2

Подъехавшая вскоре служебная Лада Калина выпустила двоих автоматчиков ППСников, за ними на видавшей виды шестерке подъехала следственно-оперативная группа. Следователем оказалась невысокая и худая сероглазая блондинка лет тридцати, на первый взгляд совершенно ошибочно попавшая в неприветливую компанию.

– Следователь следственного управления южного округа Москвы Волков. Вячеслав, – вышел им навстречу.

– Евгения Федоровна Шорохова, – обозначая дистанцию, подчеркнула отчество девушка, – руководитель следственной группы. Областная прокуратура Ленинского.

Она устало и внимательно рассмотрела его удостоверение, в то время как суетливый опер прикидывал объемы предстоящей работы:

– Следователь? Отлично. Слава? Я – Сергей. Кротов. Эх, мало мне одного следователя в группе, из-за которого всегда все долго и правильно… Что там, труп?

– Да. Мой бывший коллега.

– Вот как! – присвистнул Кротов, – Соболезную. Но, дело есть дело. Я быстренько за понятыми, вместе и выдвинемся. Ждите. Пацаны, – он уже обращался к автоматчикам, – давайте, помогите понятых отыскать! Вы ребята представительные, вам не откажут. Только не в ближайшие дома, там свидетели и очевидцы обычно прячутся. Я направо, вы – налево.

Сказать, что холостяцкое жилище Константина Сомова было в беспорядке – ничего не сказать. Выглядело оно, как бункер, хозяин которого – последний человек на Земле, спрятавшийся тут от уничтожившего все живое ядерного взрыва: выбрасывать скопившийся мусор – некуда; мыть одноразовую посуду – незачем; складывать вещи – не для кого. Волков подавил вздох, вспомнив на секунду молодого, подтянутого, спортивного, всегда к лицу одетого товарища, имеющего массу самых разнообразных планов на дальнейшую жизнь.

– Бог мой, – ужаснулась, разводя руками, следователь Шорохова, когда они вошли в прихожую, а оттуда в гостиную – доводилось бывать в бомжатниках. Но, чтобы такой приличный дом и в таком состоянии… Вы говорите, товарищ капитан, ваш приятель жил здесь постоянно?

– Да, – ответил Волков.

– Обратите внимание, – оперуполномоченный разговаривал с понятыми – дом открыт, видимых следов взлома двери нет.

– Хозяин звонил отсюда, напуганный чем-то, разобрать сложно, – заметил Волков, – это было минут за сорок до моего приезда. Потом он отключился. Я приехал. Ворота открыты. И вот.

Несколько мгновений вошедшие рассматривали представившуюся их глазам картину. Внезапные рыдания соседки – понятой вернули всех к действительности.

Женя, нахмурившись, достала протокол:

– Я же всегда прошу, ищите понятых мужчин, – укоризненно обратилась к Кротову, а затем уже к женщине, у которой начиналась истерика, – я сейчас начну писать протокол осмотра места происшествия, подробно и долго. Если чувствуете, что не справитесь, лучше не стоит участвовать.

– Же-е-ень. Да где их найдешь? Ближайших соседей не позовешь – вдруг будут свидетелями. По домам побегали: никого, заборы в небо, да собаки надрываются.

– Нет-нет, я се-сейчас. Мне бы воды только. Я понимаю, что нужно, – попыталась взять себя в руки женщина.

Шорохова поискала среди грязной и преимущественно одноразовой посуды, во что налить воды, но потом безнадежно махнула рукой.

Судебный медик подошел к бездыханному Косте, а Волков, чтобы не видеть его манипуляций, отвернулся. Он хорошо знал фразы, которыми описывают труп. Читать в учебнике криминалистики или слышать, применительно к посторонним, и то тошнотворно. А тут… И как эта девочка на такое смотрит каждый день?

Оперуполномоченный с милиционером ППС обошли дом и сообщил:

– Пусто. Что же так могло напугать твоего товарища, а Волков? И не угадаешь, – съерничал он, кивая в сторону пустых бутылок из-под алкоголя различной крепости, разбросанных там и тут.

– А я не понимаю, зачем здесь щебенка? Все, конечно, необжитое как-то, мебели не хватает, но ремонт в любом случае закончен, – удивилась Женя, – тщательно записывая слова криминалиста.

– Поищем его мобильный. Волков, Слава, я правильно запомнил? Набери, у тебя есть номер, – попросил оперуполномоченный.

Волков кивнул. «Вызывает Костя Сомов», – высветилась надпись на экране второй раз за пару часов. В тишине дома, добавляя ему мрачности, зазвучала мелодия «Времен года» Вивальди – звонок, на который Костя не сможет ответить. Сергей по звуку отыскал трубку на барной стойке в кухне, и дал отбой.

Волков пытался сосредоточиться на происходящем, но мысли вновь скакали, не желая слушаться. Сколько времени прошло с того момента, как погиб Луненко? Полгода? И снова те же камни. И снова безвременная смерть.

Они удивляются, дом выглядит нежилым. А каким ему еще быть? Четыре просторные спальни наверху, одна – внизу, огромная гостиная, столовая, гардеробная, три санузла и что-то там еще. А жил Костик один. Семьи нет, родители – под Смоленском. Работу бросил. С недавнего времени перестал пускать к себе и приходящую домработницу. Еду заказывал, фаст-фуд, ну и алкоголь, конечно. Впрочем, семью хотел, только все как-то не складывалось, неуспевалось. Жил, в общем-то, только в гостиной с большим телевизором, спал здесь же на диване, тут и столовался.

Женя Шорохова. Волков поймал себя на том, что любуется ее профилем. Симпатичная. Ее немного портят тени под глазами, но это, скорее всего «профессиональный недосып». Она пишет протокол и, недоумевая, отталкивает от себя маленькой ножкой в аккуратном высоком сапожке щебенку. Вот если бы Волков смог им рассказать о первой смерти – о Вите Луненко. Нет, не то. Если бы он рассказал о том, что предшествовало этим двум несчастьям. Но он не расскажет. Почему? Теперь, наверное, из уважения к памяти покойных. И, значит, их осталось двое – он, следователь Волков, и славный молоденький эксперт-криминалист Кеша Рогозин. Двое из четверых. Удастся ли скрыть от Кеши смерть Сомова? Вполне. Волков точно будет молчать.

– Температура трупа в подмышечных впадинах – двадцать, ректальная – двадцать три… – монотонно-привычно бубнил эксперт.

Волков порывисто глотнул воздух ртом и пошел на улицу, где снова закурил. Вредную привычку порицал, но бросить сил не находил. Да и стоило ли. Следом вышел Сергей Кротов. В руках он крутил телефон убитого:

– Последний раз он звонил тебе. А до этого только с третьего раза ответил Лере. Не знаешь, кто такая? Больше звонков сегодня не было.

– Лера? Не знаю. Мы друзьями-то не были. Работали раньше в одном управлении, пересекались.

– А почему он именно тебе сегодня позвонил, напуганный, а не другу какому?

– Без понятия. Он уволился летом. Осенью встретились… как-то. Подавленный был. Ни друзей, ни работы, о девушке, кажется, тоже разговора не было. Но вызовы в телефоне и стереть могли.

– Ясное дело. Только бессмысленное. Мы ж на раз-два распечатку входящих-исходящих соединений получим. И биллинг закажем с привязкой к базовым станциям. По убоям одно удовольствие работать – возможности практически не ограничены. Не то, что по квартирным кражам, а? Ты, Волков, что расследуешь? Какое направление в округе?

– Общеуголовка. Наркота, кражи, разбои.

– Бросай! Перебирайся в прокуратуру. И интереснее и перспективнее. Хотя, писанина, она везде писанина. Вон, Женька, часа четыре дом и двор описывать будет. Тьфу.

От шлагбаума группа немедленного реагирования привезла охранника – крупного седовласого мужчину с добродушным лицом, очевидно взволнованного происходящим. В руках он растерянно сжимал потрепанный журнал для записей. Сергей переключился на него.

– Ну вот, около двух часов назад, заезжала мазда. Хозяева-то домов мой шлагбаум открывают со своих пультов, – начал неторопясь, обстоятельно отвечать на вопросы оперативника вновьприбывший. – Девушка за рулем, сказала, что в девятнадцатый дом. Номер машины у меня тут записан. Все, как положено. Я ей открыл, значит, а она через двадцать минут уже рвала обратно. Точно, что рвала. Лучше не скажешь. Видно, что на «нервяке», газовала.

– Вы ее выпустили и записали время отъезда? – уточнил Кротов.

– Ну да. Как положено. А еще через двадцать минут приехал вот он, – здесь охранник покосился в сторону Волкова. – Форд около сторожки бросил и бегом. Я даже выйти не успел. Но я и не уполномочен людей останавливать. Только автотранспорт. Все правильно? У нас же свобода передвижения…

– Конечно-конечно. Свобода! Ну и отличненько. Девушку узнаете? – торопился оперуполномоченный.

– Оно, конечно, попробовать можно. Но… Они ж сейчас все на одно лицо.

– Вот и ладушки, вот и попробуем. Вы, пожалуйста, не уходите. Сейчас напишем объяснение. Позвольте вашу книгу. Давайте, не сомневайтесь. Ее следователь все равно заберет – изымет.

Сергей позвонил по мобильному:

– Антоха. Привет. На убое. Бывший опер. Да нет, не висяк. Фигурант вырисовывается. ФигурантКа. Пробей пока машинку и адрес владельца, пиши номер.

– Думаешь, девушка? Лера эта? – спросил Волков, когда опер закончил разговор.

– А почему мне не может так повезти? – ответил Сергей, – Бац, и раскрытие. А ты не веришь, что девушка могла такое замутить?

– Что девушка могла, верю. Чего в жизни не бывает.

– И что же смущает?

Волков неопределенно повел плечами. Смущала его щебенка.

3

В одно не самое замечательное утро Волков заступил на дежурство по округу. Дежурства случались нечасто – два, максимум три раза в месяц.

Оперуполномоченным в группе оказался Костя Сомов. Костя – гордость подразделения, третий год подряд для округа выигрывает лыжные гонки по Москве, в общероссийских участвует. Его и Кешу Рогозина – эксперта-криминалиста, Волков, хорошо знал и остался доволен. Ну, не совсем зеленые мальчишки, и хорошо.

И ведь все, как обычно. Среднестатистическое дежурство, стандартный инструктаж. Так и не узнаешь день, который в корне меняет твою жизнь или жизнь того, кто рядом. Разъезды у следственно-оперативной группы начинались, как правило, ближе к вечеру, не раньше двадцати двух часов. И чему раньше случаться-то? Грабители и разбойники в подъездах появляются, когда с работы возвращаются самые запоздавшие, расслабившиеся граждане. На опустевшие офисные помещения нападают не раньше двух часов ночи, когда охранники, уставшие от пасьянса-косынки и одноклассников, укладываются спать. Ну и надо, чтобы бдительные старушки – любительницы подолгу смотреть в окна и везде все замечать также отправились в постели.

Дневной звонок дежурного по УВД Потапова удивил:

– Волков, выходи, надо съездить на квартирную кражу.

– Мы же не ездим на квартирные кражи. Чья земля? Местное ОВД пусть отрабатывает.

Не то, чтобы было лень, важна субординация.

– Давай, Слав, я бы просто так беспокоить не стал. Будут тебе и местные. Квартира не простая, «позвоночная». Хозяин, из минздрава, там постоянно не живет, но кого-то из окружного руководства потревожил. Просили все сделать на высшем уровне.

– Ясно, иду, – отсоединился следователь.

Эксперт с объемным чемоданчиком и опер уже топтались у выхода. В отличие от следователя, который дежурил в том же здании, где и работал, им приходилось коротать время в общем помещении следственно-оперативной группы.

Потапов из-за толстого стекла ободряюще помахал им рукой, включив громкую связь:

– Выходите, машина на улице. За собакой заедете. Ну и, ребят, поторгуйте лицом, чтобы хозяева довольны остались.

– Для красоты и количества, одним словом. Не подведем, Потапыч, – заулыбался Кеша.

Улыбка у него была добрая и искренняя, от нее уголки глаз шли лучиками – казалось, улыбаются глаза. Ну и отлично. Будет выгодно оттенять мрачноватого и не самого приветливого следователя.

Видавший виды Соболь деловито рванул с места. Водителя Волков приветствовал с удовольствием:

– Антон Михаилович! Давно тебя не видел, думал, уж отпустили, наконец, на пенсию.

– Да держат, Слав, держат, поработаем еще. Какие наши годы, – ответил водитель.

Это понятно. Как понятно было и то, о чем водитель не упомянул. Что об этом говорить-то? Годы немалые. Для милиционера – под шестьдесят, это – возраст! Но, на пенсию жить не так уж весело. А, поди, не плохо бы поселиться с женой за городом. И небольшой дачный домик имелся, для круглогодичного проживания подходящий. И внуки бы приезжали на лето. Красота.

За собакой завернули в стоящее по соседству здание кинологической службы. Умница пес занял привычное место – за задними сидениями. Оттуда теперь доносилось его тяжелое частое дыхание. В салон забрался кинолог. Вася.

– Ну, все в сборе, – заметил водитель, – и адресок недалеко, минут за десять доберемся.

Громоздкий современный дом – высотка на Прохорова, прилегающий к исторической дворцово-парковой зоне, был откровенным бельмом на глазу местных жителей, результатом удивительных архитектурно-строительных изысканий. Припарковались около нужного подъезда. Тут же стояла легковушка ОВД, из которой навстречу вновь прибывшим вышел ППСник.

– Вы из округа? Поднимайтесь, семнадцатый этаж, квартира пятьсот шестнадцать. Наши работают уже.

В подъезде Вася с псом сразу нырнули в лифт.

– Группа идет пешком, – остановил Волков опера и эксперта, – все молодые, движение – жизнь. Давайте, давайте, на лестницу. Осмотримся неспешно.

– Как хотите, – прыснул кинолог, нажимая кнопку семнадцатого этажа, – спортсмены!

– Да ты что, Слав, – Кеша приподнял в руке увесистый чемодан, – полдня же идти только будем.

– Брось, – весело подмигнув, отозвался Костик, – Слава – следователь опытный, все верно говорит, осмотримся, куда торопиться. Солдат идет, и служба идет. Протокол пишется, вещдоки изымаются, глядишь, и поквартирный обход закончат, пока доковыляем.

На такое «понимание» следователю оставалось только пожать плечами.

«Все теперь сразу спешат в лифт», – говорил не раз, забывая, очевидно, и повторяясь, Дивин – старый и опытный преподаватель Волкова по предварительному следствию в институте МВД, – «нечего торопиться на осмотре; тише едешь, дальше будешь».

В этот момент к Волкову и его компании, присоединился мужчина лет сорока пяти, с майорскими звездами на погонах, вышедший из помещения, очевидно предназначенного для консьержки.

– Подождите меня. Вы – окружная группа?

– Да, следователь Волков.

– А я участковый, Виктор Луненко. Этот дом на моем участке. Ничего такой дом. Держите визитки.

«Виктор Степанович Луненко. Участковый ОВД майор милиции» – подтверждала визитка слова хозяина, по-видимому, весьма собой довольного. Он поочередно пожал всем руки, пытливо разглядывая снизу вверх.

Кеша и Костя тоже представились.

– Вы что, ноги размять? И то верно, я с вами. Может, что приметим.

Занятие, впрочем, оказалось достаточно бесполезное. Дом содержался в порядке. Лестница, по которой сначала бодро, затем – все медленнее продвигалась группа мужчин в форме, сообщалась с лестничными площадками этажей, ведущими к квартирам и лифтам. Они были пусты и совершенно одинаковы. Жильцы не встречались. Наконец, в районе десятого этажа не выдержал Кеша, взъерошив короткий темный чуб: