эва, – ласково произнес он, – Я понимаю, тебе тяжело, ты слишком живая, настоящая, умеешь радоваться жизни, чтобы жить, так как живу я. Единственное, чем я могу тебя успокоить, так это сказать, что для раба стать начальником охраны своего хозяина – это предел мечтаний, практически невозможный случай. По сути, его место должен был занимать состоятельный, свободный изибнисец. Я решил иначе, пошел против многих мнений, но мои рабы довольны жизнью.

– Как, объясни мне, как можно быть довольным, не будучи свободным? – воскликнула я, мои эмоции плескали через край, – Ты бы смог?

Господи, что я делаю? Кого учу? Да и зачем мне все это надо? Верно, говорил мой отец, у меня слишком обостренно чувство справедливости.

– Извини, – выдавила я из себя после минутного молчания, – Я не имею права ни указывать тебе, ни спорить, не зная вашей жизни.

– Эва, маленькая моя, – прошептал Марок и взял мое лицо в свои ладони, – Посмотри на меня, моя революционерка, к сожалению, твоя революция обречена на провал.

– Я знаю, – пискнула я и даже всхлипнула. Вот как нервы расшалились.

– Ты не изменишь ход истории нескольких тысяч лет. Задолго до тебя уже пробовали и ничего из этого не вышло. Не забивай свою светлую головку этими проблемами. Посмотри на меня.

И я посмотрела. Синие, бездонные глаза смотрели на меня ласково и тепло. Он хотел меня успокоить, и я в который раз удивилась, насколько он хорош и в то же время необычен. Никто другой из знакомых мне не стал бы даже обсуждать со мной подобные вопросы, не пытался бы объяснить, успокоить, в конце концов. Он стал, и от этого становилось легко на душе, значит, ему не все равно, что я чувствую.

Поцелуй, ласковый, нежный и через мгновение страстный обжег мне губы, и я ответила, стараясь вложить в него все, что я чувствую. Мои руки скользнули в его волосы, пробуя их на ощупь и так и остались там, будто это их место. Через минуту я начала задыхаться, в животе что-то разгоралось и опускалось вниз, к бедрам. Марок медленно опустился к моей шее, и мне казалось, что во мне что-то разбилось, громко, на мелкие осколки. Я прижалась к нему теснее, обхватив его мощную спину руками и о, Боже, как же мне это нравилось! Уже сбилась со счету, сколько он подарил мне обжигающих ласк, когда он застонал, что-то во мне взорвалось и я даже, не думая, что я делаю, перебралась на его колени, обхватив его бедра своими ногами. Вот так вот гораздо лучше! Когда его горячая плоть уперлась мне в бедра, меня это не отрезвило, совсем наоборот. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что этого делать не надо. Но только мелькнула, исчезнув, сгорев в том огне, что испытывала его хозяйка. Я не заметила, как он расстегнул мне рубашку, зато почувствовала его губы на своей груди. Сознание покинуло меня окончательно. Я чувствовала только его губы на своей груди и руки, ласкающие мою спину, а еще стон, срывающийся с его губ и лишающий меня последнего остатка разума.

Хотелось большего, и я знала, чего именно, но он почему-то не давал мне этого.

– Марок… – почти простонала я, отчего он глухо зарычал, продолжая меня мучить.

Его рука опустилась ниже, нещадно сминая мою юбку, чуть раздвинув мне ноги и, к моему удивлению, этого стало достаточно, чтобы я рассыпалась, разбилась на кусочки, как дорогая фарфоровая ваза. Я вцепилась в его плечи, как утопающий, тело било сладкая судорога, в глазах плясали разноцветные огоньки. Его голос я услышала, как из потустороннего мира, севший, бархатный и распаленный:

– Эва, милая, здесь нельзя. Сюда могут войти, любимая.

Когда сознание вернулось, я не поверила собственным глазам – я все еще сидела на Мароке, с обнаженной грудью, он тяжело дышал, придерживая меня за талию и смотрел на меня замутненными темно-синими глазами.

– Любимая…

Кажется, вот так ощущается счастье, когда тебе легко, хочется летать, а не ходить, дышится свободно, а кровь по венам бегает быстрее и от этого мурашки по всему телу.

С другой стороны, у меня не состыковка – мужчина подо мной пышет жаром и в отличие от меня, он не удовлетворён, так и пожирает меня взглядом.

Послала к черту все сомнения и прильнула к его губам.

– Марок – сир…

Блин! Как в плохой мелодраме, на самом интересном моменте!

Марок подавил разочарованный вздох и резко прижал меня к себе, пряча от посторонних глаз мою наготу. Я положила голову на его плечо и чуть скосила глаза – Ламинок стоял каменным изваянием и его ничего не смущало. Беспардонный тип! Даже становиться интересно, он, что специально выбирает такие моменты?

– Говори, что тебе? – голос моего мужчины был сиплым как после простуды, но настолько сексуальным, что меня дрожь взяла. Он почувствовал, мельком посмотрел на меня, стиснул зубы и прижал сильнее. Я про себя улыбнулась, чертовски приятно ощущать хоть какую-то власть над тем, кто полностью владеет твоей душой.

– Беда, Марок-сир, Ивлина сбежала.

Марок резко выдохнул, я почувствовала, как его тело напряглось и с беспокойством посмотрела в его глаза. Синий цвет пропал, вернулся обычный карий, а лицо превратилось в каменную маску.

– Догнать и привести ко мне, – глухо приказал он. Ламинок поклонился и быстро скрылся с глаз. Я выбралась из его объятий и не спеша начала застегивать блузку.

– Кто такая Ивлина?

– Рабыня.

Он явно не был расположен к разговору. Коготок ревности медленно, но верно превращался в хищный коготь. Нет, Артёмьева, ты самая настоящая дура! Ну, ведь знала, что он не был одиноким, почему же решила, что все его бабы разом исчезнут, стоит тебе появиться в его жизни? Да и кто сказал, что эта самая Ивлина его любовница? Хотя интуиция подсказывала, что, если бы сбежала просто рабыня, он бы так не переживал.

– Эва, извини, я должен узнать, как расположились гости.

Совсем забыла, что мы не одни. Вздохнула, пригладила сбившиеся волосы, нацепила официальную улыбку и грациозно поднялась с дивана.

– Покажи мне мою комнату и скажи, где я могу найти Сержа? – тон получился с прохладцей, но оно и к лучшему.

Марок, наконец, посмотрел мне прямо в глаза и серьезно сказал:

– Не надо так со мной, Эва. Не играй со мной.

– Да неужто? – едкие слова сами сорвались с губ, и чтобы не наговорить еще глупостей я прикусила губу.

– Не понимаешь насколько все серьезно? – он резко притянул меня к себе, – Завтра, Эва, я докажу тебе обратное.

Марок отпустил меня, развернулся и через несколько секунд я услышала, как хлопнула входная дверь. Мужчины! Я аж ногой топнула от возмущения. Слева от меня раздалось шипение, я обернулась и увидела Рикосу.