4

– Зачем ты здесь? – Сиддхартх был совершенно не рад ее видеть.

– Мне нужна ваша помощь, полковник.

– Да как ты смеешь просить помощи после всего, что натворила?!

– Виновата, сэр. Но боюсь, у меня не было другого выхода. И если бы та ситуация повторилась вновь, я бы сделала то же самое, ни секунды не колеблясь.

– Тогда какого черта ты забыла здесь? – Сиддхартх терял самообладание. – Ты и представить себе не можешь, чего нам стоило замять этот конфликт.

Поразмыслив еще немного, он продолжил:

– Не думаю, что здесь нужно что-либо объяснять. Вообще, ты зря сюда приехала. Пока ты вне Патонга, ты в безопасности. Здесь тебе придется предстать перед судом, и чем все закончится, неизвестно.

– Я и в этом отдаю себе отчет.

– Нет, не отдаешь. Знаешь, кто судья сейчас? Имя Бхуми Бохара тебе хоть о чем-нибудь говорит?

– К сожалению, скорее да, чем нет.

– Значит, ты в курсе, что это за чудовище, и сколько приговоров он вынес. И каких. Амира…столько лет уж прошло, а я никак не привыкну, что тебя зовут так. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но подумай, кому будет лучше от того, что Бохара отправит тебя за решетку лет на двадцать-тридцать? А то и вовсе на пожизненное? Ты хоть представляешь, ЧТО ты наделала?

Амира молчала.

– Ты взломала систему спутникового наблюдения, принадлежащую другой стране. Ты самовольно провела спецоперацию, рискуя жизнями наших военных. Ты незаконно использовала ресурсы нашего подразделения. И наконец, твои действия привели к гибели людей! Да ты хоть понимаешь, что если Бохара до тебя доберется, он отыграется на тебе на полную катушку!

– Полковник Соти…я понимаю и принимаю все, что вы сейчас говорите. Но в этой спецоперации погиб мой горячо любимый сын. Вы знаете, что я сделала все правильно. И что моей вины в том, что он погиб, нет. Нет ошибки, которая привела к гибели. А значит, я должна найти того, кто подставил меня и убил моего ребенка. Более того, я не собираюсь ни от кого скрываться. В худшем случае мне может быть инкриминировано то, что я взяла на себя право командовать спецоперацией, не имея на то достаточных полномочий. Я нарушила Устав. И я готова за это понести наказание. Но не более того.

– Бохара не будет разбираться, помяни на слове. Допустим, я поверю тебе. Даже несмотря на то, что прошло много времени с твоей активной службы, таких грубых ошибок ты допустить не могла. И именно поэтому, помня твои заслуги перед нашей страной, я и предлагаю тебе протекцию, чтобы ты могла покинуть Патонг прямо сейчас. Пока это еще в моих силах. Потом будет слишком поздно.

– Вы сказали, что погибли люди?

– Да. Кроме твоего сына погиб еще и майор Пармананд Тагор.

В воздухе повисла пауза. Первой тишину нарушила Амира.

– Я никуда не поеду. Я должна найти убийц Эстебана.

– Ну как знаешь. Протекцию мы тебе предоставить не сможем. И мне почему-то кажется, что убийц сына тебе находить не нужно, если не хочешь сломать себе жизнь. На мой скромный взгляд.

– Это вряд ли. Нельзя сломать то, что уже сломано. Но хотя бы назад в армию я смогу вернуться?

– Ты в своем уме?! Тебе сколько лет? Зачем нам старая сорокапятилетняя тетка? Ты на себя в зеркало давно вообще смотрела? Да у тебя лишнего веса килограмм пятнадцать будет, наверное! Назови мне хоть одну причину!

– Сэр, я никогда вас ни о чем не просила. Но сейчас обстоятельства сложились так, что мне очень нужна ваша помощь. И, возможно, учитывая мои прежние заслуги перед страной, вы пойдете мне навстречу.

– И что ты собираешься здесь делать?

– Все, что скажете.

Сиддхардх нахмурился. Через несколько секунд он ответил:

– Хорошо. Но все не так просто. Мы сейчас с тобой подъедем кое-куда. И если тебе удастся остаться в живых, я тебя оставлю. Договорились?

Амира кивнула.

Открытый джип привез их к приземистому зданию, на котором было написано: «Боксерский клуб «Тикча».

Она грустно улыбнулась сама себе, вдруг вспомнив, как почти двадцать лет назад ее вывели против какого-то бугая, который выломал ей почти все ребра.

Как она почти сдалась тогда. Но вдруг в самый последний момент к ней подскочил Говинда, тот худощавый непримечательный мужичонка, и стал зловещим шепотом рисовать ее мозгу картину того, как глумится палач, вспоминая, как всаживал пули в людей из их оркестра.

Перед глазами яркой вспышкой появлялись образы, образы несчастных людей, обреченно сцепивших руки за головой, стоявших, широко расставив ноги. Вокруг валялось то, что еще совсем недавно подчинялось божественным звукам величественных симфоний, то, чему было уготовано замолкнуть навсегда.

Она закусила губу. И если этот идиот Сиддхартх думает, что она сдастся на этот раз, то зря он надеется.

Она вышла на ринг и увидела молоденькую и худощавую, хотя при этом мускулистую девчонку.

Девчонка была очень красивой, на голове ее красовались шелковистые черные волосы длиной до подбородка, глаза были черными, как и у Амиры, их восточный разрез выдавал арабскую кровь.

– Я не буду драться с…с…этой! – негодующе взвизгнула Амира. – Что, теперь в войсках Патонга служат одни малолетки?

– Как вас зовут? – непроизвольно вырвалось следом.

– Как тебе больше нравится. Можно даже Луис-Альберто, если хочешь, но какая тебе разница? – Холодно процедила хозяйка ринга.

– Начинаем. К центру. Оливера, перчатки, шлем и капу. Быстро!

– Но зачем? – удивилась Амира.

– Сейчас сама все поймешь.

Вскоре Сиддхардх взмахнул руками, показывая, что бой можно начинать.

Амира сложила руки перед собой и ринулась в атаку. Нельзя позволить, чтобы эта выскочка Луис-Мольберто опередила ее.

Не успела она это подумать, как в голову ей полетел сокрушительный удар, по силе напоминавший удар молота. «Ничего себе!» – пролетела мысль в голове Амиры.

Буквально тут же голень соперницы мощно ударила ее в левый бок, на долю секунды лишив способности дышать. Эта девчонка была быстра, словно молния. И когда Амира наконец решила применить свой коронный удар головой и размозжить эту наглую самодовольную рожу, черноволосая девчонка нацелилась ей в лицо вновь.

«Ну уж нет! – Амира злилась, – теперь это тебе так просто не удастся».

Она отклонилась, надеясь, что когда черная бестия по инерции полетит в ее сторону, она нанесет ей тот самый удар.

Что произошло дальше, она так до конца и не поняла. Кажется, девчонка обманула ее раньше. Резко изменив траекторию движения, она изогнулась, словно кобра, и ребром стопы ударила Амиру в правую берцовую кость, словно бы знала откуда-то, что подобный удар опасен для титановых креплений еще больше, чем ее кулак, застрявший меж челюстей.

Амира крякнула и осела на землю. Следом она получила еще один сокрушительный удар в голову, на этот раз нанесенный ногой, и упала, потеряв сознание.

***

– Вот видишь, что я тебе говорил, – она увидела Сиддхартха, склонившегося над ней и махавшего перед носом мешочком с какой-то травой, – нечего тебе здесь делать. Ты и раньше-то не была особо хороша, а теперь и подавно.

Амира слушала, кусая губы и глядя на него исподлобья. Полковник продолжил.

– И к тому же, даже если предположить, что ты, ты, возрастная толстая тетка с самокруткой в зубах, годишься для воинской службы, ты должна понимать, что службы в стрелковом полку и элитных контртеррористических операций тебе не видать, как своих ушей. Ты находишься в розыске и максимум, что я мог бы тебе предложить, это служба в отрядах смертников.

– А что, у нас и такие отряды есть?

– Ты ведь просыпалась из своего дурмана хоть иногда, да? Знаешь, что в мире происходит? О войне на родине твоего отца слышала, я надеюсь?

– Сэр, я, конечно, немного отстала от жизни, но не такая же дура, чтобы не знать об этом.

– Так вот, отряды смертников как раз и участвуют там в разных спецоперациях с нашей стороны, начиная от сбрасывания бомб и заканчивая разминированием дорог. Короче, делают всю грязную работу. Вот в такие войска только и можно тебя взять, потому что наши солдаты в таких точках и года не живут. Уж не знаю, сделало бы это тебе погоду или нет. Но ты ведь даже и для грязной работы не годишься. Твоя подготовка не соответствует даже тому, чтобы сортиры за солдатами выносить. Лицензии на полеты ты лишилась, а женской формы размером с бронетранспортер у нас как-то не нашлось. Так что ступай-ка ты, дева, по добру по здорову, пока еще можешь. Ведь не ровен час, увидит тебя здесь кто и арестует. А из лап Бохара мне тебя не вытащить.

– Сэр, вы можете одолжить мне свою кепку?

– Чтооо? – промычал Сиддхартх, явно не понимая, что происходит.

– И эти очки. Спасибо. Вы прекрасно знаете, что я не из тех, кто сдается и отступает. Я не буду прятаться от полиции и уж тем более, какого-то там Бхуми Бохара! Я не нагадивший в тапки шелудивый кот и не собираюсь прятаться всю жизнь. Я собираюсь не только найти убийцу моего сына, но и отмыть свое имя от помоев, которые на него вылили. И я пойду на все, чтобы добиться своего, вы знаете. Даже если мне придется для этого сотрудничать с Пратхангом!

Ее глаза сверкали, как два уголька.

– Девочка моя, научилась бы ты сначала собой владеть. Ты как гимназистка-истеричка ведешь себя. Ну вдруг тебе будет интересно это знать! Изабель, проводи нашу гостью до ворот.

На лицо Амиры набежала тень. Какое странное имя! Оно совершенно не вязалось с внешностью ее обладательницы. Интересно, откуда она? С таким именем она могла быть откуда угодно.

Выйдя за территорию гарнизона, Амира увидела перед собой безбрежные пустынные пейзажи горных районов с красивыми красно-коричневыми холмами, танцующими брачные танцы с океаном на юге, и серыми великанами-семитысячниками, пронзающими небо заснеженными вершинами с противоположной стороны. Ветер почти стих, и тишина стояла такая, что Амира, казалось, могла услышать взволнованное биение собственного сердца.

Постояв с минуту, она подумала, что хорошо бы запомнить каждое мгновение. Ведь, по сути, никто не знает, какое из них может стать последним.

5

Патонг, Юго-Восточная Азия.

Центральная площадь одноименной столицы гудела, словно улей, оповещая о начале туристического сезона. Люди с восхищением осматривали старинные буддистские храмы, исторические здания и другие достопримечательности, достойные внимания искушенных путников².

Посередине площади, так же, как и около двадцати лет назад, стояла женщина. Ее белые волосы непослушными завитушками развевались по ветру.

Она не знала, куда ей податься. Конечно же, ей и в голову не пришло бы сдаться Пратхангу. Это был всего-навсего блеф, сотканный из грубой мешковины и прошитый суровыми белыми нитками. Блеф, на который она надеялась, и который предал ее, как и все остальные.

Она тихо качалась на волнах своих размышлений, одна грустнее другой, как вдруг сзади к ней подошли двое мужчин. Один, уперев дуло автомата ей в поясницу, негромко сказал:

– Пройдемте с нами, госпожа де Оливера. И пожалуйста, без глупостей.

Амира провела в полицейском участке уже без малого трое суток. Прав был Сиддхартх, долго ждать они себя не заставили. Военная машина Патонга обладает огромной мощью, когда играет на твоей стороне. И ровно такой же разрушительной силой, когда ты становишься ее врагом.

Через неделю здание окружного военного суда в столице было оцеплено целым взводом до зубов вооруженных людей. Огромная толпа зевак собралась на футбольном поле неподалеку, ожидая развязки.

И вот развязка в виде наглухо затонированного черного «Мерседеса» появилась на горизонте.

– Вы уверены, что не хотите пройти через служебный вход? – спросил ее адвокат. – Судя по всему, люди настроены весьма враждебно. Неизвестно, чем все может закончиться.

– Мне нечего скрывать и не от кого скрываться. Я не собираюсь прятать лицо, словно бы и вправду совершила преступление. В этой истории еще очень много слепых зон, которые мне предстоит открыть. И начнем мы прямо сегодня!

– Что же, воля ваша. Но не говорите, что я вас не предупреждал, ваше высочество.

Она улыбнулась. И все же мир не без добрых людей. В тот момент, когда она под конвоем ехала в здание суда, она, похоже, вновь стала высочеством. По крайней мере, для некоторых.

Автомобиль остановился, вызвав замирание гула в толпе. Дверь черного «Мерседеса» медленно открылась, и из него вышла женщина, облаченная в черный костюм. На ее лице красовались черные солнцезащитные очки.

Казалось, что она просто приехала на морскую прогулку. Но раньше, чем она успела поверить в это, свежий южный бриз превратился в колючий песчаный ветер пустыни, а тропинка к морю – в изрытую ямами тропу на Голгофу. По команде ее повели в здание суда, словно бы медведя на арену цирка.

Она была благодарна за то, что вели ее не в кандалах и наручниках, как беглого каторжника с каменоломни, но, украдкой бросив взгляд на крыши соседних зданий, она поняла, какова была цена такой лояльности.

Она была слишком высока, чтобы хотя бы одна извилина ее мозга могла подговорить другую на побег.

Проходя мимо толпы, окруженная вооруженными до зубов людьми, она буквально кожей почувствовала, что напряжение достигло взрывоопасного предела.

Фотовспышки камер мелькали, словно зеркальный дождь, микрофоны телевизионщиков пытались прорваться из-за кордона и влезть в ее личное пространство, минуя конвой. Казалось бы, еще минута, и толпа прорвет заграждение и затопчет ее, как орды туристов на экскурсии топчут одиноко завалявшийся окурок на площади Патонг.

– Убийца! – кричали ей из толпы, – Покажи нам свое лицо, убийца собственного сына! Как ты себя чувствуешь? Хорошо ли тебе спится по ночам? Что чувствует мать, убившая своего сына? Мы требуем смертной казни! – ревела толпа.

Амира понимала, что сейчас самое главное – убедить себя, что всех этих воплей она не слышит. Мало кто из этой убогой толпы понимал, что на самом деле чувствуешь, когда погибает твой сын. Но еще меньше людей отдавали себе отчет в том, каково это, когда ты действительно винишь себя в его смерти. Хотя и знаешь, что все сделала правильно, и что другого выхода не было. Все равно ты не можешь толком спать по ночам.

У тебя ломит кости от давних переломов, но переломы твоей души не заживут никогда. Ты все время спрашиваешь себя, что бы было, если тогда, в Кастании, ты бы поехала в аэропорт чуть быстрее, или самолет бы летел чуть быстрее, или код к спутнику ты бы разгадала не как тупая корова с третьей попытки, а чуть быстрее, если бы ты не как поваленная лошадь упала в обморок, забыв плату в компьютере, а сделала все, как положено…в этом случае остался бы Эстебан в живых?

Ее мучили вопросы, на которые не было ответов. И никогда, судя по всему, уже не будет. Этим людям, дерущим глотку на футбольном поле перед зданием суда, ничего этого не понять. Но самое главное сейчас для нее – не выйти из себя, сохранить самообладание, не показать, как ей больно.

Она сцепила зубы и закусила щеку изнутри. Держись! Ну, держись же! По лицу предательски потекли слезы.

«Тряпка! Господи, ну какая же ты тряпка, Амира!» – мысленно говорила она себе.

В этот момент из толпы в нее полетел помидор. За ним еще один. Люди, казалось бы, совсем обезумели. В мгновение ока в нее полетел дождь из помидоров, но не успели военные как-то отреагировать, помидоры превратились в камни, вот прямо как ее жизнь, в которой постель из роз словно по воле злого рока стала полигоном из отходов битого стекла.

– Внимание! Напор! – услышала Амира где-то рядом.

Она заметила, что по руке течет кровь. Кажется, камень попал ей в плечо. Или это был помидор?

В этот момент военный кордон, охранявший коридор, по которому вели ее, главную преступницу XXI века, наставил на толпу водометы. Щелк! Водометы включились, обращая метателей камней и помидоров в охваченную паникой горстку тараканов. Далее события стали развиваться со скоростью звука. Конвой просто схватил ее в охапку и словно мешок с мукой втащил в здание суда.

– Именем короля призываю всех встать! – голос Бхуми Бохара словно бы восстал из средневековья, – оглашается приговор подполковнику запаса, подсудимой Амире де Оливера.

По залу холодными мурашками пробежал шепоток.

– За нарушение статьи 1577, статьи 2011 части  третей, статьи 1112, и статьи 3752 части второй Уголовного Кодекса королевства Патонг подполковник запаса Амира де Оливера приговаривается к казни посредством смертельной инъекции. Приговор вступает в силу в течение двух недель после вынесения и обжалованию не подлежит. До исполнения приговора осужденная де Оливера подлежит пребыванию в колонии строгого режима Бахкирутан.

***

Пока машина с вооруженными до зубов конвойными везла ее в Бахкирутан, Амира предавалась размышлениям. Что, если бы тогда, много лет назад, она ослушалась мать и вместо консерватории стала играть в рок-группе, как ей всегда того и хотелось?

Возможно, мрачные пророчества леди в шелковом костюме об истоптанных о земной шар башмаках и пьяных оргиях сбылись бы, она никогда не стала бы той, кем стала, и их всех оставили бы покое? Родители бы ее прокляли, лишили капитала, и лучшей мести и придумать сложно.

Тогда Анхель остался бы жив, просто потому, что не встретил бы ее, и его антрацитовые глаза манили бы своим намагниченным взглядом кого-то еще. У них родился бы сын, другой, уже не Эстебан, а возможно, и два. И ни один бы не погиб. Королевская чета ездила бы с официальными визитами и широким размахом писала мировую историю.

А так получилось, что историю написал всего один человек, и это был ее сумасшедший брат Камаль, всем известный как просто Люк. И в итоге она все равно топтала башмаками мир, с той лишь разницей, что шнурованными. Она все равно вышла замуж за гитариста, и даже от пьяных оргий Бог ее не защитил.

Она привыкла к логическому ходу вещей и считала, что в столь радикальной перемене судьбы мог быть смысл лишь в том случае, если ей была уготована участь произвести на свет короля. И она была ей уготована. Только вот короля больше нет, и все жертвы оказались напрасными.

Двадцать лет и куча человеческих жизней псу под хвост. А теперь под этот же самый хвост покатилась и ее жизнь.