Глава первая.
Пропавший талисман

Храни меня, мой талисман,

Храни меня во дни гоненья,

Во дни раскаянья, волненья:

Ты в день печали был мне дан.

A. C. Пушкин

Ветер, создавая подарок, играл с опавшими листьями клёна, которые выглядели потрясающе красиво за счёт своего необычного резного края и красного цвета. Небольшие вихри из листьев поднимал и опускал ветер, комбинируя по дороге различные их оттенки и цвета, по всей видимости, добиваясь наилучшего букета. Он уже собрал коллекцию из дубовых, кленовых, терновых листьев и приближался к ясеню, где лежали листья изумительно яркого жёлтого цвета. Начало осени всегда удивляет своим переходом от яркого зелёного цвета большинства деревьев и кустов к фантастической и неправдоподобной окраске их листьев. Здесь, в пограничном лесу между мирами, ветер был живой стихией воздуха. Он действительно осознанно создавал самый красивый букет из самых лучших и самых идеальных листьев, какие он только мог разыскать по дороге.

Только в таком удивительном месте, как пограничный лес, где воздух хранит остатки магии, а земля всё ещё не пропиталась рациональностью из мира людей, осень остаётся очень мягкой и щадящей по погодным условиям вплоть до самого наступления зимы. Животные могут беспрепятственно проходить пограничную зону, чтобы на какое-то время скрыться от людей, сделать запасы или просто насладиться погодой и красотой этих мест. Вы когда-нибудь отпускали в лесу ёжика, которого заботливо подкармливали дома всё лето? Никогда не удастся вам увидеть, куда он исчезнет, как только вы закрыли глаза на долю секунды, чтобы моргнуть. «Словно исчез!» – подумаете вы. И будете как никогда близки к истине. Скорее всего, он уже там – в пограничном мире торопится к своему небольшому домику, где и проведёт зиму. Не сомневайтесь, он будет хорошо спать и с благодарностью вспоминать о вашей заботе о нём. Но дикие животные очень высоко ценят свою свободу.

Осень – действительно противоречивое время года: время для подведения итогов, для лёгкой грусти, время предупреждения о грядущих холодах, но это и время для долгожданной прохлады, для долгих прогулок с собакой и друзьями, время для творчества… Воодушевлённый своей идеей подарка, ветер излучал радость, и деревья охотно подбрасывали ему всё лучшие и лучшие свои листья, словно кистью художника раскрашенные – с определённым стилем и изяществом в исполнении. Подарок предназначался его лучшему другу, который когда-то, в незапамятные времена, тоже родился из стихии воздуха, подобно ему – ветру, но в совсем ином качестве.

Но маленький лесной дух – хранитель этих волшебных и не таких уж и больших по площади земель, на которых размещались только лес, большой холм и очень глубокое озеро, – был совсем не в хорошем настроении. Даже когда ветер принёс ему в подарок роскошный букет из листьев, он – а имя его было Свиристель (потому что именно в эту птичку ему нравилось превращаться больше всего) – только грустно посмотрел на листья и тяжело вздохнул…

– Тебе не понравились эти листья? – голос ветра разливался в воздушном потоке и обдувал перья на птице. – Если хочешь, я поищу что-то другое тебе в подарок.

– Ты мой лучший друг. Я не хотел тебя обидеть, – ответил Свиристель, стараясь взбодриться и заразиться той радостью, с которой на него налетел ветер с прекрасным по композиции букетом. – Эти листья и вправду наилучшие во всём нашем лесу. Я так рад видеть, что ничего не изменилось ещё и их не коснулось… – Свиристель резко замолчал, догадавшись не произносить нечто столько плохое, как упомянуть о проклятии.

Но, ветер, всё ещё касаясь волшебной птицы, уловил настроение духа-хранителя и его недосказанную фразу.

– Мне тоже нужно знать, – тихо прошептал ветер. – Я знаю тебя очень хорошо, даже если мы нечасто общаемся, то всё же остаёмся быть частью одной природы.

– Я хотел сказать, что, возможно, нас ждёт что-то очень плохое скоро. Мой… наш лес, наша земля… – Из глаз волшебной птицы закапали слёзы. От внешней радости не осталось и следа. – Ветер, ты же знаешь, что происходит сейчас с большинством волшебных земель этой планеты, особенно с пограничными зонами?

– Ты говоришь о проклятии, набирающем силу от сезона года к сезону? – Ветер стал обжигающе холодным и колючим, даже словно его потоки сгустились и стали плотнее.

– Я не знаю… Я потерял небесный талисман… – Свиристель был безутешен.

Небольшой шарообразный кулон, чей золотистый металл удерживал в себе удивительный мерцающий камень цвета ночного неба с проблесками золотого пирита и полосками ярко-синего цвета, был потерян с шеи несколько дней назад. Свиристель называл его своим талисманом.

Ветер внезапно утих и потеплел. Теперь он очень мягко перебирал пёрышки Свиристеля.

– Извини, я подумал, что причина была в тебе. Я почему-то уверен, Свиристель, что причина несчастий, которые сейчас происходят с остальными волшебными владениями, не в таинственном проклятии, а в том, что их духи-хранители за долгие века изоляции от магии уже деградировали или только начинают сходить с ума. Я никогда не был уверен, что твой очень «небесный талисман» такой уж всесильный или хоть как-то защищает наш лес. Нет. Это всецело твоя заслуга. Это ты сам трудишься и не даёшь лени поглотить твой разум.

– Удача отвернулась от меня, – пробормотал тихо Свиристель себе под нос. Сделал глубокий вдох, наполнив свои лёгкие волшебного существа свежим воздухом, чтобы тот омыл его опустошающую грусть внутри.

 
«Мир дрогнул созданный,
И в тот миг, когда почти распался,
Ценнейшие возникли камни —
Связать своею силой и
Жизнь вдохнуть в природу…»
 

Произнеся слова из древнего сказания о создании мира, он чувствовал, что ещё сильнее уверен в том, что его талисман точно был из тех самых драгоценных камней, что возникли в недрах Земли в момент её создания. Некоторые духи подсмеивались над ним, полагая, что он просто придумывает некие сверхспособности в своём воображении и наделяет свой маленький талисман немыслимой силой. Однако существовали духи и постарше, которые были гораздо мудрее, чем скромные хранители участков лесов, пустырей и водоёмов, но их мнение по этому поводу узнать было довольно затруднительно. Даже для такого волшебного существа, как Свиристель, обратиться за правдой к древним богам напрямую было нелёгкой задачей. Боги с незапамятных времён сосуществовали с человеческой цивилизацией и редко обращали внимание на вопросы или просьбы волшебных существ.

– Но, Ветер…

– Моё мнение – это всего лишь моё мнение. Оно не обязано быть правдой или ложью. Мнение никак не изменяет мир. Это всего лишь моя точка зрения, – прервал возражения Свиристеля ветер. – Но оно основано на том, что я не замечал никаких особых чудес, происходящих с тобой или с лесными обитателями, всё то время, пока ты носил его на своей шее.

– Ветер! – Свиристель был глубоко обижен подобной честностью со стороны друга. Но он уже понял, что он остался один. Волшебный ветер перестал дуть, и вокруг осталось только обычное движение свежего воздуха осеннего леса.

Древнее озеро, образовавшееся когда-то от падения метеорита, располагалось недалеко. Свиристель чувствовал, что ему обязательно нужна моральная поддержка в данный момент, но не столь честная, как от Ветра. В данный момент ему нужен был, скорее, такой же чокнутый друг, как и он сам. Как бы то ни было, а лес пограничного мира, хоть и не был заселён волшебными существами, как холмы, но всё же существовал за счёт небольшого потока магии, его питающего. Деревья его использовали очень рачительно и не были склонны к болтовне. Но кое-кто ещё здесь обладал постоянно хорошим расположением духа, отличался озорством характера и мог бы дать самому Свиристелю форы в безумных предположениях и веры в невероятное. Птица расправила крылья и полетела к этому озеру.

Свиристель обнаружил её довольно быстро, чему и был несказанно рад. Он беспокоился, что она могла давно уже покинуть пограничный мир и вернуться жить на улицах города людей. Она была самой очаровательной дворнягой, которая когда-либо здесь побывала. Однажды она, спасаясь от преследования плохих людей, которые ради развлечения устроили на неё охоту, прибежала на берег того места, который люди считали за старый пруд, и от боли и страха провалилась в это самое озеро. Она выплыла на берег, уже будучи в пограничном мире. В отличие от всех других животных, эта собака приняла решение здесь остаться. Ей нравилось быть вечно годовалой молодой собакой, с хорошим чувством юмора и крайне игривым характером.

– Жозефина! Ты где?! – позвал её Свиристель, надеясь, что она расслышит и оторвётся от выкапывания какой-то ямы, значимой для неё лишь самой. Серо-рыжую собаку средних размеров было довольно трудно разглядеть среди возвышений из опавшей осенней листвы.

– О, ты наконец-то вспомнил, что пообещал поиграть со мной? – откликнулась она немедленно. В её хитрых глазах на почти что лисьей морде заиграли озорные огоньки.

Жозефина чем-то напоминала овчарку, чем-то колли, но по характеру и повадкам всё же более напоминала лисицу. Словно она собрала все самые лучшие качества от разных пород собак, которые и создали это уникальное существо.

– Я здесь, но в данный момент я страшно занята, чтобы тратить время на пустые глупости, – важно предупредила она Свиристеля.

Птица озорно склонила голову набок.

– Ты думаешь, я бы прилетел сюда к тебе, если бы вопрос был глупым? – спросил он немного обиженным тоном. – У меня пропал мой талисман. Я хотел бы, чтобы ты мне помогла разобраться, насколько это важно, – сказал он очень строго и про себя улыбнулся. Жозефина всё же была собакой, а для собаки нет ничего важнее задания или работы.

– Я его не видела нигде, кроме как на твоей шее. – Жозефина внимательно посмотрела на птицу. – Определённо! В данный момент талисмана на тебе нет.

Неожиданно для самого себя Свиристель задал вопрос, который просто так пришёл ему в голову.

– Слушай, а почему Жозефина?

Когда она только появилась здесь, то назвалась именно этим именем. Он ещё подумал, что это странно, чтобы дворняга носила такое необычное имя. И кто ей его только дал? Или она сама его выбрала по какой-то причине…

Но Жозефина прижала уши, хвост опустился сам собой и на морде появилось настолько жалостное выражение, что Свиристель немедленно пожалел о заданном вопросе. Собака моментально потеряла всю свою «лисью» красоту и пушистость. Она приглушила свой голос, решившись ответить на вопрос честно.

– Однажды я увидела прекрасную пару: хозяйка – добрая, внимательная, и рядом с нею шла её холёная афганская борзая, важная и счастливая. Хозяйка звала её Жозефиной. И тогда я решила…

– Что станешь афганской борзой? – слегка ехидно перебил её Свиристель.

Жозефина уставилась в землю.

– Нет, что я стану ближе к своей мечте обрести такую хозяйку, если у меня будет имя, как у той собаки.

– Что звучит так, словно бы первый шаг на порог мечты уже был сделан, – подметил Свиристель.

– Моя мечта не тщеславна; я действительно заслужила иметь свою хозяйку, – она вскинула голову и на этот раз посмотрела на Свиристеля с вызовом, словно защищаясь. – Любая собака этого заслуживает, даже беспородная. Просто так получилось, что собаки иногда остаются на улице, но мы не дикие животные – мы же не можем выжить без людей.

– Я прекрасно тебя понимаю. Но имя – только один маленький шаг на пути к другой жизни. Другие шаги тоже необходимо сделать, а вместо этого ты застряла здесь – в пограничном мире.