Хижина на берегу

Когда луна вырвала из мрачной пасти темноты несколько заснеженных вершин, мы добрались до хижины. Кажется, я провалилась в глубокий сон, даже не коснувшись подушки, а открыв глаза, поняла, что уже утро.

Теплый луч света ласкал кожу, ветерок играл волосами, а пение птиц за окном радовало слух. Пахло специями. Издалека доносился неспешный голос флейты, а с противоположной стороны леса ей вторило женское пение. Я приоткрыла глаза. Утренний свет проникал в комнату через решетчатое окно, а над макушками деревьев повис кусочек ясного неба.

После вчерашних происшествий, осознав, что зря отправилась в путь одна, я решила вернуться домой. Дядя, вероятно, уже вернулся из больницы, а если нет – есть много других взрослых и опытных, готовых решать проблемы. К тому же скоро приедет комиссия из Дели. Мой поступок казался теперь детским и необдуманным.

Нужно сделать еще одну запись в дневнике: «Не принимать поспешных решений».

Я повернулась на бок, чувствую боль в затекшей шее и головокружение. Снова открыла глаза. Укрытая одеялом, я лежала у стены. Напротив, в небольшой нише, стояли фигурки божеств, как у тети. Перед ними горела маленькая лампада, свет которой был настолько ярким, что пришлось прикрыть веки. Приподнимаясь на локте, подождала, пока пройдет головокружение, затем медленно встала. Как же я устала!

В комнате было две двери: одна, открытая, вела на улицу, а другая, вероятно, вглубь дома. Я не знала, что меня ждет внутри, а снаружи… если там будет опасно, я хотя бы смогу попытаться сбежать. Главное – затеряться в лесу, а дальше идти на лай собак или пение, если мне повезет снова его услышать. Такие истории нередко рассказывала наша учительница географии: в молодости она выбралась из леса, ориентируясь на звуки движения по трассе. После этого оставалось добраться до людей и узнать дорогу. Как будто все выглядело просто.

Поправив волосы и одежду, я накинула рюкзак на плечи и тихонько вышла на улицу.

Маленький белый домик мудреца возвышался на травянистом холмике у реки. Поток шириной метров десять делил долину пополам, скалистый берег напротив намок от брызг. Все вокруг – холмы, горы и долины – захватил лес, и повсюду виднелись вершины, порой заснеженные, а иногда совершенно голые. Справа от хижины росли цветы, среди которых кружили пчелы, бабочки А на травке развалился, лениво моргая… белый лев.

Я резко прислонилась к стене, ударив локоть. Льва только не хватало! Хищник сонно водил глазами по двору, то дремал, то открывал глаза из-за пролетающей мухи или пчелы. Облизав губы, я ущипнула себя за щеку дрожащими пальцами. Галлюцинации? Как бы то ни было, стоило унести ноги, пока лев, настоящий или нет, меня не заметил. Я сделала шаг и случайно пнула маленький камушек. Он отлетел к бетонному колодцу напротив цветника и, ударившись, отскочил прямо льву в голову. Я зажмурилась.

Когда открыла глаза, лев смотрел на меня круглыми, как новогодние шары, глазами. Я застыла.

– Куда собралась? – низкий голос, казалось, принадлежал Кишору. Осмотрелась – никого, только я и лев. Заглянула в открытую дверь хижины.

– Чего мечешься? – раздался тот же голос.

Похоже, он говорил оттуда, где лежал лев, который, на удивление, не собирался меня есть. Собравшись с духом, я выдавила из себя срывающимся голосом:

– Где ты?

– Я не хочу никого оскорблять, даже тебя, – услышала я, – Но как можно смотреть и не видеть?

Я снова осмотрелась. Ничего не понятно. Я рванула в открытую дверь хижины, пока лев не проявил ко мне интереса. Захлопнув дверь, села у стены.

Дверь, ведущая внутрь дома, со скрипом открылась, и на пороге появился Дэв с подносом, на котором стояли чашки. Я выдохнула с облегчение – он со мной. Дэв вскинул бровь, увидев меня у выхода с рюкзаком:

– И куда ты собралась?

– Я… – я растерялась. Признаться, что хотела сбежать? – Я просто… устала и решила посидеть, – я натянула улыбку, но это сделало меня только глупее. Поднялась.

– Понятно, – Дэв наклонил голову набок, не двигаясь с места.

– Там на улице лев, – я махнула в сторону выхода, изображая улыбку.

– Ладно.

– Тебя это не волнует?

– Он отдыхает, – спокойно сказал Дэв.

– Но ведь это лев! Хищник! И Кишор снаружи. Его же съедят!

– Но Кишор и есть лев, – сказал Дэв таким тоном, будто это должно быть всем понятно.

– Ты шутишь? – я замерла.

Но мне было совсем не до шуток. Что еще я узнаю этим летом? С каждым часом все веселее. Я сказала:

– Но он же кот.

– И что? Ему так веселее.

Я ахнула. Вот значит как.

– Чай будешь? – спросил Дэв.

– Можно.

Чайный столик у окна выходил во двор и на реку. Лев, кажется, снова задремал.

– Это я сюда стол поставил, – сказал Дэв, расставляя чашки, – Дедушка бы не стал. Он любит сидеть у реки на камне. Садись, чего стоишь, – Дэв достал пень из-под столика, и я округлила глаза, – Просто так веселее, – он похлопал по пню ладонью.

Я села. Дэв вышел из комнаты и вернулся с кастрюлей, из которой шел ароматный пар. Разлив чай поварешкой, он сел напротив. Я вдохнула аромат специй и поняла, как голодна. Дэв, словно читая мои мысли, снова вышел и вернулся с двумя тарелками, полными лепешек. Стало уютно.

Сейчас Дэв выглядел дружелюбным, совсем не таким, каким был вчера, когда устроил мне допрос с пристрастием.

– Сколько я спала? – спросила я, сделав глоток чая, который пощипывал горло специями, разгоняя кровь и согревая.

– Сейчас почти полдень.

– Ничего себе.

– Послушай, Мила, – спокойно начал он, – Сейчас дедушка придет. Ты вчера была не в состоянии с ним познакомиться.

– Погоди-ка! Ой. Я забыла сказать тебе спасибо, – вспомнила я и покраснела.

– За что? – Дэв смотрел, не моргая.

– За то, что спас от пожара. Ведь это был ты?

Опустив глаза, Дэв откашлялся, а затем спросил:

– Ты имеешь ввиду…

– Ну там в лесу, – нетерпеливо выкрикнула я и тихонько добавила, – Мне ведь не приснилось?

Теперь я сомневалась во всем, что произошло вчера.

– Видимо, не приснилось, – Дэв отвел глаза и шмыгнул носом, – Благодарность принимается.

– Кто эти монстры?

– Думаю, ты видела ракшасов, – он сгорбился.

– Ты не уверен?

– Дело в том… они могут обмануть. Как выглядел монстр?

– Ты разве сам не видел? – удивилась я.

Дэв пожал плечами.

– Он весь черный. Шерсть рыжая, редкая и некрасивая, но глаза горят огнем. Это он устроил пожар.

– Ракшас, – Дэв махнул, – Одна никуда не ходи. Не говори с незнакомцами, даже если они выглядят как люди. – Он задумался, а потом серьезно добавил: – И с тем тоже не говори, с сынком ювелира.

– Почему это? – спросила я, отламывая кусочек лепешки.

– Просто запомни.

Мы замолчали. Дэв замкнулся, и я не хотела его тревожить. Картофельные лепешки оказались очень вкусными и идеально сочетались со сладким чаем. Я съела больше, чем собиралась, а Дэв дважды подливал мне чай в маленький стаканчик. Я размышляла о том, что делать дальше. Убежать по-быстрому не удалось, но после разговора с мудрецом я собиралась вернуться к тете. Правда, мне нужны провожатые.

– Здравствуйте, ребятки! – раздался скрипучий голос, и я обернулась. В дверях стоял лысый старик с добрыми глазами. Белые одежды словно сверкали даже в ярко освещенной комнате. Лицо, покрытое морщинами, загорело на солнце. Жилистые руки с выступающими суставами подрагивали, а вместе с ними и кувшин с молоком, который он принес.

– Свеженькое, – сказал он, лаская белую жидкость взглядом.

– Здравствуйте! – ответила я, вставая.

– Сиди, дочка, сиди.

Дэв подскочил, набрал ковш воды из бочонка под окном и полил на руки старику над проржавевшим кривым тазом. Старик умылся и сел за стол.

– Ну как ты, дочка? – спросил он, ласково глядя мне в глаза, – Не сильно испугалась?

– Нет, – ответила я, покраснев. Как же! Еще как испугалась.

– Меня зовут Атхарва Кашьяп. Я живу в этой хижине много лет, больше, чем вы оба на этом свете, – он указал на нас с Дэвом. Тот налил дедушке чаю, а я молча ждала продолжения, – Ты можешь называть меня учителем.

– А чему вы будете меня учить? – удивленно спросила я.

– Я знаю, зачем ты пришла. Знаю о твоей сестренке. Бедная девочка! Знаю о других ребятишках. Я сам собирался идти в город, но ты меня опередила. Так даже лучше.

– Но я пришла просить совета, а не учиться, – мысли путались, и мне казалось, что меня неверно поняли, – Я племянница дяди Раджива и ничего здесь не знаю…

Мой голос звучал тихо и неуверенно. Дэв улыбнулся, но быстро посерьезнел, вновь взявшись за чашку. Атхарва Кашьяп продолжил:

– Все не так, как кажется. Я пока ни в чем не уверен, но точно знаю, без ракшасов не обошлось, – он протянул мне тарелку с лепешками: – Возьми, дочка, чапати. Это Агата приготовила. Она неплохо научилась.

– Агата приходит помогать, – уточнил Дэв, – Она иностранка. Жена молочника.

Как бы ни была интересна история Агаты, ракшасы волновали меня больше.

– А кто такие ракшасы? – спросила я.

– Ты разве не слышала? – Атхарва Кашьяп потер лысину, – Никогда?

Название казалось знакомым, но я никак не могла вспомнить, где его слышала. В голову пришла бабушка с ее картинками и сказками.

– Может, бабушка рассказывала.

– А кто же твоя бабушка? Ну-ка расскажи, дочка.

– Бабушка Поля. Это мама моей тети и мамы. Пропала много лет назад.

– Очень жаль, что так случилось, но причем же здесь она?

– У нее дома было много всего, связанного с Индией, – в памяти ожили картины из прошлого, когда я ночевала у бабушки и часами рассматривала фотографии и рисунки природы и сказочных созданий.

Атхарва Кашьяп погрузился в раздумья, изредка прихлебывая из чашки.

– Кто же ты такая, дочка? И причем тут твоя бабушка?

– Она слышит зверей и понимает хинди, – уточнил Дэв.

Казалось, Атхарва Кашьяп что-то искал в моих глазах.

– Ракшасы – древние демоны. Они прячутся, прикидываются кем-то другим, устраивают ловушки и манипулируют сознанием. Главное оружие против них – здравый смысл и вера в себя.

Я мало что понимала из его слов. Все казалось странным и сказочным. Атхарва Кашьяп продолжал:

– Ты должна найти в себе внутреннюю силу, и тогда сможешь с ними бороться.

– Но почему я должна с ними бороться?

Попросить совета у мудреца это одно, но бороться с демонами – совсем другая история. Как я могу это делать? Я! Обычная девушка, только закончившая школу. Девушка, которая даже друзей найти не может. Странный этот мудрец, да и внук его тоже.

– Я пока не знаю, почему ты, но чувствую, что так должно быть.

– Нет, наверное, вы ошиблись, – промямлила я и в который раз уже рассердилась на себя за нерешительность.

– Это исключено, дочка, – уверенно сказал Атхарва Кашьяп, – Я должен подумать, прежде чем скажу окончательное слово, – он допил чай, со стуком поставил чашку и встал, – Оставайся здесь до завтра. Дэв тебе все покажет.

– Но я должна вернуться к тете!

– Если хочешь помочь сестре, дождись.

Он вышел из хижины, пересек двор и сел на камне у реки.

***

Весь день я не находила себе места. Я ходила по хижине, выглядывая в окно в надежде, что лев-Кишор исчез и можно выйти на улицу. Листала книги, лежащие на маленьком столике у стены, рядом со статуэтками богов. Рисовала в скетчбуке. Дэв подливал масло в лампады, ходил за дровами, вытряхивал одеяла на улице.

Агата, рыжеволосая женщина лет тридцати, суетилась на кухне и каждый час прибегала спросить, не голодна ли я. Оказалось, она из Ирландии. Приехала лет пять назад в Ришикеш обучаться йоге, а ее будущий муж возил в школу молоко. Они сразу понравились друг другу и вскоре поженились. Детей у них не было, как и денег. Агата нанялась в помощницы к мудрецу, потому что муж больше никому не доверял и, к тому же, оказался слишком ревнивым. Так они и жили.

Ближе к вечеру Атхарва Кашьяп ушел в неизвестном направлении. Кишор исчез со двора, и я наконец вышла на улицу. Солнце опускалось к дальней горе на западе, а значит, скоро должно было стемнеть. Ласковый ветерок разбросал волосы по плечам и забрался под тунику. Я прошла мимо бетонного колодца с растущим рядом баньяном. Между деревом и подпоркой висел гамак. Вокруг него кто-то небрежно расставил несколько пней – кажется, это вполне в духе Дэва. Я подошла к реке. Вода плавно обтекала серые валуны, разнося свежесть по округе. На другом берегу, немного поодаль, собрались на водопой горбатые коровы, а рядом примостились птицы. Пестрые цветы понемногу смыкали бутоны, готовясь к ночи. Я села на камень, где мудрец провел несколько часов, сняла обувь и опустила ноги в воду. Холодная Бхагирати одновременно бодрила и умиротворяла.

Сколько я так просидела, не знаю, но, когда подняла глаза, солнце спряталось за гору, коровы ушли, а птицы улетели. Я осмотрелась. На другом берегу стоял человек в черной накидке и капюшоне. Это был тот самый человек, которого я видела на холме. Он смотрел на меня. Лица его я не видела, но его присутствие меня сильно взволновало. Я и сейчас не смогла бы объяснит, почему. Вскоре он развернулся и молча исчез в лесу, как будто и не было.

Несколько минут я зачарованно смотрела ему вслед.

После ужина зарисовала таинственный силуэт карандашом. Получилось с первого раза. Так и уснула на лежанке.

***

Наступило утро. Я еще не полностью проснулась, но в сознание проникла тихая мелодия. Подобно звездному свету, пробивающемуся к дальним уголкам вселенной, пение флейты окутало каждый клочок земли, каждое деревце, каждую клеточку моего тела. Энергия разливалась повсюду, наполняя жизненной силой, проясняя сознание.

– Пошла! Пошла! – донеслось с улицы, а за словами последовало ленивое мычание. Затем загремели ведра – наверное Агата набирала воду в колодце. На улице разгорелась небольшая перепалка – кажется, ее муж принес молоко, но забыл купить муку у лавочника в деревне. Агата ругала бедолагу, перескакивая с английского на хинди и обратно. У окна в комнате, где я спала, щебетали птицы. Кто-то шаркал обувью по гравийной дорожке. Сон испарился. Мне не терпелось отправиться к тете. Я вылезла из-под одеяла, привела себя в порядок и вышла.

Солнце залило двор светом и теплом. Увидев меня, Агата радостно помахала, полила мне на руки воду и подала чистую ткань. За такое короткое время мы отлично поладили. Под баньяном лежал Кишор. Кажется, я больше не боялась его. Я улыбнулась и кивнула, а он в ответ полоснул пренебрежительным взглядом. Сомнений не осталось – лев и Кишор точно одно существо. Гудду носился за бабочками, раздвигая желтые цветы, а на баньяне, вглядываясь вдаль, откуда текла Бхагирати, сидел Пакши. Агата бросила под дерево циновку и принесла поднос с чаем.

– Садитесь, – сказала она.

– Только не надо на «вы»! Пожалуйста! – я улыбнулась, – Я Мила.

– Ладно, – она улыбнулась в ответ.

– А кто играл на флейте?

– Ты про ужасный звук по утрам? – Неожиданно подошел Дэв, присел рядом и налил себе чай. – Как спалось?

– Очень хорошо, спасибо, – сказала я, – А мне понравилось. Кто это играл?

Дэв скривил лицо.

– Есть один идиот.

– Почему идиот?

– Не хочу о нем говорить. Сегодня такое хорошее утро. Давай пить чай, а дедушка сейчас придет.

Агата принесла картофельные лепешки. Чай, щедро сдобренный перцем, щекотал горло. С реки летели капли воды, падая на кожу, в чай или на лепешки. Я с удовольствием поела.

Вскоре пришел Атхарва Кашьяп. Он улыбался, и его глаза лучились добротой.

– Если хочешь волшебства, нужно просыпаться раньше, дочка, – он присел на циновку, держась за спину и кряхтя, – Завтра сам тебя разбужу.

– Завтра? – я подавилась чаем и закашлялась. – Разве я не пойду к тете?

– Что тебе сказать, дочка. Ты, конечно, можешь уйти. Но у меня больше нет сомнений – ты должна остаться, – он почесал лысину и сделал глоток. – Агата! Неси еще перчику.

Агата выскочила из хижины, словно стояла у двери и ждала команды. Атхарва Кашьяп щедро насыпал черного перца в кружку:

– Никакого вкуса без перчика, как вы это пьете! – он чихнул, – Вот это я понимаю.

– Почему я не могу уйти? – спросила я.

– Учитель. Теперь я твой учитель, не забудь. Ты можешь уйти, дочка, но подумай сама. Как только ты попала в наши места, ты стала другой. Ты знаешь наш язык, хоть никогда его не учила, ты слышишь то, что недоступно обычным людям, – учитель смотрел на реку, – Тебя заметили ракшасы. Разве они преследуют кого попало? Да и чего они разбушевались?

– И что это значит? – я поставила чашку и внимательно слушала Атхарву Кашьяпа. Называть его учителем не поворачивался язык. Трудно было спорить со всем, что он сказал.

– Я пока не уверен. Но это точно неспроста, дочка, – он посмотрел мне в глаза, – Прошлой ночью я кое с кем встретился, посоветовался. Одно ясно – ты должна остаться здесь и участвовать в расследовании.

– Каком расследовании? – удивилась я.

– Мы должны узнать, что происходит и кто виноват.

– Но я ничего такого не умею.

– Ты можешь больше, чем думаешь. И я обязательно узнаю, что именно и почему, – учитель отломил кусочек лепешки, положил его в рот, прожевал и проглотил, наблюдая за течением реки. – Я пойду в горы. Мне нужна медитация. А вы пока займетесь делом.

Все это время Дэв сидел молча, поглядывая то на меня, то на деда, то на Агату, которая суетилась, бегая из дома до нашей импровизированной столовой и обратно, чтобы принести то кусок масла, то баночку с джемом.

– Какой план? – спросил Дэв, откладывая лепешку.

– Для начала идите в город. Пусть Мила встретится с родными, проведает сестренку. Но главное – сходите на рынок и послушайте, что говорят люди.

– Потом идите в горы. – продолжил Атхарва Кашьяп, – Пусть дева ткет вуаль для Милы – сразу испытаете в пещере видений. И не забудьте про деревню. Многие в городе грешат на проклятую деревню. Поговорите с ними. Разузнайте.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, но, возможно, я могла бы остаться у тети…

Мой голос звучал настолько неуверенно, что напоминал писк.

– Конечно, ты можешь, дочка. Но подумай немного. У тебя появится собственная вуаль!

Учитель поднял глаза к небу.

– Зачем она мне?

– Это очень весело, дочка. Вуаль – настоящий аттракцион! И в парк идти не надо. А может, она откроет тебе больше, чем другим, кто знает. Это дело опыта, дочка. Впрочем, сейчас больше сказать не могу. – поразмыслив, он добавил: – Ты очень нам нужна, дочка.

– Хорошо, дедушка, – сказал Дэв, – Все сделаем.

Скосив глаза на Дэва, я нахмурилась. Зачем он обещает от моего имени?

– А потом соберемся и снова все обсудим. Я вернусь через три дня, – учитель поднялся, отряхивая одежду от крошек, посмотрел мне в глаза, приблизился и погладил по голове. – Все будет хорошо, дочка, не переживай. Ты только возвращайся.

Чувство вины кольнуло в сердце. Этот добрый старик будет меня ждать, а я не вернусь. Я отвернулась к реке, подставила лицо ветру – никто не должен заметить, насколько это меня взволновало. Вскоре я уеду домой, меня здесь забудут, все станет как раньше.

– До города доберетесь с Кишором – так быстрее. Гудду пусть бежит впереди и сообщает об опасности. Пакши летит со мной. Ждите его с известиями.

– Мы можем созвониться, – сказала я.

– Ну ты даешь, – усмехнулся Дэв, – Нельзя звонить. Все сделаем, дедушка.

– Почему нельзя звонить? – удивилась я.

– Совсем нет идей? – Дэв смотрел в глаза, – Очевидно же – ракшасы могут запудрить мозги кому угодно.

– Это тебе очевидно, – сказал Атхарва Кашьяп, – Мила пока мало что знает, имей терпение. Расскажи ей. Столько лет тебя учу, – он покачал головой и продолжил: – Возьмите чапати и термос с чаем – Агата все подготовит. Идите к дяде, – он посмотрел на меня, – Я ему сообщу.

Во взгляде Атхарвы Кашьяпа я уловила сожаление. Кажется, он догадывался, что возвращаться я не собиралась.

Учитель ушел на восток.