1

Волков встал рано, поборов желание выспаться в воскресенье. На работу он собрался, как можно тише, не разбудив жену и дочь. Столько всего можно успеть до обеда! И для похода в кинотеатр вечером на Фей Диснея еще будет время.

Какой-то негодяй разбил в лифте зеркало, в которое Волков по привычке успел посмотреться. Прямо у подъезда, выскользнув прямо из-под ног, дорогу ему перебежал местный подвальный кот благородного черного окраса. Выезд автомобилю перекрыл грузовичок с номером, выдающим его принадлежность к тринадцатому региону нашей необъятной Родины. С неимоверной осторожностью объезжая гостя столицы Волков думал, что, будь он суеверным, наверное, вернулся бы в свою уютную квартиру и провел выходной так, как и полагается, с семьей.

Суеверным он был частично – знал пару хороших примет и верил исключительно в них.

Да и работать в следствии можно только в выходные, это проверено. Здание УВД, нет, не пустует, но находится в некотором анабиозе, посетителей нет, телефоны молчат. Жизнь теплится лишь в дежурной части. Кое-кто из коллег обязательно заглянет, но, во сколько – каждый выбирает сам, и будничного столпотворения и аврала не происходит. Так и получается: неделю занимаешься срочными делами, в уикэнд – текущими. И на риторический вопрос, зачем нужна такая работа, все же есть ответ – она динамичная, непредсказуемая, любимая. Судьба, наверное.

Из стопки чистых протоколов выпало представление на звание майора с аккуратно наклеенной фотографией капитана Волкова – «мрачного мужчины в полном расцвете сил», – как говорила о нем Зиночка – секретарь следственного управления.

«Неужели и вправду, такой мрачный», – подумал Волков, разглядывая фото. Около месяца лежало, наверное, представление, то затеряется, то руки не доходили в кадры занести.

Телефонный звонок оторвал следователя от кипы документов. Кто придумал эти мобильные? Не так уж и плохо жилось раньше без них. Теперь, вот, найти человека, бесцеремонно ворваться в его жизнь – дело нажатия нескольких кнопок.

«Костя Сомов вызывает». Ожидавший увидеть на определителе имя супруги или кого-то из родителей, Волков насторожился. С Костей раньше они были коллегами и приятелями. С тех пор, как последний уволился из розыска и появлялся в поле зрения крайне редко, все, что с ним связывало раньше, вызывало чувство досады и вины. Иногда, то, что мы могли сделать, и не сделали, мучает, как мучил бы совершенный неверный поступок.

Отвечать не хотелось, но телефон настаивал.

– Слушаю.

– Волков? Волков, приезжай… сейчас же! Я боюсь. Боюсь. Я не хочу умирать, слышишь? Ты меня слышишь? Снова везде камни. Будь прокляты эти камни! И ты будь проклят! Нен-навижу вас всех…

В трубку Костя кричал так, что ее пришлось немедленно убрать от уха. Голос пьяный, и это утром, в воскресенье. Однако не громкость заставила Волкова немедленно подняться из-за стола. Из телефона слышались ноты отчаяния и страха, которыми нельзя оказалось не заразиться.

– Я еду, я рядом, Костя, постарайся взять себя в руки. Ты один? Ты в доме? Алло? Костик?

Как в американском триллере, в самый важный момент в трубке послышались гудки. Следователь не стал перезванивать, засунув мобильный в карман, уже запирая за собой дверь рабочего кабинета.

Старенький форд ждал хозяина на полупустой парковке. Волков в очередной раз раздраженно ухмыльнулся, бросив взгляд на номерной знак. Красивым запоминающимся номером с пятью семерками, за который пижоны выкладывают кругленькие суммы, следователь был обязан случайной встрече с однокашником, служившим в ГАИ. От непрошенной услуги он упорно отказывался, но, в итоге, уступил, видя, что старый знакомый искренне огорчается и не понимает его.

Пробки перед выездом на кольцевую дорогу, о чудо, не оказалось, двенадцать километров по трассе и правый поворот. Волков был здесь лишь раз, но память не подвела. Неброская в елках дорога ведет к коттеджному поселку, спрятанному в лесу. Здесь уже не верится, что только-только гудела федеральная трасса в восемь полос.

«Зеленые тропы» – частная собственность» – предупреждала резная деревянная табличка при въезде. Домов двадцать, не больше, уединенно, экологично и рядом с городом, одним словом – достойно.

Чертов шлагбаум. Объясняться с охранником совершенно некогда. Автомобиль остается на обочине, а Волков бежит к приметному дому с бордовой крышей и необъяснимым разнообразием флюгеров в виде животных и птиц на крыше.

Эта гонка напоминает ему сон, когда пытаешься бежать, но едва выходит переставлять каменные ноги. Бежать сейчас получалось. Только ощущение бессмысленности спешки было почти осязаемым.

Приближаясь к солидному глухому забору с кирпичными колоннами, тридцатидвухлетний офицер уже прикидывал, как бы его преодолеть. Заметив, что ворота открыты и преграда отсутствует, на секунду в растерянности остановился. Или хозяин открыл ворота специально для него, или… Входная дверь, теперь уже видно, также распахнута. От нехорошей ассоциации у Волкова похолодели ладони. Но малодушничать он права не имеет.

В просторном дворе припаркована Костина излишне тонированная Тойота. Серебристый бок машины поцарапан. Волков бросил взгляд на закрытые и занавешенные окна двухэтажного особняка и с тяжелым сердцем поспешил внутрь.

– Костик! Костик!

Ответа не последовало, ни сразу, ни через несколько затянувшихся минут. Тишина. Но разве приходилось сомневаться? Волков знал, что опоздает, прыгая за руль еще в Москве. Он не верил, но почему-то знал, эта тишина была предрешена еще год назад в той самой странной квартире с также открытой настежь дверью.

Не признаваясь себе Волков готовился увидеть это, и… все же он оказался не готов. Его бездыханный товарищ, бывший офицер милиции, опер в свободном сером спортивном костюме, раскинув руки в стороны лежал на залитом кровью диване. В шее торчала рукоятка ножа.

Обмякшее, расслабленное, тело и чуть прикрытые глаза – воплощенная безмятежность, отстраненность от земных тревог и страстей.

Волкова сейчас же замутило. Усилием воли, а также глотая воздух ртом, он справился с дурнотой, и, конечно, сразу же заметил то, что боялся обнаружить: по гостиной были разбросаны камни – неизвестно откуда взявшаяся в жилом помещении грязная щебенка.

Едва сдержав бессмысленный первый порыв – немедленно растормошить, привести в чувство, следователь ограничился проверкой пульса и торопливо вышел на воздух.

Теперь все, что он может сделать – набрать «ноль два». Представился. Кратко и по существу объяснил ситуацию, отключился, опустился на холодный каменный порог и закурил. Спешить стало некуда.

Снег во дворе чистили, судя по-всему, постольку-поскольку. Рыхлый, тяжелый, он таял и сам, оставляя кое-где мутные лужи. Деревья тянулись голыми темными ветками в низкое серое небо. Однако едва уловимые особая сладость воздуха, предвкушение оживания во всем вокруг, настойчиво заявляли – уже почти весна. А в городе это не так незаметно. Или незаметно только ему, Волкову, из-за своеобразного ритма жизни. И, вот, появилась минутка…

Да как же так? Ну не может быть. Это не может быть мистикой, следователь ее не признает; но и не совпадение – не бывает таких совпадений. Что тогда? Тогда, хватит смотреть в небо и курить. Адреналин оставлял кровь, Волков начинал думать.

Камни в доме кто-то разбросал. Сделать это мог или хозяин дома или кто-то посторонний. Если Костя, вряд ли он принес ее издалека. Да и посторонний «некто» мог поискать поблизости, не такая редкость, чтобы ее привозить. Уже что-то. Волков вырвал страницу из карманного ежедневника, сложил и, упаковав туда свой окурок, спрятал в карман.

Прикинув, сколько у него есть времени, наступая только на плиточные дорожки, чтобы не оставлять следов в снежной грязи – не усложнять работу криминалистам, обошел двор и сад. Да, их вполне удалось обойти, не оставляя следов.

Волков дошел до калитки в конце сада, ведущей наружу, и запертой на ключ. Он попробовал забраться наверх и это вполне удалось. За забором начинался подлесок, а дальше лес, в котором терялась ведущая от самой калитки обледенелая тропинка.

В целом, задний двор, как задний двор: высокие сосны, окаймленная веселой вереницей туй внушительных размеров беседка с каменной печью для шашлыков, мостики, очевидно перекинутые через сухой ручей и… то, что, похоже, искал следователь.

Подходить он не стал, но с дорожки рассмотрел вполне. Искусственный прудик, слитый на зиму, всего каких-нибудь сорок-пятьдесят сантиметров глубины располагался в стороне от деревьев. Снег вокруг совсем сошел и был растоптан в грязь. На дне, под небольшим слоем талой грязной воды, была насыпана мелкой фракции щебенка. Интересно. Похоже было, что ее не столько пытались набрать, сколько старались забросать снегом, грязью из-под снега, истлевшими листьями. Рядом валялась и широкая лопата с деревянной ручкой.