Теперь я гадаю, не стал ли мой отказ очередной причиной разрыва.

Да, приятель, она тебя бросила, потому что ты не захотел танцевать с ней гребаную сальсу.

Кто знает, может, в этом все дело.

После разрыва у меня было много времени поразмыслить обо всем, и, честно говоря, порой я задаюсь вопросом, не был ли я ей дерьмовым парнем. Я так сосредоточен на хоккее, что никогда не шел на компромиссы. График игр и тренировок не обсуждается – и не обсуждался никогда. Но, черт возьми, я правда старался. Ходил на все ее танцевальные выступления, сидел в первом ряду прямо по центру. Приходил на все семейные мероприятия, часто приводил ее провести время с моими родными. Я делал все, что в моих силах, чтобы она была в приоритете.

Видимо, этого было недостаточно.

Тяжело вздохнув, я возвращаюсь к фотографии. Пальцем провожу по прохладному экрану телефона.

Стоит ей позвонить.

Нет, не стоит.

Нет, стоит. Мы до сих пор друзья. Друзья перезваниваются.

Не надо ей звонить, и вы не друзья. Ты до сих пор влюблен в нее.

Друзья могут быть в друг друга влюблены.

Не могут.

Мой мысленный разговор с самим собой продолжается некоторое время, но в итоге пальцы почти непроизвольно находят ее номер. Уже после первого гудка я жалею, что позвонил, но отступать поздно. Она увидит пропущенный вызов. Может, она и трубку не возьмет. Может…

– Привет, – раздается ее удивленный голос. – Как дела?

– Привет. – Голос у меня звучит так, будто я проглотил два мешка гравия. Я прочищаю горло. – Просто листал ленту и увидел ваш с Сергеем пост. Спохватился, что мы давненько не разговаривали, вот и решил позвонить, проведать тебя.

– О. Да. Точно, ты прав. Давненько не разговаривали. – Она не кажется недовольной, что я позвонил. – Вообще-то я вчера вечером была в блинной и столкнулась с твоей мамой.

– Ты сейчас дома? – Сердце у меня заходится как сумасшедшее, потом пропускает пару ударов. Линси виделась с мамой и даже не написала мне? Что ж, видимо, все понятно. Обо мне она и не думает. – Я приеду завтра утром и останусь до пятницы. Ты надолго приехала?

– Сегодня во второй половине дня уезжаю. Поеду на север, поживу недельку в загородном доме, с Моник и ее родными.

– Здорово.

В прошлом июле мы вместе ездили к ее подруге, которая каждый год отправляется на озеро.

Не напоминай об этом.

– В прошлом году мы отлично провели там время.

Гребаный идиот.

– Точно-точно.

Я тихонько посмеиваюсь.

– Помнишь, как мы пошли купаться ночью?

– Ты имеешь в виду, когда каймановая черепаха чуть не откусила тебе член?

– Не пыталась она мне член откусить. Просто задела мое бедро.

– Это очень близко к члену, Линди.

От того, как она произносит мое прозвище, сжимается сердце. И я тут же вспоминаю, сколько раз мы смеялись над тем, что произойдет, если мы поженимся. Она станет Линси Линдли. Тогда она очень твердо постановила, что так и язык сломать недолго, а потому она никогда не возьмет мою фамилию. В итоге мы пошли на компромисс и решили, что фамилия у нее будет двойная.

Теперь все это неважно.

– Ты права, было как-то некомфортно, – признаю я, посмеиваясь. – Слушай, до чего веселая была поездка.

– Точно.

На мгновенье повисает тишина.

Не говори, что скучаешь по ней.

– Я скучаю по тебе.

Снова молчание.

– Я как друг говорю, – добавляю я, сдерживая ухмылку. – Я скучаю по нашей дружбе.

– Я прямо слышу, как ты улыбаешься.

Что ж, она хорошо меня знает.

– Неправда.

Снова пауза.

– Я тоже скучаю по нашей дружбе, – признается она. – Но до сих пор считаю, что расстояние пошло нам на пользу.

Она не ошибается. Представить не могу, какой агонией было бы регулярно разговаривать с ней, но не быть вместе.

Так хочется спросить, не встречается ли она с кем, но знаю, что не стоит. К счастью, на сей раз мне удается сдержать свой порыв.

– А ты как? – спрашивает Линси. – Все хорошо?

– Ага. С хоккеем все отлично. Новая квартира просто шикарна. Ой, и мой лучший друг женился.

– Что?! Кто? Беккетт?

– Серьезно? Ты на него подумала? – я захожусь смехом. – У тебя еще одна попытка.

Она ахает.

– Да ладно. Райдер?

– Ага.

– И когда это произошло? – требовательно спрашивает она.

– Три месяца назад.

– И почему же ты мне не сказал?

– Расстояние, помнишь?

Она сердито вздыхает.

– Ладно, справедливо. Но, думаю, когда речь идет о свадьбе друга, ты просто обязан позвонить. Договорились?

– Договорились. Когда Бекк женится, я тебе позвоню.

– Спасибо, – теперь уже я слышу, как она улыбается, и у меня снова болит сердце. – Как вам первый сезон в Брайаре – наслаждаетесь?

– Определенно. Начало выдалось не самое гладкое, но мы выиграли «Замороженную четверку», так что не жалуюсь.

– Как тебе кампус?

– Отлично. А что? Хочешь перевестись? – шучу я.

Она медлит.

– Вообще-то…

У меня ускоряется пульс.

– Ты шутишь, что ли? Ты правда подумываешь перевестись?

– Я рассматривала такую возможность. Просто мне хотелось бы получить еще одну степень, а в Либерти с академическими перспективами не очень. Слышала, в Брайаре превосходная программа по психологии. И я уже поговорила с куратором – она сказала, что перевестись будет легко. У меня есть все нужные кредиты, не придется ничего пересдавать. Но… не знаю. Это ведь довольно далеко, и…

«И там ты» так и повисает в воздухе.

– Да ладно, Линц. В Брайаре хватит места нам обоим. Мы, наверное, сможем несколько лет здесь проучиться и ни разу не пересечься.

– Да нет, не в этом дело.

Я фыркаю.

– Ладно, не только в этом, – исправляется она. – Но да, может, я приеду, посмотрю, что к чему.

– Здорово. Если приедешь, можешь остановиться у меня. У меня очень удобный диван.

– Нет, я не хочу навязываться.

– Какое «навязываться»? Ты же знаешь, что я всегда рад тебе. И Моник, и всем остальным из нашей старой компании. Мы с тобой больше не вместе, но это еще не значит, что ты и все остальные перестали быть мне друзьями, верно?

Ее голос смягчается.

– Спасибо, Линди. Я это очень ценю.

К концу звонка я чувствую себя взвинченным. Кожа зудит, пульс так и не вернулся в норму. Я прохожу в гостиную, выхожу на балкон. Он выходит как раз на живописный внутренний двор. Бассейн отсюда толком не видно, зато видно ведущую к нему тропинку в обрамлении цветочных клумб. Такое ощущение, что я на карибском курорте. Потрясающе просто.

Я вдыхаю теплый летний воздух. Шикарное утро. Может, я все-таки поеду поиграю в гольф. Хотя поплавать тоже хочется. Так, может, и то, и другое?

Я по праву считаю, что умею качественно отдыхать. Вот и сейчас я натягиваю плавки, шлепанцы, перебрасываю через руку огромное полотенце, хватаю с комода очки от солнца и ключи.

На улице в нос тут же бьет запах свежескошенной травы. Я делаю глубокий вдох. Мне надо обдумать телефонный разговор, и свежий воздух очень кстати.

Подходя к бассейну, я замечаю Диану – она парит.

В прямом смысле.

Парень с черными волосами и бронзовым загаром поднимает ее за икры и кружится на месте, а Диана вытягивает руки над собой так, что они напоминают латинскую букву «V». Они как будто исполняют странный танец в воде.

Диана, заметив меня, корчится и спрыгивает прямо в бассейн, приземлившись с громким всплеском.

– Нет, – рычит она, выбираясь на поверхность. Намокший хвост липнет к плечу. На ней раздельный красный купальник – спортивный бюстгальтер и крошечные шортики.

Господи. У нее невероятное тело. Поджарое, без капли жира. Все-таки спортсменки – горячие штучки.

– По вторникам бассейн мой, – объявляет Диана.

– Нет такого правила, – жизнерадостно откликаюсь я.

– Теперь есть.

– Нельзя изобретать новые правила Диксон, когда тебе вздумается. – Тут я внезапно замечаю, что у бассейна установлена тренога, а на ней – смартфон. – Что здесь происходит, черт возьми?

Спохватившись, что камера до сих пор снимает, она сердито топает по направлению к телефону и выключает ее. Вода с нее так и капает на бетон.

– Мы репетируем, – высокомерно заявляет она. – И Шейнам присутствовать запрещено. Особенно по вторникам, по вторникам бассейн мой.

Я поворачиваюсь и машу парню, который до сих пор находится в воде. Наша перепалка его явно забавляет.

– Я Шейн.

– Кэндзи, – откликается он.

– Не пытайся подружиться с моим партнером, – командует Диана.

Ухмыляясь, я бросаю полотенце и ключи на ближайший шезлонг. Этот жилой комплекс – полный улет, но бассейн превосходит все. Ряды шезлонгов, площадка со столиками и стульями, где можно посидеть с компанией и даже гребаная печь для пиццы. И красно-белые полосатые зонтики. Шикарно.

Я надеваю очки от солнца.

– К чему готовитесь?

– Не твое дело.

Я снова поворачиваюсь к Кэндзи. Он тут, кажется, более разумный человек.

– К Нацчемпионату, – откликается он.

– Это еще что?

Диана раздраженно фыркает.

– Национальный любительский чемпионат по бальным танцам для продвинутого уровня.

– Ты так говоришь, будто я должен знать, что это… – я замолкаю. – Погодите-ка, я, кстати, знаю, что это.

– Врешь.

– Нет, правда. Там моя бывшая выступает.

Диана окидывает меня подозрительным взглядом.

– И кто твоя бывшая?

– Линси Уитком.

– О, я ее помню, – встревает Кэндзи, рассекая воду. – Они с партнером заняли третье место в «Американской девятке» в прошлом году.

Диана смотрит на меня так сердито, будто я единолично несу ответственность за танцевальные таланты Линси.

– Так ты сюда пришел похвастаться, что твоя бывшая – гений в бальных танцах?

– Нет, – я закатываю глаза. – Я пришел поплавать. Так что остынь и возвращайся к танцам на воде. Я не буду вам мешать, если вы не будете мешать мне.

– Но мы же снимаем, – ноет она.

– Отлично. Значит, ваши зрители смогут насладиться видом божественно красивого мужчины в бассейне.

Она, не мигая, пялится в ответ.

– А, это ты о себе.

У меня вырывается смешок. Пока спорил с Дианой, напряжение, оставшееся после звонка Линси, ослабло. До этого мне было так скверно, а теперь будто груз с души упал.

Я легкой походкой обхожу раздражительную блондинку и спускаюсь в бассейн с той стороны, где не так глубоко. Позднее утреннее солнце так и жарит, и прохладная вода кажется раем.

– Ты тоже учишься в Брайаре? – спрашиваю я Кэндзи, проплывая мимо.

Он уже открывает рот, но Диана машет рукой, заставляя его замолчать.

– Ты не обязан ему отвечать, Кэндзи.

Посмеиваясь, я жду, что же он скажет, но он лишь с сожалением пожимает плечами. Слабак.

С довольной ухмылкой я рассекаю прохладную воду и начинаю нарезать круги. Отчего-то мне приятно, что Диксон так противится моему присутствию.

Настроение у меня потрясающее.