Библиотека

Глава 13

– Эй, стоп, стоп, нет, о…

Поздно.

Если такой мужик хватает – точно поздно.

А он хватает.

Надежда, где был твой мозг, когда ты предлагала ему стать любовником?

Где-где… в отключке, точно.

Отключился в тот момент, когда увидела мужа со спущенными штанами.

А может еще раньше, когда замуж за такого козла выходила.

Или нет, когда замуж-то выходила он ведь еще не был таким козлом, да?

Замуж-то мы за хороших выходим. Кто ж их потом-то подменяет?

Может, инопланетяне?

Хотят таким образом устроить нам демографический кризис, или, наоборот, взрыв.

Так, глупости какие- в голову лезут. Правильно мне Харди сказал – не думай.

Чувствовать надо.

А что я чувствую?

Чувствую рядом сильное мужское тело. Аромат. И еще кое-что чувствую.

И это не кольт, в кармане у Алексея Батьковича, совсем не кольт.

Господи, какая пошлость!

И целоваться с чужим мужиком, да еще и отцом парня дочери тоже пошлость.

Тьфу…

Нет.

Совсем не тьфу.

Это… хорошо. Мне нравится. Горячо так. Губы у него… в меру мягкие, в меру твёрдые. И целоваться он умеет. Делает это с чувством, с толком, с расстановкой.

Жадно.

Демонстрируя мне сразу все свои навыки. Или просто целуясь в своё удовольствие.

И в моё.

Я оглушена. И обездвижена.

Дезориентирована.

О, господи, еще и язык!

Мамочки мои… к этому меня жизнь точно не готовила.

К таким вот неожиданным и страстным поцелуям.

Нет, с Гусаровым у нас тоже всё было. Но это Гусаров, свой, родной, знакомый, которого как облупленного.

А это…

Господи, мне правда надо отключить мозг и расслабиться. Просто получить удовольствие.

И я это делаю.

И тут же тону, захлебываясь в собственных эмоциях.

Оказывается, я могу быть женщиной? Желанной?

Не привычной, на которой играешь как на старой гитаре, с ленцой настраивая, кое как бренча, не понимая, особенно, что она может выдать и даже не пытаясь проверить, вдруг у неё там есть в арсенале что-то большее? Да, у неё-то есть, да вот игрок, увы, исполнитель не Эл Ди Меола, и даже не Юрий Лоза.

Я не думаю, не думаю, я чувствую. Правда. Позволяю себе.

И это хорошо. Мне хорошо.

С ним хорошо.

Голова плывёт…

Эх, Надюха, что ж ты творишь?

Это как нужно довести женщину, чтобы она вот так себя вела?

Да, плевать.

Просто пять минут наслаждения чужими губами, чужим телом, чужим человеком. Могу себе позволить.

Жадно как, сочно, горячо. Втягивает мою плоть, прикусывает, зализывает, пьянит. Язык хозяйничает у меня во рту, выдает немыслимые пируэты, сплетаясь с моим. Мне нравится, всё нравится, мне вкусно с ним, я кайфую от аромата и от его нетерпения, жажды.

Как будто у него, как и у меня давно не было вот так. По-настоящему. Живо. Очень плотски. Очень откровенно.

При этом без пошлости.

Когда желание естественно.

Руки на бедрах наглые, вжимают, очерчивают, находя полоску трусиков, скрытых под тканью платья проходятся по ним игриво. Стояк у него ошеломительный. И мысли у меня тоже ошеломительные. Дать?

Вот просто взять и трахнуть этого мужика. Не задумываясь о последствиях.

Можно?

– А ты хороша, ведьма, так что, реально ко мне? Хата свободна, сын к матери поехал.

Так, значит есть еще мать? И… жена?

– Ты женат?

Тупой вопрос, понимаю, но…

– А ты как думаешь?

Глава 14

Как я люблю людей, которые отвечают вопросом на вопрос!

Вот и что тут скажешь?

– Ты сам мне сказал – не думай!

Ухмыляется, гад! Мы так и стоим на парковке недалеко от моего подъезда. На улице темно и сыро. И нас могли увидеть.

Весь дом мог видеть, как мы целуемся.

Я понимаю, что ему плевать.

А вот мне – нет.

Потому что мужчина в этой ситуации всегда будет молодцом и на коне, а женщина – шлюха, конечно, да?

Если еще он окажется женат!

Жесть.

– Я сказал по другому поводу.

– Я поняла.

Почему мне так нравится его наглая ухмылка?

Вообще, я терпеть не могу наглых мужиков! Вот с детства, ну, то есть с юности. Все вот эти наглые парни, мажоры, бабники, приставучие, считающие, что девушка должна им дать просто потому, что они – это они! Ха-ха, три раза! И как же красиво было их обламывать, включая «Динамо». Это я тоже любила когда-то. Обламывать.

Интересно, а если сейчас этого обломить? Нет, ну в принципе так и получится. Птица обломинго.

Я же не собираюсь всерьёз идти с ним к нему домой теребонькаться?

Или…

Так, стоп, он сказал, что сын уехал к маме, значит, мама живёт отдельно, получается…

– Опять ты громко думаешь, рыжуля, и всё не о том. Ты ведь замужем?

Хм, а вот это мне не нравится. Совсем не нравится.

– Всё изучил уже?

– Скажем так, справки навёл.

– И что тебе еще нашептали твои справки.

– Ничего особенного. Не волнуйся. Никаких страшных тайн я о тебе не узнал.

– То есть убийство бывшего любовника всё-таки на госуслугах не зарегистрировано?

– А было?

– А то! Я дамочка такая, страстная.

– Это я уже заметил. Очень. Мне зашло.

Ему зашло! Ишь ты, поди ж ты! Я что, должна прыгать от радости? Меня, кстати, эта беседа уже начала бесить.

– Ладно, мне домой пора, меня муж ждёт.

– Неужели? А как же наш секс?

– Наш секс? А что это? В первый раз слышу.

– Ладно, лиса, расслабься.

– Я не напрягалась, так-то… медведь.

Есть в нём что-то медвежье, точно.

– Хорошо не олень.

Чёрт, забыла я про оленя-то.

– Пустишь?

– Спешишь?

– Сказала же, дома ждут.

– Если ты про мужа, то еще не ждёт.

Что? Вот же блин… Он откуда знает?

– Не ждёт и плевать, я устала, хочу принять ванну и лечь.

– У меня джакузи на тридцатом этаже. С видом на город.

– Красиво, наверное.

– Хочешь посмотреть?

– Не сейчас.

– Почему?

Плечами пожимаю. Потому, наверное.

– Ясно. Заднюю включила.

– Да я, собственно, и не выключала.

– Ты сама предложила мне стать твоим любовником. Я согласен. Только… надо скрепить сделку.

– Я сейчас не готова.

– А когда будешь готова?

После дождичка в четверг, блин.

– Так что насчёт жены, я не очень поняла…

Перевожу стрелки, ну, пусть скажет! Пусть.

– Это так важно, наличие жены?

– Для меня важно. Не хочу быть такой же тварью как любовница моего мужа.

– Ясно.

Усмехается, но как-то горько.

– Значит, этот кобель тебе изменил, ты его поймала и решила отомстить? А тут я попался под руку, да?

– Нет, – как-то из его уст это звучит… Мерзко.

– Да. Назло мужу отдамся чужому мужику. Что у вас в головах-то?

– Мозги у нас, которых у вас нет! Только членом думаете. Пусти, ладно, я пойду. – Пытаюсь вырваться, толкаюсь, руки его хочу от себя оторвать. – Шутка затянулась. И сыну своему скажи, если попытается в постель к моей дочери залезть…

– Погоди. Тормози ты. Спокойно. Что ж ты такая…

Сжимает меня крепче, руки за запястья хватает, заводит за спину и держит. Чёрт, как так-то?

– Пусти говорю.

– Тише. Весь дом перебудишь.

– Десять вечера только, еще никто не спит.

– Не спят, но заставлять из выглядывать в окна тоже не стоит, верно? Тише, тише…

Я замираю. Замолкаю. Его голос, он такой… завораживающий… И хочется подчиняться. На самом деле лучше подчиниться. Ведь не будет же он меня силой куда-то тащить? И насиловать? Или…

– Красивая ты женщина, Надежда Гусарова, только глупая.

– Неужели?

– Да. Потому что, если муж твой подлец и ничтожество, это не значит, что все мужчины такие.

– Ты не такой?

– Нет. Я не такой.

– И ты не женат.

– Почему же? Женат, только…

Что, только?

Козёл, блин…

***

Дорогие мои, не торопимся делать выводы! Женат – это еще не окончательно!

Глава 15

Ну, спасибо! От одного кобеля не успела избавиться, как мне судьбина другого преподносит на блюдечке, с голубой каёмочкой.

Вот, спрашивается, «пуркуа»? То есть, почему?

Почему одним достаются приличные одинокие холостые мужики, а я…

Нет, я очень люблю Аделаиду и она, реально, заслуживает нормального мужчину рядом. Этот её Макар мне никогда не нравился. Скользкий тип. Еще и подкатывал ко мне, придурок!

Но у неё сейчас, на сколько мне известно, три кандидата! Три! Уже…И все холостяки. И все богатые. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить Адкино счастье! Пусть у неё всё будет! Да пусть хоть со всеми тремя! Только порадуюсь.

Но три холостых миллионера – это, конечно, результат!

А у меня?

Опять женатик?

Ну, то есть не опять, а снова.

То есть вообще единственный. Первый.

Один.

И сразу не в ту дверь.

То есть женат.

И вот эти его голимые объяснения.

– Мы пять лет не живём вместе.

– А развестись вам Заратустра не велит?*

– По классике пошла? Ильфа и Петрова я тоже уважаю, ну, если хочешь, да, Заратустра. Не позволяет.

Интересно, значит лексикон Остапа Бендера знает?

– Прекрасно.

– Я готов обсудить с тобой моё семейное положение, но только не тут.

– А где?

– Я уже сказал. Тридцатый этаж. Подъезд соседний с твоим. Джакузи.

– Знаете, что, Алексей…

– Знаю, пошлёшь меня, да? Но ты сама предложила, я не напрашивался.

– Поторопилась, – цежу сквозь зубы. На самом деле мне жаль.

Неплохой же кандидат был! Неплохой!

Но не могу я с женатым. Мне вот точно Заратустра не велит.

Просто… тошно. И противно.

Знаю, потом будет казаться, что я как будто в чём-то липком и вонючем измазалась. Да, да, в дерьме.

А я не хочу в дерьме.

Поэтому…

– Всего хорошего Алексей Батькович, – чуть не добавляю – Харди, но вовремя затыкаюсь.

– Я Иннокентьевич, если для тебя это так важно.

– Уже не важно. Не выговорю. Насчёт сына я предупредила.

– Я услышал.

Быстро иду к подъезду. Главное, чтобы не остановил, главное, чтобы…

– Надежда.

Чёрт.

– Что?

– Ты очень красивая женщина. И отчаянная. Может, хотя бы просто кофе выпьем? Не сейчас. Завтра?

Выпить кофе с женатым мужчиной? В этом вроде бы ничего такого нет, да?

– Оставь свой телефончик, а, Надь? Ну, просто так. Мало ли, нужно будет что-то про сына спросить?

Про сына. Ах-ах.

Качаю головой и скрываюсь в подъезде.

Чёрт. Чёрт. Чёрт…

Слёзы текут.

Так-то я вообще не плаксивая.

Просто больно очень.

Реально.

Живёшь вот так в своём идеальном мире, а потом оказывается, что везде полная жопа.

Ничего идеального.

Мужа любишь, лучшие годы ему отдаешь, а он… теребонькает твою гадкую подругу, про которую всегда говорил, что она его бесит.

Она бесит, а вагина её, значит, не бесит.

Тьфу.

Захожу домой. Как-то странно и пугающе темно. И тихо.

Нет, то, что Гусарова нет дома это я как-то даже не сомневалась. Но где Полина?

Стучу в комнату дочери – всегда стучу, с утра вот единственный раз, когда зашла без стука!

Тишина.

Открываю. Чёрт, пусто! И, как всегда, монитор забыла выключить, коза!

Где её носит?

Хватаю телефон, набираю номер. «Абонент не абонент». Ну естественно!

Вот же… времени уже до хрена, на улице давно темно – октябрь! Да еще и похолодало ощутимо, а моя звездень наверняка напялила джинсовку на худи и всё! А мне вот в тёплом пальто сейчас с Иннокентьевичем было стоять не айс! На самом деле, стоять с ним было жарко, но это мы опустим.

И где мне её искать?

Стоп! Иннокентьевич Харди! Наверняка она с его сыном.

Только вот как мне его найти? Телефон же я оставить отказалась, да это бы мне и не помогло, это ведь мне нужно ему позвонить!

Что он там сказал? Соседний подъезд? Тридцатый этаж?

Вылетаю из квартиры и натыкаюсь на мужа.

Гусаров стоит с виноватым видом, глазки бегают, и амбре стоит такое, словно он месяц отбывал повинность на вино-водочном.

Мудак. Вот же мудак!

– Надя, ты куда?

– К любовнику.

– Что?

– Что слышал.

– Ты… как ты…

– Как и ты. Кстати, на развод на госуслугах подаешь ты, я пошлину платить не намерена!

– Ты…

– Всё, чао бамбино, мы разошлись как в море корабли.

Залетаю в лифт, нажимаю цифру один…

Уже через пять минут мнусь перед дверью Харди.

– Надя, ты что тут делаешь?

– Дорогой, кто там?

Кто, кто… конь в пальто…

***

Прим. Автора. «Набил бы я тебе рыло, только Заратустра не позволяет» – реплика Остапа Бендера из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев»

Глава 16

– Божечки-кошечки, Алекс! Почему ты сразу не сказал, что ждёшь такую фемину? C'est magnifique, incroyable, аh, quelle femme! (Это великолепно, невероятно, какая женщина) О-о! Я сливаюсь, детки, не буду вам мешать.

Я в шоке.

Нет.

Я реально в… Да, господи, прости, в ахере я.

Потому что в холле шикарной – это я успела заметить – хаты Харди стоит не просто старушка, божий одуванчик. Это нечто среднее между почившей, к сожалению, иконой стиля Айрин Апфель и так же, увы, почившей королевой Елизаветой.

Это его…Мама? Нет…

– Ба, погоди, – Алексей Батькович, то бишь Иннокентьевич, говорит вроде спокойно, но я вижу – вижу! – как его щеки слегка розовеют.

Божечки-кошечки – тырю не задумываясь лексикон старушенции. Он краснеет?

Краснеет? Харди?

– «Ба»! Сколько лет тебя прошу, как горох об стенку. Никаких «ба»! Просто Лиз, Элиза, Элизабет. «Элизабет, Бетси, Бетти и Бесс весною к корзинкой отправились в лес» – помните эту загадку? – она мне подмигивает. – Лиз мне нравится больше всего и в юности мне говорили, что я похожа на Элизабет Тейлор. Были времена.

Говорит бабуленция быстро как из пулемета стреляет словами, остановить нереально, и я даже забываю зачем притащилась сюда.

– Лиз! Это же так просто! – «ба» закатывает глаза, вздыхает. Харди сжимает челюсти, но смотрит прямо на меня, не отрываясь, словно считывает ситуацию, пытается понять – как я реагирую на его восхитительную родственницу.

– Ах, mon cher ami (мой милый друг), я бы с удовольствием осталась, поболтать с вами и узнать, кто же сия незнакомка, но увы, увы, – мадам подходит ко мне ближе, чуть привстает на носочки, потому что я выше, и шепчет, – меня ждут мои тигры. О… Quel arôme agréable! (какой приятный аромат) Душечка, не сочтите за дерзость, что у вас за духи?

– Это… это Флер наркотик.

– Боже, боже, боже, как шикарно, изысканно, бесподобно, как и вы. Да, если он будет предлагать вам жениться – соглашайтесь не задумываясь! Шикарный мужик. Моё воспитание.

– Но… он женат?

– Да? Мerde (дерьмо). Я забыла. Память девичья. Я побежала. – она тычет мне в грудь наманикюренным пальчиком, ого, какой оттенок розового, я тоже хочу! – Нам обязательно надо увидеться и поболтать! У меня нерастраченный ресурс коммуникации. И ты мне понравилась.

– Вы мне тоже.

Мадам выходит из квартиры завернувшись в палантин, мурлыкая что-то себе под нос минует лифт и выходит на лестницу.

– Моя невероятная grand-mère – бабушка, очень рад, что вы встретились.

– Да, я тоже…

– Ты всё-таки решила прийти?

– Я? Да… – смотрю на шикарного мужика, которому сдуру предложила себя в качестве любовницы и не понимаю, что я тут делаю.

– Проходи, до пятницы я совершенно свободен.

Он свободен? Он же женат? А я?

Что я тут… Господи, Полина!

– Где твой сын? – совершенно не помню переходили мы на «ты» или нет, но сейчас мне пофигу.

– Он у матери. Наверное. – сомнение в голосе Харди мне совсем не нравится.

– Наверное? Звони ему, немедленно!