Читать книгу «Дерево душ» онлайн полностью📖 — Елены Арсеньевой — MyBook.
image
cover

Может, уже попривык к этому кошмарику? Говорят, что человек ко всему привыкает.

Нет, что-то изменилось в самом незнакомце… а что, Никита пока не понимал. Вроде бы он такой же, как в первый раз… и все-таки немного другой. И дело было вовсе не в том, что теперь через его плечо висел на веревке большой бубен из темной кожи, расписанный непонятными узорами и украшенный маленькими звериными хвостиками и какими-то побрякушками! Что-то, наоборот, как бы исчезло…

Но Никита не успел понять что.

– Ну, мэрген, – хохотнул кошмарик, – страшно тебе?

Никита только хотел выкрикнуть – мол, нет, ничуточки не страшно! – однако незнакомец не дал ему и рта раскрыть.

– А нечего было лезть сюда, если страшно! – рявкнул он. – Тебя на пир звали? Нет. На бой звали? Нет! Собрался Омиа-мони спасать? Но против ветра стрелу пускать – самому пораниться! Так что поостерегись, если хочешь живым остаться!

С этими словами кошмарик протянул к Никите руку, растопырив темные длинные пальцы с покрытыми смолой ногтями, потом повел рукой вверх – и Никиту приподняло над землей.

Незнакомец щелкнул пальцами – и Никита влетел по воздуху в открытую дверь избушки, где был довольно небрежно брошен на пол. Дверь захлопнулась с такой силой, что медвежья лапа свалилась с притолоки на пол.

Из-за двери раздался презрительный голос:

– Эй, дитятко! Чтоб за порог ни шагу! Сиди и жди, когда чужак за тобой придет. Он тебя домой вернет. Дождешься его – может быть, живой останешься. Сунешься один в тайгу – ветры обвеют твои обглоданные косточки! Понял, что говорю?

К мутному, треснутому стеклу снаружи приникла пугающая рожа, черные глаза словно бы вонзились в глаза Никиты, и грозный голос проревел:

– Понял? Сиди и жди! Не то погибнешь страшной смертью!

И все исчезло.

* * *

Некоторое время Никита тупо сидел на полу и пытался понять, что происходит. Понять никак не получалось – ведь происходило что-то невероятное.

Какой-то круговорот нечистой силы, честное слово! Сначала русский домовой, потом нанайский – этот, как его, дзё комо, – да еще шаман появился… В том, что этот черный и косматый был шаманом, Никита не сомневался: все-таки он повидал немало книжек с изображениями шаманов у своей мамы, которая занималась нанайской этнографией[6]. И одежда незнакомца об этом говорила, и главное – бубен.

Шаманов без бубнов не бывает, это всем известно. Если видишь бубен – ищи рядом шамана, не ошибешься. Именно с помощью бубнов шаманы общаются со своими сэвенами – духами-покровителями. Сэвены бывают светлыми и темными, то есть добрыми и злыми, ну и шаманы, соответственно, – белыми и черными.

Вот этот, который здесь только что был, – он, конечно, черный. Это сразу понятно. Как он расправился с беднягами домовыми! Как стращал Никиту!

При одном воспоминании о его злобном взгляде пробирала дрожь и даже думать не хотелось о том, чтобы ослушаться угроз и хотя бы нос из избушки высунуть. Конечно, это будет самое разумное: не нарываться на новые неприятности – достаточно и тех, в которые Никиту уже втравили домовые! – и терпеливо дожидаться какого-то там чужака-спасителя.

Наверное, это окажется охотник, который сюда забредет своими таежными тропами. Может быть, у него даже найдется мобильный телефон, с которого Никита позвонит папе и успокоит его: мол, я жив-здоров, правда, не знаю, где нахожусь и что со мной случилось, но в основном все нормально.

Хотя не факт, что здесь, в тайге, ловится сигнал мобильной связи. Может быть, придется ждать, пока спаситель отвезет Никиту в какое-нибудь село, и только тогда удастся связаться с отцом.

А вдруг это село окажется далеко? Вдруг еще долго ждать того счастливого момента, когда Никита сможет крикнуть в телефонную трубку: «Папка, это я! Я жив, со мной все в порядке!»

При мысли об отце у Никиты сжалось сердце. Даже думать страшно, как он сейчас волнуется, как переживает! Небось всю полицию на ноги поднял. Особенно если соседи рассказали, какой шум-гром-грохот стоял ночью возле дверей квартиры Зелениных! А потом из-за запертой двери невероятным образом пропал сын полковника полиции…

«А с чего я, интересно, взял, что дверь осталась закрытой? – вдруг подумал Никита. – Может быть, ее открыли изнутри и меня спокойненько вынесли? Может быть, никаких чудес не было, а это самое обыкновенное похищение? И все, что со мной случилось, устроено из-за отца, который вышел на след или даже арестовал какого-нибудь опасного преступника?»

От этой догадки Никите стало полегче. Ведь человеку всегда становится легче, если он находит понятное объяснение непоняткам.

Да конечно! Как он раньше не догадался? Ему морочили голову ряженые! И домовой – никакой не домовой, а ряженый, и дзё комо тоже. Вся эта болтовня про мэргенов и шаманов, про старые деревни и стойбища, а также про какое-то там священное дерево Омиа-мони – всего-навсего густой туман, который похитители напустили, чтобы Никита не смог понять, что с ним происходит, а главное, не смог бы потом толком описать этих злодеев. А на всякий случай его еще и попытались запугать самым страшным образом, напустив на него профессионального экстрасенса, который был переодет шаманом…

Могучий, конечно, экстрасенс! Вон как зашвырнул Никиту в избушку! А уж как медведем-то классно притворялся!

Полковник полиции Дмитрий Васильевич Зеленин не слишком-то посвящал сына в свои рабочие дела, однако Никита все же иногда слышал обрывки его служебных разговоров по телефону или с товарищами и знал: полгода назад полиция искала одного экстрасенса, который наживался на людских бедах. Этот «чудодей» требовал огромные деньги за то, чтобы указать, где находится пропавший человек, или, к примеру, найти вора, которого не может обнаружить полиция, или даже вылечить кого-нибудь от страшной болезни. Доведенные до отчаяния люди были готовы на все! На самом деле это был не экстрасенс, а шарлатан, но он обладал чрезвычайно сильным даром внушения, и его клиенты некоторое время верили в то, что он говорил, а потом оказывалось, что все это были галлюцинации: и возвращение исчезнувшего родственника, и обнаружение преступника, и выздоровление… Времени действия галлюцинации экстрасенсу как раз хватало, чтобы получить деньги – и исчезнуть с ними.

Его искали не только на Дальнем Востоке, но и по всей стране, и наконец арестовали.

Конечно, он был не единственным на свете. Вот по телевизору «Битву экстрасенсов» посмотришь – и покажется, что этих колдунов хоть пруд пруди! Есть такие и среди преступников, конечно…

Вот такие преступники и похитили сына полковника Зеленина, и заточили… заточили…

Заточили?

Никита вскочил с пола и бросился к двери. Толкнул ее и вылетел на крыльцо – так легко она подалась.

Какое же это заточение?! Разве так бывает, чтобы похищенного никто не охранял?

Да он же запросто может сбежать! Хоть на все четыре стороны!

Вот только вопрос: которую из этих четырех сторон выбрать?..

Кругом тайга. И хоть солнце еще довольно ярко светит, оно уже перевалило зенит. Значит, через несколько часов начнет темнеть. И если Никита не успеет к вечеру добраться до людей, ему придется заночевать в тайге.

Страшновато…

Хотя еще здорово повезло, что дома он машинально сунул в карман спички! Значит, можно развести костер, если и в самом деле придется ночевать в лесу. Пересидит как-нибудь до утра у костра, а потом пойдет дальше.

А если выберет неправильную дорогу? И еще одну ночь придется провести в лесу? Или даже не одну?.. Да он же просто-напросто погибнет от голода! В октябре уже ни грибов, ни ягод не найдешь. Сбить с кедра шишку не так-то легко. Это медведю под силу кедр покачнуть, а люди, чтобы сбить шишки, колотят по стволам особым огромным молотом, который так и называется – ко́лот.

У него, понятное дело, колота нету, да и пышных вечнозеленых кедровых вершин что-то не видать среди разноцветной, уже изрядно поредевшей тайги. Елки там и сям торчат, а кедров нету…

Все-таки какую же из четырех сторон выбрать?!

И вдруг его осенило.

Мама! Мама привиделась ему во-он на той тропке!

Наверное, не зря. Наверное, именно туда ему и надо идти!

Ну что ж…

Никита на минуточку вернулся в избушку – просто на всякий случай, чтобы проверить, нет ли там какой-нибудь еды.

Заглянул в поросший пылью сундук, потом под лавку.

Ничегошеньки!

И что, эти похитители рассчитывали, что он будет здесь терпеливо помирать с голоду, поджидая чужака-спасителя?!

А может быть, этот чужак появится очень скоро? Никита даже проголодаться не успеет – а спаситель тут как тут?

Хотя, если честно, проголодаться Никита уже успел. Да еще как! Он ведь не завтракал, а сейчас время обеда. И подкрепиться, конечно, было бы очень кстати, прежде чем пускаться в путь.

Но подкрепляться нечем… Значит, надо потуже затянуть пояс.

И идти, идти…

Туда, где он видел маму. Живую?..

Улэкэн Зеленина, мама Никиты, погибла год назад. Она утонула, купаясь в Амуре, во время одной из своих этнографических экспедиций в тайге Сихотэ-Алиня[7]. Улэкэн затянуло в водоворот, да так быстро, что никто из ее спутников, которые загорали на берегу, не успел ее спасти.

Улэкэн искали много, много дней, но так и не нашли. Поэтому в гроб положили только вещи, которые остались на берегу: клетчатую ковбойку, джинсы, кроссовки…

Отец не позволил Никите присутствовать на маминых похоронах, и с собой на кладбище брал очень редко.

На самом деле Никита и сам не очень хотел туда ездить. Зачем?! Ведь мамы там все равно нет, ни живой, ни мертвой.

Но однажды ему приснилось, что он пришел на кладбище, отодвинул могильную плиту с надписью: «Моя любовь навеки с тобой, Улэкэн!» – и спустился вниз.

Никите не было страшно ни на кладбище, ни в могиле, однако стало очень страшно, когда он увидел, что гроб пуст.

Что это значило? Куда могла подеваться из гроба мамина одежда? Кто ее забрал?

Может быть, сама мама?..

Наутро Никита спросил отца, что значил этот сон.

Отец побледнел.

– Этот сон значил, что тебе это все приснилось, – сказал он угрюмо.

– Но кто забрал мамину одежду?! – закричал Никита.

– Это был только сон, – хрипло ответил отец. – Не мучай меня, слышишь? Я сам не знаю, как все это пережил. Только начал привыкать, что ее больше нет с нами, а тут ты со своим сном… Не мучай меня!

С тех пор Никита никогда не заговаривал с отцом о маме. Старался его не мучить. Но про сон так и не забыл. И не переставал думать: кто же забрал мамины вещи из гроба?

Теперь стало ясно: сама мама и забрала свои вещи! Ведь когда она утонула, она была в одном купальнике. Потом ей стало холодно, и тогда она…

Никита схватился за голову.

О чем это он?! Что придумывает?! Ведь одежда из маминого гроба исчезла во сне! А призрак мамы он видел наяву!

Призрак – наяву?..

Никита помотал головой, чтобы в ней немножко просветлело, поднял медвежью лапу и положил ее на подоконник (заново прибивать к притолоке было и неохота, и нечем), вышел на крыльцо – да так и ахнул.

На берегу речки – правда, совсем не в той стороне, где он видел маму! – стоял какой-то человек и пристально смотрел на Никиту. Солнце светило ему в спину, так что ни лица, ни одежды не разглядеть, однако видно было, что он держит в руке длинную удочку, а рядом на траве лежит кукан с нанизанной на него рыбой.

Кукан, если кто не знает, – это проволока, веревка или вовсе ивовый прут. Кукан продевают под жабры пойманной рыбе, а потом эту связку опускают в воду, чтобы добыча до времени не уснула. Когда рыбалка закончена, некоторые так и несут улов до дому на кукане: чтобы похвастаться перед прохожими.

Никита раньше очень любил ходить с отцом на рыбалку. Но потом, после маминой гибели, они забросили это дело. Однако кое-какие рыбацкие премудрости Никита, конечно, позабыть не успел. Например, что такое кукан.

А впрочем, какая, вообще говоря, разница, что это такое?! Главное, что спаситель появился так быстро!

Никита бросился к нему со всех ног, но почти сразу остановился.

Солнце по-прежнему било в глаза, он ничего толком не видел, но в нос вдруг ударил какой-то ужасный запах. Гнилой-прегнилой! Аж тошнота накатила!

Никита зажал рот и нос руками, пытаясь понять, что же это вдруг так несусветно завоняло, – и вдруг, случайно опустив глаза, увидел, что к нему ползут омерзительные белые червяки. Целая стая – или как они там называются, червяковые сообщества?!

А ползут они – откуда бы вы думали? Из этой самой рыбы, которая была нацеплена на кукан!

Никита пригляделся и понял, что было бы очень удивительно, если бы из нее не ползли червяки, потому что рыба оказалась совершенно тухлая, скользкая, гнилая. Да и кукан зеленоватой плесенью покрыт!

Никита заслонил глаза от солнца ладонью, испуганно взглянул на рыбака – да так и сел.

Ноги подкосились…

Еще бы! На него уставил свои вытекшие глазницы полуразложившийся труп, одетый в какие-то гнилые лохмотья! Из них один за другим выползали черви, которые целыми комками падали наземь и ползли к Никите.

Он вскочил и попятился, в ужасе переводя взгляд то на мертвеца, то на червей, которые все приближались и приближались.

Конечно, надо было бежать, бежать опрометью, но ноги совершенно не повиновались. Никита только и мог что неуверенно пятиться и слабо отмахиваться, словно надеясь прогнать этот зловонный ужас.

Но ничего не получалось.

Мало того! Полусгнивший рот вдруг разошелся в улыбке, из гнилой гортани вырвались какие-то звуки. А потом мертвец вскинул руку и, загремев костлявым желтым плечом, махнул удилищем, явно собираясь поймать Никиту, будто какого-нибудь карася!

Только чудом Никита успел отпрянуть от ржавого крючка, воистину каким-то чудом! Поскользнулся, упал, содрогнулся, испугавшись, что свалился на червяков и они сейчас поползут по нему, залезут в карманы, потом расползутся по телу, по лицу, скользнут в ноздри и в уши… и тогда на берегу этой речки окажется два трупа. Один уже изрядно протухший, омерзительно воняющий, а другой совершенно свежий.

Свежий – это будет труп Никиты Зеленина…

Его словно кипятком ошпарило!

На самом деле не кипятком, а ужасом, конечно.

Смертельным ужасом, вот уж правда что!

Никита вскочил и, не чуя ног, метнулся к дому. Влетел, захлопнул за собой дверь, начал лихорадочно искать на ней какую-нибудь задвижку, засов, замок… но на этой изъеденной временем, ненадежной двери ничего такого не оказалось!

Он подскочил к сундуку и с силой, которую прежде даже не подозревал в себе, сдвинул его с места и начал толкать к двери. Через полметра, однако, выдохся, а главное – смекнул, что дверь-то все равно наружу открывается, так что подставляй к ней сундук, не подставляй – вряд ли это помешает червям вползти в избушку и наброситься на Никиту. А за ними, конечно, явится их хозяин, их, можно сказать, прародитель – ведь червяки ползут из него! – и вскоре почерневшие зубы трупа вопьются в Никитино горло, а костлявые пальцы начнут разрывать на части его еще теплое тело.