Курская губерния 1918–19 года прошлого столетия

«Большевиков ненавидели. Но не ненавистью в упор, когда ненавидящий хочет идти драться и убивать, а ненавистью трусливой, шипящей…Ненавидели все – купцы, банкиры, промышленники, адвокаты, актеры, домовладельцы, кокотки, члены государственного совета, инженеры, врачи и писатели…»

Михаил Булгаков «Белая гвардия»

Установившаяся в курской губернии после февральской революции советская власть не щадила никого в этой южной части территории России.

Столица губернии – старинный город Курск, некогда входивший в великое княжество Литовское, расположившийся на среднерусской возвышенности, родина праведника Серафима Саровского, курских соловьев и таких вкусных наливных курских яблок, жестко контролировался новой властью. Все слои местного общества, кроме, пожалуй, беднейших крестьян и рабочих многочисленных фабрик и заводов, находящихся в этой губернии, днем и ночью пребывали в постоянном страхе быть арестованными или расстрелянными как враги советской власти и трудового народа. Красный террор и раскулачивание, а иными словами, отнятие силой чужого имущества действовали на всей этой территории. Последний полтавский и курский губернатор – эстляндский немец Александр Карлович Багговут, сделавший свою карьеру благодаря своей сестре Елизавете Карловне, даме близкой к императрице Александре Федоровне, поспешно бежал, покинув Курск в неизвестном направлении. Позже ходили странные слухи о нем: якобы бывший губернатор в 1918 году записался в Красную армию, в то время как его родной брат генерал-лейтенант Иван Карлович Багговут сражался в Донской армии и в ВСЮРе до последнего, впоследствии эмигрировав во Францию, в Канны.

Курским помещикам и дворянам от новой власти досталось больше всего: их беспощадно истребляли и обворовывали. Великолепные старинные усадьбы дворян Анненковых, Барятинских, Ржевских и Малеевых были разграблены, а их хозяева пустились в бега. Но местные верхи общества не сидели сложа руки и не ждали, когда красные отберут у них все, а их самих поубивают. Они организовали заговор против власти большевиков, во главе которого стоял полковник Кругликов, но, увы, он был довольно быстро раскрыт, и всех заговорщиков: самого полковника Кругликова, губернского исправника Пожидаева, предводителя курского дворянства Афросимова – расстреляли.

Весной 1918 года курская губерния была оккупирована германскими войсками и вошла в состав Украинской державы, но ненадолго, потому как в сентябре 1919 года город занял главнокомандующий вооруженными силами юга России генерал Антон Иванович Деникин.

Ликовала местная знать, ведь первое с чего начали белые в этом городе, это стали возвращать все то, что у них отняли красные. По случаю оккупации Курска Белой гвардией был организован парад, который принимал новый губернатор города генерал-лейтенант Май-Майский. С огромным носом-сливой, с красным лицом и маленькими мышиными глазками, без бороды и усов на лице, чрезмерно страдавший от своей тучности генерал постоянно вытирал свою толстую шею носовым платком, и не было для него большего испытания, чем молебны и парады. После предполагаемого взятия Москвы этого отважного, с большим опытом и знаниями военного дела полководца Деникин прочил на пост военно-морского министра. Но, увы, при всех его достоинствах, у Май-Майского был большой недостаток – генерал очень любил выпить и начинал это делать уже прямо с утра. Именно за это его позже снимут с командования, и он умрет, всеми забытый, в Крыму в 1920 году.

Множество курян подтягивалось из Стрелецкой, Ямской и Пушкарской слобод к центру города, а площади и Кафедрального собору посмотреть, как гордо и четко вышагивает добровольческая армия Деникина: казаки, белогвардейские офицеры, представители буржуазии и помещики. Но, к сожалению, без нового террора опять не обошлось. На этот раз уже белые безжалостно расстреливали местных коммунистов, советских рабочих и даже просто подозреваемых в сотрудничестве с советской властью. Но и эта власть продержалась недолго в городе. Под натиском упорно наступающей Красной армии и повстанческой армии Нестера Махно генерал Деникин был вынужден осенью 1919 года начать отступление своих войск из Курска в Крым.

Дворянин Александр Иванович Юдин, местный помещик и владелец небольшого по местным меркам сахарозавода в Курске, как только произошла революция в Петрограде, решил для себя, что просто обязан воевать против советской власти и с началом гражданской войны вступил в армию Антона Деникина. Возвратившись в свой родной город с Белой гвардией в сентябре 1919 года, он был более чем уверен, принимая во внимание все последние ее победы, что победа им почти гарантирована. Но уже к зиме ситуация сильно изменилась и уверенность в полной победе Деникина рассеялась как несбыточный сон.

Александр Иванович, человек мудрый и трезво оценивающий общую ситуацию на его Родине, еще до своего отбытия на фронт распустил всех рабочих и закрыл свой сахарный завод, а крестьян из своего поместья почти всех освободил, оставив лишь несколько человек в помощь жене и дочерям. Действуя таким образом, он наивно полагал, что сможет спасти от погромов и грабежа свое имение и своих близких. Дескать, хороший я фабрикант и помещик, никого не мучаю и не эксплуатирую. Такие поспешные его действия снискали немалую критику со стороны его супруги Валентины Сергеевны. Жена фабриканта очень волновалась за будущее своих дочерей, к тому же фабрика и поместье должны были стать приданым для их девочек.

– Не рано ли ты, Саша, решил расстаться со своим имуществом? Столько лет создавали все это, а теперь, что же, все отдать новой власти? Так, за здорово живешь? А дочкам твоим в наследство что оставишь? Может, все же ты поторопился, Александр Иванович, может, все и обошлось бы?

Юдин не переносил, когда женщины влезали со своими советами в мужские дела. И для того, чтобы его жена раз и навсегда поняла, что на самом деле происходит в стране, довольно резко ей ответил:

– Да что ты такое говоришь, ангел мой, Валентина Сергеевна, раскрой глаза и посмотри, что вокруг-то делается! В Дерюгине, в поместье Великого князя Михаила Александровича, разграблено все, что можно! А сахарные заводы Харитоненко и Терещенко национализировали! Сами-то они уже за границей! Хотя Михаила Терещенко сначала арестовали прямо в Зимнем дворце и поместили в Петропавловскую крепость, но благодаря значительному залогу его жены-француженки, его оттуда выпустили и после этого они сразу всей семьей эмигрировали. Нет другого пути, к сожалению, душа моя, как только прикинуться малоимущими и эмигрировать! – с грустью в голосе подытожил Александр Иванович.

– Какой кошмар! Это как же, Сашенька, мы должны уехать навсегда из России?? – Валентина Юдина все же надеялась, что муж в последний момент откажется от этой идеи.

– Да, Валюша, придется! К тому же, поведение этой новой власти мне и вовсе непонятно! Понимаю, что они хотят властвовать вместо помещиков и дворян. Отнимают землю у нас, но вовсе не для того, чтобы работать на ней! Им, как оказалось, просто нравиться грабить! И знаешь, кто верховодит этим разгулом бандитизма? Советские вооруженные солдаты-фронтовики! Целыми деревнями, вооруженные кто ружьями, а кто и наганами, и винтовками, они идут грабить и убивать помещиков! Рушат все: инвентарь, всю обстановку в доме, сами же усадьбы разбирают порой по кирпичикам! А скот берут и угоняют, а потом его не кормят и вовсе о нем забывают! Эх! – в отчаянии покачал головой Юдин.

– С другой стороны, это и неудивительно: ведь лозунг у этих извергов какой: бери, ломай и жги! Так что, жена моя дорогая, собирайся как можно быстрее. Драгоценности зашей себе и девочкам в корсеты. Пригодятся, я думаю, они вам очень за границей! Хотя ты в курсе, что я давно разместил значительный капиталец в иностранные банки, в частности, во Франции, в Ницце. Будь покойна – на первое время вам хватит с лихвой. А там посмотрим. Имя моего доверенного лица и название банка я тебе позже дам. – Александр Иванович стоял перед своим секретером и бегло просматривал на нем свои бумаги и документы, раскладывая их по отдельным папкам. Все самые важные документы он отдаст своей жене, а остальное сожжет, чтобы никому не достались. Жаль, конечно, семейные реликвии, старинные часы, картины, гобелены, любимый диван в кабинете, на котором он частенько просматривал свежие газеты, но ничего не поделаешь – война есть война, поэтому все материальное – не главное, а важно вовремя спастись от верной гибели.

– Мне в штабе по секрету сказали, – продолжал он, – что будем вынуждены скоро отступать в Крым. Так что если ситуация сложится не в нашу пользу, то и я буду вынужден бежать, сяду на корабль и к вам доберусь А если наоборот получится, то ты с девочками сюда вернетесь вскоре! – при этих его словах, в которых, несмотря на ободряющий тон, не чувствовалось ни капли уверенности ни в их будущем, ни в будущем вообще страны, уже и без того очень взволнованная всей этой ситуацией Валентина Сергеевна вдруг не сдержалась и расплакалась, ведь на ее хрупкие женские плечи ложился неподъемный груз ответственности за судьбы их дочерей в чужой стране.

– Не плачь, душа моя! – утешал Валентину муж. – Посмотри-ка мне в глаза, ну что ты так разволновалась! – подбадривал, как мог, ее Юдин, утирая ей слезы. – У тебя совсем нет повода для такого волнения! Ведь я обязательно к вам приеду! И деньги на жизнь у вас, слава Богу, имеются!

– Ну, так если ты думаешь, что вам придется отступать в Крым, не можем ли и мы с вами вместе туда отправится?! – еще раз попыталась упросить мужа не уезжать Валентина.

– Дорогая, к сожалению, это невозможно. Я теперь человек военный и должен подчиняться приказам. Одно могу тебе сказать, что и сам Антон Иванович не исключает своего бегства из России, но только, конечно, в самом экстремальном случае.

– Хорошо, Саша, я все поняла: мы должны с девочками идти и собирать вещи. – Юдина не стала больше перечить мужу и питать себя пустыми надеждами, направилась к двери отдавать все необходимые распоряжения прислуги по поводу отъезда, но вдруг резко остановилась и, обернувшись на мужа, спросила:

– А куда, собственно, мы должны ехать??

– Ах, ну да, прости меня, ангел мой, моя голова просто раскалывается от всего того, что я должен сделать буквально за несколько дней, вот я и позабыл уточнить. – Вам надо направляться в Батум.

– Куда?? Это что, в Грузию?! Да там же одни мусульмане живут! Разве там я смогу быть спокойной за наших дочерей! Нет, это невозможно, я не поеду туда! – решительно возразила она.

– Да все совсем не так, как ты себе представляешь, Валентина Сергеевна! Во-первых, в этом месте живет много православных грузин, и они довольно цивилизованные люди, а во-вторых, и это самое главное, Батум сейчас находится под британской оккупацией. Я уверяю тебя, что именно там вы с девочками будете в полной безопасности. Я передам через вас рекомендательное письмо от имени Антона Ивановича для английского генерала, и тот устроит вас в лучшем виде. Но если вдруг так случится, что англичане начнут уходить из Батума, все может произойти: война есть война, то вы, пожалуйста, уезжайте немедленно с ними! Сначала доберитесь до Константинополя, а потом поезжайте во Францию, в Ниццу. Даст Бог, там мы с вами вскоре и встретимся!

– Хорошо, дорогой, я сделаю все, что ты мне говоришь! Я твоя жена и должна полностью доверять и верить тебе, – немного успокоившись, сказала Валентина Сергеевна. Тот факт, что в этом далеком незнакомом южном городе находятся англичане, вселял в нее некую уверенность. Все же они не будут в городе совсем одни среди аджарцев и грузин.

– Ты должна понимать, дорогая моя, – продолжал убеждать жену Юдин, хотя по ее глазам он уже понял, что в этом нет большой необходимости, – вся страна охвачена гражданской войной, красные перешли в наступление и не исключено, что скоро будут здесь. А тогда пощады от них не жди. И в первую очередь они перережут всех дворян, помещиков и промышленников. Батум, пожалуй, одно из самых надежных на сегодняшний день мест. Мой человек поможет вам добраться через Ростов-на-Дону до Новороссийска, а оттуда паромом приплывете в Батум.

Через три дня сборы в дальнюю дорогу были завершены, и на пороге родовой усадьбы члены семьи Юдиных прощались друг с другом, не стыдясь своих слез. Дочки Александра Ивановича, Александра и Ксения, так любившие своего родителя, не хотели никак с ним расставаться, и ему пришлось почти силой оторвать их от своей могучей груди.

– Папенька, папенька, обещайте нам клятвенно, что скоро приедете к нам, что не бросите нас! – наперебой вырывали обещание у отца Ксения и Александра.

– Ну конечно, мои дорогие доченьки, мы все очень скоро увидимся в Ницце. Ведь правда, вам Ницца очень нравится?! Своими модными салонами и магазинами! – хотел как можно больше отвлечь их от грустной действительности Юдин.

– Ты их всегда слишком балуешь, Саша! – упрекнула Юдина жена.

– А кого же мне еще баловать? Ведь я живу ради вас, мои дорогие! Ты только, жена, первое время прошу деньгами особенно не разбрасывайся; вам, конечно, того, что я дам, должно хватить, но основные капиталы, все же, у нас в банке во Франции. А вот когда мы все соберемся в Ницце, тогда и заживем на широкую ногу, как мы и привыкли, правда, мои маленькие, которые, к сожалению, уже совсем и не маленькие! – крепко обнял сначала одну дочь, а потом и другую Александр Иванович.

– Да! – воодушевленно хором ответили юные барышни.

– Я все поняла, Александр, не беспокойся, деньги попусту тратить не будем. А тебя, в свою очередь, я просто умоляю – береги себя, под пули не подставляйся и при первой же возможности приезжай к нам! Ведь если что с тобой случится плохого, я этого не вынесу, не переживу!

– Э, нет, жена! Ты мне это брось! У тебя уже есть огромный стимул в жизни – это наши дочки, и вообще ни о чем таком плохом не смей даже и думать!

С этим строгим напутствием, еще раз крепко всех расцеловав, Юдину, наконец-то, удалось распрощаться со своими близкими, усадив их в экипаж, направляющийся на железнодорожный вокзал.

Вернувшись в просторный дом своей родовой усадьбы, в котором как будто еще были слышны заливающийся смех его маленьких дочерей и строгий, но ласковый голос его обожаемой и любимой жены Валентины Сергеевны, призывающий девочек не баловаться, курский помещик Александр Иванович Юдин подошел к столику с крепкими напитками, налил себе полный стакан водки и разом опрокинул его.

– Ну, ничего, ничего, – теперь уже сам себя успокаивал Юдин, – все будет хорошо! Мы эту войну выиграем, и в стране все будет как прежде; не совсем, конечно, учитывая, что Романовых уже больше нет, но с властью большевиков будет раз и навсегда покончено! А если не одолеем? – и он посмотрел внимательно на святой образ Богородицы, висевший в углу комнаты. – Что тогда со всеми нами станется?!

Его риторический вопрос тяжело повис в воздухе, и, неприятно содрогнувшись от одной только этой мысли и не дождавшись ниоткуда ответа, Александр Юдин пошел в своей кабинет заканчивать дела с документами.