Тараканьи бега

О превратности осени, судьбы и жизни.

Очень странная в этом году осень. Я несколько лет записываю погодные аномалии. Пролистала записи, не нашла ничего подобного такого сентября, который, увы, подошёл к логическому завершению октябрём. Моя буйная фантазия представляла, что тепло продлится до ноября. Например. Запись от 28 сентября гласит: вот уже две недели стоит жаркая погода. Днём до 30 градусов, ночью плюс 16. Ходим в босоножках на голую ногу. Одеты в летнюю одежду, футболки, платьица. 26-го с ребёнком были в парке. Катались на каруселях. Изнывала от жары. Пожалела, что не взяла кепку. Палило нещадно солнце. Впереди нас в очереди на батут стояла мамаша с девочкой, обе в сарафанах с открытой спиной. Я им завидовала. Хотя, была одета в тонкую блузку с коротким рукавом. Не вытерпела. Купила себе мороженое. Кусками его откусывала и глотала с целью охлаждения. И даже потом ничем не заболела. Например: бронхитом, фарингитом и прочей бякой. Представляю. На Кубе или где-нибудь в Калифорнии вообще простудой не страдают. А что такое туберкулёз – слыхом не слыхивали. А у нас не Гавайи. У нас регион 13. Из века в век тюрьмы и ссылки. Это просто махонькое отступление от темы. Но, нет.

С 30 сентября началось резкое похолодание. 9 октября у меня записано: третий день идет снег. Первые 2 дня падали мелкие сухие снежинки. Сегодня снег валит хлопьями. Покрыта вся земля. Минус пять градусов. Так чудно смотреть вокруг. Стоят совершенно зелёные деревья. Мороз. Снег. В этом году листья не успели пожелтеть. И даже под падающим снегом не облетели. Особенно берёзы. Вверх смотришь на кроны – как будто середина лета. Буйство зелени. Даже теплолюбивые липы. Верхушки в зелёной листве. Доходишь взглядом до кустов – странное ощущение неправдоподобия погоды. На зелёных листьях шапки белого снега. А под ногами почти сугробы. Снег выпал и растаял. Земля не остыла и отдаёт тепло. И только к концу октября стали желтеть и облетать листья с берёз.

А меня опять накрыла депрессия. Разом. Что-то я заскучала об Антипенко. Целый год ждала, что он приедет к нам с каким-нибудь спектаклем. Наверно, им не понравилось у нас. Мало доходов. Отвлекусь. Теперь каждый день идут концерты и спектакли. Такое разнообразие и изобилие. И то. Надо содержать два таких огромных здания с персоналом внутри: театр и ДК.

Прошу её: «Отпусти меня моя Химера». Решила. Надо с ней бороться. Немного придушить. Достаю из тайничка водочки. Остограммливаюсь. И мне становится так легко, так хорошо. Уходит от меня тоска. Приходит облегчение. Сижу, хихикаю беспричинно. Но, ненадолго. Когда трезвеешь, всё возвращается на круги своя. Это как тараканы в коробке. Всё бегут, бегут куда-то, обгоняя друг друга. А на самом деле мчатся по кругу. В данном случае по квадрату. Вот так люди потихоньку спиваются.

Вера.

Знаю её без малого лет тридцать. Впервые познакомилась с ней, когда приезжала к своим родителям, братьям и сёстрам в другой район города. Это подружка моей сестры. Они вместе учились в университете. Вере тогда негде было жить, моя сердобольная мать пустила её на квартиру. А у самих семья была без меня почти десяток. По сей день я не встречала человека более жизнелюбивого, оптимистичного, весёлого, чем она.

Когда Вера училась в школе, её родители развелись. Мать с Верой и её братом вернулись с Украины сюда на родину. Остались у Веры там друзья и подруги, о которых она вспоминает до сих пор. Потом, когда она была вполне состоятельной и самостоятельной дамой, несколько раз ездила на Украину. Её приглашали на вечера встреч выпускников. Полезной подзарядки эмоциями от тех встреч хватало на несколько лет, до следующего визита. Потом перебрался на постоянное жительство в их район отец. Но с ним Вера не общалась. Его окружили многочисленные родственники, которые боялись, что Верин отец подпишет дом на детей. Так что Веру и её брата родитель не привечал.

Конечно, мать изо всех сил тянула, растила ребят. О личной жизни вопрос не вставал. Надо было поднимать детей. Вера поступила в университет, а её брат ушёл в армию.

Однажды Вера получила телеграмму, что нужно срочно ехать домой к матери. Не доходя до места, где она жила, её встретила знакомая женщина со словами, что в армии погиб при невыясненных обстоятельствах её брат. Уже сопровождающие военные его привезли. У Веры подкосились ноги. Она не могла сойти с места от горя. Долгое время после похорон не находила себе покоя. Как же всё вышло? Не мог он сам так легко погибнуть. Скорее всего, ему помогли. Вот такая история.

Иногда она вспоминает о том эпизоде. С того времени эту женщину ненавидит и при встрече переходит на другую сторону. Время, конечно, лечит. Вера очень любила своего брата. До сего дня для неё это невосполнимая утрата.

Приходит пора. На нас с небес ниспадает оглупление. Мы начинаем выходить замуж. Зачем нам это надо? Кто нас толкает? Ладно бы гормоны захлёстывали.

Полуголодный образ жизни не вызывает шквальный выброс гормонов. Просто, такие как я или Верка устаём от неустроенности жизни и нищеты. Хотим изменить что-то к лучшему. И вляпываемся, вляпываемся без оглядки и расчётов на будущее. На третьем курсе она вышла замуж. При встрече я спросила Веру, как получилось, что это недоразумение оказалось её мужем? Она ответила: «Пришел в общагу, лёг на кровать. Я хожу на занятия, прихожу обратно, готовлю. Учусь. Он лежит. Так лежал месяца три. Потом я забеременела. Пришлось выходить замуж». С моей точки зрения, Вера была из бедной семьи. А это лежачее подобие мужика оказалось сыном председателя колхоза. Он изображал из себя Пуп Земли. Этакого мачо. На самом деле – титька тараканья. У него везде было схвачено и приплачено. На занятия не ходил, не подрабатывал. Однако, с голоду не помер, диплом получил. Таким образом, Вера пыталась изменить своё материальное положение, занять определённую нишу в высших кругах сельской глубинки, куда они перебрались после окончания учёбы, где его отец был у власти в ту пору.

Не так всё просто оказалось на самом деле. Да. Было некоторое положение в том местечковом обществе. Пришлось завоёвывать определённый авторитет. Да. Был большой дом, мебель. А главное – сын. Для него и ради него ещё было огромное бабье терпение. Я в ту пору ничего о ней не знала, известия до меня доходили редко. Как-то, сестра получила письмо от Веры, в котором она писала, что месяц лежит в больнице с позвоночником. Шевелиться нельзя, поднимать ничего нельзя, и всё время на животе. Ухаживала за ней её подруга, которую она знала до нас. И всегда говорила о ней, как о самом близком и родном человеке. Не захотела Вера обременять нас своими проблемами.

Что же случилось с Верой? Вдобавок ко всему выше перечисленному ей достались: лошадь, корова, телок, поросята, куры, гуси, кошки и собаки с трёх дворов. Спина Веркина не вытерпела такой жёсткой нагрузки. Истёрлись позвонки. Что-то в спине перемкнуло. И с невыносимой болью и угрозой остаться инвалидом в коляске на всю жизнь, Вера попала в больницу. Там доктор сразу предупредил: никаких ведер с водой, охапок сена, огородов и перетаскивания мешков с картошкой. А что муж? Где он был всё это время? А у него пасека, пчёлки, а так же рыбалка и охота. Вернулась Вера домой и ни к чему не притронулась. Свекра продали лошадь, коров, телят. Избавились от свиней и прочей скотины. В то время Вере помогал единственный совершенно чужой, но самый родной друг Семёныч. Он был мужем Вериной золовки. К нему семейство председателя относилось, как к нечто такому, что необходимо терпеть в качестве мужчины для дочери. Не пришей жилетке рукава. Верка и Семёныч исполняли роль бесплатных батраков. Сдружились, как соратники по несчастью.

Как-то Вера пригласила нас к себе в гости. Там Мокша, рыбалка, пикник на лоне сказочной природы. Мы приняли приглашение, набрали еды, питья и поехали отдыхать в кругу друзей. Меня поразило отношение их самих к окружающей среде. Например, остался мусор: баклажки, пакеты, коробки. Я предложила всё собрать и выбросить в бак. А у них последовал ответ: «кинь в кусты, весной унесёт». Меня такой факт ввёл в недоумение. Вы же тут живёте на этой реке. Ходите сами загорать на этот пляжик. Но, я была в гостях. Принимай факт как есть. Со своим уставом в чужой монастырь не лезь. Тем более, учить взрослых людей элементарным вещам.

Полезли в реку купаться. Верин муж начал всех по очереди топить в реке. Это у него такие забавы. Окунет под воду и держит, пока водичку не начнёшь пить. Или обгадишься прямо у него в руках. Я раньше была невысокого мнения о нём. А эти игры в сильного дяденьку, которому все бабы по плечу, не оставили у меня никакого сомнения: передо мной дебилоид. Причём, ему всё равно, с кем играть. Когда он макнул меня первый раз, моё сердечко стало ухать, готовое вырваться вон. Перед вторым утоплением я пыталась выкрикнуть, что у меня слабое сердце, но тут же ушла в воду с головой. После третьего макания у меня мелькнула мысль, ещё один раз и моё сердце разорвётся. Я всплыву кверху брюхом, как дохлый карась. После купания я ушла с пляжа совершенно разбитым больным человеком. Уехать сразу от туда не смогла, и только ждала и считала минуты, что бы мы, наконец, оставили эти стены. Вере тогда сказала: «К тебе приеду, когда здесь не будет твоего мужа». Отдельный разговор о «гостеприимном» доме. После того, как Вера отошла от домашних непосильных дел, буквально всё стало рушиться, кривиться и валиться. Меня неприятно поразил факт, что совершенно не сделаны мужские дела. Ворота упали. Во дворе крапива выше человеческого роста. Огород зарос совершенно. В доме со времён стройки пол не окрашен. В зале вообще он накренился. Я удивлялась, как мебель не съезжает к другой стороне. С тех пор больше в том доме я не бывала.

Сама хозяйка дома нас предупредила, что пьяный Юра (супруг) неадекватно себя ведёт. Всю ночь будет бегать, орать, причём всякое непотребство. Спать никому не даст. Будет выгонять из дома. Но при нас ничего подобного не случилось. Все спокойно спали, ну, разве кроме меня.

По истечении некоторого времени я узнала, что Вера ушла от мужа. Уехала в другой город. А потом перебралась в Петербург. Что же там произошло? Оказывается, Юра изменял Вере. Как выяснилось, на протяжении длительного времени. Его с новой пассией неоднократно замечали чужие люди. До Веры доходили слухи, где он и с кем в данный момент. А она всем говорила (мне тоже), что Юра не такой. Даже однажды набил морду одному из своих друзей за то, что тот предложил ему развлечься с девочками. Потом о неожиданной встрече с папой и другой тётей в бане, и в картофельном поле рассказал Вере собственный сын. Когда Вера оставила Юру, как самолюбивый и задетый за живое самец, конечно, он послал ей СМС мол, возвращайся, а то убью. Как же, как же. Такого мена оставила, прямо скажем, посмела бросить его собственность.

Теперь сложилась мозаика. У меня, да и не только у меня, возникал вопрос о странном поведении мужа Веры. Как можно издеваться над человеком на протяжении длительного времени? По всем ночам она слушала пьяный ор. Ей приходилось запираться в комнате и не попадаться на глаза, что бы любимый муж не врезал по физиономии. Всё до безобразия просто. Жена оказалась ненужным, лишним человеком. Представьте. Она всегда дома. Не уходит. Не умирает. А как от неё избавиться, вот в чем вопрос? Надо её как-то изживать. Сама не уходишь – получи фашист гранату. Нужно, периодически над ней издеваясь, подталкивать её к принятию решения: например, суициду, или, чтобы догадалась уйти, пока цела.

Я её спрашивала, как всё получилось? Вера прекрасно знала о похождениях мужа, но терпела унижения из-за сына. Он поступал учиться в университет. Там были налаженные дедушкой (свёкром) связи. Как только вопрос с поступлением уладился, Вера собрала вещички и украдкой, огородами ушла из дома. Бросила всё. Дом. Семью. Хозяйство. Вещи. Заранее договорилась со знакомой женщиной в Нижнем Новгороде, которая ей помогла с квартирой и работой. Сын отказался идти с Верой. Остался жить с отцом и мачехой, даже был доволен, как тётя Рая за ним ухаживала. У сына остались в деревне друзья и подруги. Налаженный быт. Потом другая близкая подруга нашла для Веры работу в Питере. И наша Вера укатила ещё дальше от родного дома, который теперь стал абсолютно чужим.

Через несколько дней, как уехала Вера, Юра привёл в дом новую жену. Поправил забор, ворота. Скосил траву. Прополол картошку. Чего не сделаешь ради любимой женщины. Стал с ней жить припеваючи, тем более, что Вера взяла на себя целиком и полностью финансовое обеспечение сына. Более того, раз мать оказалась состоятельной независимой дамой, можно не стараться, не напрягать мозги, всё равно она оплатит сессию, купит дорогущий навороченный телефон, который тут же у него украдут. Издалека не видно, как Вера старается, тянет жилы, что б сынок не знал нужды. Хотя, на её месте я повела бы себя так же. Для детей и ради них мы живём и терпим.

Семь лет назад я была у Веры в Питере по приглашению. Она сняла комнату, была вполне довольна работой. На мой вопрос о личной жизни ответила: «Я так себя легко и свободно чувствую. Как будто только что окончила университет. Не надо ни перед кем отчитываться, сколько раз я отлучилась и куда-то выходила. Никто меня не посылает в то место, откуда мы все произошли. Я уважаемый человек». Это сладкое слово СВОБОДА!

Мне даже было завидно, что человек нашел в себе мужество оставить всю эту козлятину, зажить новой жизнью. После посещения славного романтичного с белыми ночами города мне пришлось возвратиться домой к своим тараканам. Я так хотела бы остаться в Питере совсем. Я в него влюбилась.

Надежда.

Моя подружка с малых лет. У нас с ней было трудное детство. Не буду вдаваться в подробности. Всем известный факт, ранее описанный мною. Только ей гораздо труднее и голоднее жилось, потому, что не было отца. Уважаю в ней упорство, настойчивость добиваться цели в жизни. В детстве детям хочется велосипед. Мать её не могла позволить купить девочке такую роскошь. Мы с ней просто заработали денежек летом на току. Разгружали зерно с машин. Сортировали его на технике, забыла, как она называется. Было давно. Я свои деньги отдала матери, а они со своей матерью купили у нас в сельском магазине велосипед. Надежда научилась ездить на нём за один день. Вернее, за полдня. В обед купили, вечером она уже гоняла на велосипеде по порядку. У нас в семье был велик один на всех, на котором, в основном, ездил брат. Но, когда мне перепадало счастье покататься на велосипеде, мы с Надеждой уезжали далеко и надолго из деревни, и ничего не боялись. Раньше детей никто не обижал. Несмотря на то, что соседние сёла были многонациональными.

Надя хорошо закончила школу. На четвёрки и пятёрки. В семнадцать лет. Её трудное детство продлилось ещё на два года. А меня выпихнули из семьи не полных пятнадцати лет учиться в техникуме. Вот уж я горюшка хлебнула. Полуголодный образ жизни, холодная общага, постоянно простужалась и болела. Ледяная вода в общем умывальнике. Через этот умывальник пошли в расход мои зубы. Два всегда забитых унитаза на тридцать комнат. Чёрные дни в моей жизни. Вспоминаю с отвращением и содроганием. Отвлекусь. Хуже всего жить в общаге и в одной комнате без удобств со свекрами.