Это была Ирина Васильева. Тридцатилетняя женщина со старомодно мелированными волосами и джинсами, едва прикрывавшими попу. Для проститутки она была полновата, хотя полусонные глаза мутного голубого цвета говорили об обратном. Я нашла ее в притоне одной из квартир многоэтажного дома, где за тысячу рублей меня напоили кофе и предоставили заляпанную простынь.

– Ну и чего желаем? – жвачка в ее неухоженном рту потеряла цвет. – Развлечемся как девочки или достать лучшую мужскую часть?

– Я бы хотела предложить вам двойную оплату, чтобы переместиться ко мне домой. Ни один приличный человек не ляжет на такие простыни, тем более, когда живет в загородном доме в лесу, – она осмотрела мою хрупкую фигурку, оценивая риски. На вид Ира была больше меня раза в два и хладнокровнее, думаю, ей приходилось не раз отбиваться от надоедливых клиентов. Она кивнула головой и вышла, чтобы договориться. Я знаю, что у таких персон есть хозяин, поэтому требовалось усыпить ее бдительность. Мы заехали в магазин, чтобы купить вино и продукты, я намекнула на веселый девичник. По прибытию, Васильева набросилась на меня, изображая страсть, но я отодвинулась. – Мне это не нужно, я предпочитаю мужчин.

– Так какова хрена притащила меня в эту глушь? – в ее сумке был складной нож и перцовый баллончик, я не пошла бы на риск, имея ответственность за людей, которые мирно спали в катакомбах леса. Рассветало.

– Я писательница. Приехала из Москвы в поисках свежего сюжета, – я наполнила красивый бокал красной жидкостью и протянула ей, предварительно отпив. – Это, чтобы ты не думала, что я пытаюсь тебя отравить или еще что, – я опустилась на мягкий диван, ее рука в золотых кольцах все еще была в сумке. – Я подумала, что у тебя полно интересных историй для меня. Посидим, поедим, выпьем, поболтаем. Как только захочешь, я отвезу тебя обратно в город. Если останешься на ночь, я дам тебе десять тысяч, – две хрустящие купюры с изображением Хабаровска легли на стол. Блондинка тут же спрятала их в сумку и настороженно повернулась ко мне.

– О чем говорить-то? – ее звучное «о» забавляло меня куда сильнее криминальных единиц в лесу. Стоило лучше продумать план.

– О чем хочешь. Я не думаю, что тебе часто выпадает шанс высказаться, поэтому я не буду ограничивать тебя определенной темой. Я не знаю, что может мне пригодиться, – так и было. Правда, я не собиралась слушать ее рассказы слишком долго. Если только не учитывать факт, что ее судьба гораздо трагичнее моей.

Спустя пару бокалов Ира отодвинула сумку и воодушевленно говорила о своей первой школьной любви. Мне было скучно, но я мило кивала, потому что знала, что подсыпала снотворное в ее кусок торта, который она активно поедала. Удивительно, какие путаны болтливые. Вы знали, что их жизнь похожа на голливудский боевик в лучших традициях? Ее трижды ранили самыми разными способами, издевались, пытали. Но и сама она была не без греха.

– Мне было тринадцать, когда я забеременела в первый раз, – ее хмельные глаза скользили по старому домику в поисках опоры. – Подружка подсказала, кто возьмется за операцию без документов и родителей, пришлось покататься за город с парой ребят, чтобы собрать нужную сумму. Врач заверил, что теперь я бездетна, как пустыня. Толи с горя, толи с радости я пустилась во все тяжкие. О втором ребенке я узнала уже на четвертом месяце, мне было семнадцать. Хорошо, что мои родители пили так, что не заметили моего пуза. Я оставила ребенка в роддоме, не стала смотреть на него, чтобы потом не жалеть. Такой уж я человек: рублю с плеча. Но мне нравилось думать, что он станет большим и богатым, найдет меня и простит, вытащит из этой жопы. Я даже придумала слезливую историю, о том, как меня бросил любимый мужчина, как не могла с ним расстаться… – ее циничный смех напомнил мне, что есть люди гораздо страшнее меня. Да, я была убийцей. Но я не лишала жизни невинных, не оставляла детей, не продавала свое тело. Нет, я бы никогда не покинула крохотное создание. Я бы любила его, заботилась о нем. Мне вспомнился Игнат и то, как билось мое мертвое ныне сердце. Стало грустно. Может, стоило родить ребенка и быть простой женщиной с обычными проблемами? Еще не поздно все остановить, я смогу быть хорошей матерью, лучше, чем многие на этой маленькой планетке. – Но он умер через пару дней после рождения, так медсестры сказали. Может, соврали, чтобы я не лезла больше.

– Сколько еще абортов ты делала? – мне хотелось задушить ее, хотя это был слишком гуманный способ для детоубийцы. Люди считают вас монстром, когда вы лишаете жизни разумное создание. Ирину Васильеву можно прировнять к мухе, от которой в природе и то больше пользы. Ее существование не сделало благо никому. Но за ее смерть меня посадят. А вот то, что она сэкономила на презервативе и потом выскоблила результат своей халатности, преступлением не считается. Это просто небольшая женская операция. Но скажите, разве не высшее проявление жестокости лишение жизни крохотного создания, которое не в силах оказать сопротивление? Эта девица могла бы не жадничать и не ехать в дремучий лес к странной женщине, а вот ее малыш не мог не оказаться в ее потасканной вагине, такова была его судьба.

– Много, так и не сосчитать. Все надеюсь, что стану бесплодной, но моя генетика настаивает на обратном.

– А не легче предотвращать такое, чем потом разгребать последствия? – ее тарелка опустела, но она держалась стойко, я думала, куда бы подмешать ей остатки таблеток.

– Это дорого и небезопасно. Я все равно забываю обо всех этих штучках… – ее полузакрытые глаза окончательно опустились, и я облегченно пнула ее ногой. Было уже светло и двое криминальных, наверное, проснулись, если все еще живы.

Я оттащила тело путаны в соседний люк, они не увидятся до начала игры. Кинула ей бутылку воды и буханку хлеба, проживет и на сух пайке. Мои подопечные Молчалины бились о дверь и что-то кричали. Я не сразу вспомнила, что развязала их. Кажется, мне нужно больше следить за своим питанием. Удивительно, как человеческая воля к жизни заставляет организм двигаться вопреки суровым обстоятельствам.

– Лапочки мои, какие же вы стойкие! – в ответ на мой смех раздался отборный мат и грубые проклятья. Я никогда не чуралась низших форм великого русского языка, но предпочитала не пользоваться ими до необходимости. – Первое правило, кто ругается, тот не ест. Получите свои порции тогда, когда научитесь уважать хозяйку, – они не поверили мне и обложили трехэтажным. Посмотрим, как быстро они усвоят урок.

У дома меня уже поджидал местный полицейский. Насмешливый юноша оценил мои физические возможности и погрустнел оттого, что заветное повышение стало от него дальше, это дело так просто не раскрыть. Я хранила невозмутимость. На самом деле внутри меня ничего не трепетало, мне было абсолютно все равно.

– Так зачем вы привели в дом проститутку? – он желал услышать грязных подробностей, но я придерживалась одной лжи для всех, так легче не запутаться.

– Я писательница, мне нужно вдохновение, а у падших женщин всегда в запасе парочка историй. Правда, она быстро передумала ехать, можете посмотреть по камерам в магазине, я заходила туда одна, чтобы купить вино и еду.

– Пить в одиночестве, это алкоголизм. Вы в курсе? – он начал заигрывать со мной, скользя сальным взглядом по спине. Я ненавидела такие гнусности, хотела занести его в свой список жертв, но это бы сразу навело на мой след.

– Я пью, когда хочу. Мне не нужна компания не для каких дел, – мою феминистскую речь прервал стук в дверь. На пороге стоял высокий блондин, который заходил предложить свою помощь. Его черные глаза выглядели беспокойно и шерстили у меня за спиной. – Что ты хотел?

– Серега, что тут произошло? – он позвал к себе лейтенанта. Тот был недоволен такой встречей, надеялся меня соблазнить, наглый мальчишка. Я пошла на кухню, чтобы сделать кофе, в душе была надежда, что они просто покинут мой дом. Мне нужно было найти следующего кандидата. Дверь закрылась, и я с облегчением села за стол, но чьи-то шаги послышались в коридоре. Черт побери. – Извини, что так ворвался. Доброе утро, – он смущенно мялся в проеме. Светлые джинсы хорошо облегали мясистые бедра, он был вовсе не дурен.

– Ты тут первый парень на деревне, да? – я достала вторую чашку и жестом показала на стул. Раз уж пришел, поговорю с кем-то у кого еще есть в душе что-то прекрасное, светлое.

– Да нет, это у нас Володька Соловьев. Я не популярный парень, – он оценил мою радушную улыбку и уже нажевывал печеньки, которые я купила во время вчерашней миссии. Ему шел легкий загар и интерьер деревенского дома. Я подумала о том, как нелепо он бы выглядел в клетке душного московского офиса. – Поверить не могу, что ты вчера была в публичном доме.

– Я бы сказала в публичной квартире, – я заметила ямочки на его щеках, когда он улыбается. Этот природный дефект всегда вызывал у меня непроизвольное умиление.

– Все писатели не от мира сего, – он аккуратно дул на кофе. – Меня Денис зовут. Не знаю, запомнила ли ты…

– Да, помню. Кристина, – я не могла воскресить в памяти ту встречу, но на всякий случай произнесла свое имя. – Зачем ты пришел?

– В деревне только и говорят, что о тебе. Ты самое яркое событие столетия. Я подумал, что тебе, возможно, страшно или одиноко. Приехал поддержать.

– А что односельчане скажут о твоем поведении? Разве можно общаться с плохими девочками? – не знаю, почему меня интересовал этот мальчишка. Он припарковал свой старый мопед у моего забора и его нежданные визиты могли стать опасными для моей операции.

– Я живу с теткой, родители умерли в прошлом году. Собственно, все считают меня чудиком. Никто не удивился, – он опустил голову и надкусил бутерброд. Мой испытывающий взгляд способен выдержать не каждый, он не справился и минуты. Но мне не хотелось, чтобы ему было неудобно. Я чувствовала, как напряженно он пытается не смотреть на меня и отошла к окну с чашкой.

– Мне очень жаль твою семью. Я сама выросла в детдоме и уверена, что никто не способен восполнить эту утрату, – я отругала себя сразу же, как сказала это. Что за откровенность напала на меня среди леса? Мне не нужен никто. Ни любимый, ни друг. Я создана для одиночества, так было задумано природой.

– Я никого не пытаюсь заменить, не хочу ничего заполнить. Мне и так хорошо. А вот тебе надо быть осторожнее. Нельзя привлекать к себе столько внимания. Добром не кончится, – он шумно пил кофе, я улыбнулась такой простоте. Дурачок, знал бы он, что пытается обезопасить хищника, который ест сырое мясо на обед. Знал бы он, что всего в километре от него глубоко под землей я оставила трех людей. Знал бы он, сколько раз я была полна спокойствия, забирая чью-то бесполезную жизнь. – О чем задумалась? – он оказался непривычно близко, я отпрянула. Близость тел была мне не в новинку, но секс и прикосновения – это не одно и тоже. Я не позволяла никому трогать себя просто так, ради движения.

– Мне нужно съездить в город по делам, а тебе пора домой, – я не смотрела на него, взяла сумку и придержала дверь, чтобы запереть за ним. Он хотел мне что-то сказать, я чувствовала это всей кожей, но не дала ему шанса. – В следующий раз предупреждай о своих визитах. Я не люблю сюрпризов.

– Хорошо, я уже переписал твой номер, так что не отвертишься. Сама настояла, чтобы я вернулся, – как ребенок он прыгнул на свой байк, показал мне язык и скрылся за густой листвой. Я улыбнулась, но быстро взяла себя в руки. Если он увидит, чем я занимаюсь, он сдаст меня. При любом раскладе мне придется его убить, а этого я не хочу. Значит, надо держаться от него подальше.