Солнце Калифорнии

В 1992 году мало кто бывал в Калифорнии. И Анастасия Алексеевна Добровольская тоже там никогда не была.

По обмену между университетами она ещё в восемьдесят девятом посетила штат Иллинойс, США, где и получила отличную практику разговорного английского языка.

Анастасия Алексеевна преподавала в Институте (ныне Университете) имени Герцена, на кафедре зарубежной филологии. Её специализацией была английская литература XIX века, хотя по характеру ей больше подходил французский романтизм. В результате всю свою сознательную жизнь она посвятила изучению реализма. Она в подлиннике читала Чарльза Диккенса, изучала Теккерея с его «Ярмаркой» и была вполне счастливым человеком. Условия её жизни не были настолько стеснёнными, как у большинства коллег из института.

Анастасия Алексеевна жила с сыном Славиком двенадцати лет в хорошей двухкомнатной квартире, не в центре, но в благополучном зелёном районе около метро, а её пожилые папа и мама жили этажом ниже. Они очень старались не доставлять ей хлопот, но с каждым годом им было всё сложнее добираться до магазина и самостоятельно делать всё, что они так бодро и замечательно помогали делать в своё время Настеньке. Родители без памяти любили свою единственную и самую лучшую в мире дочь.

Любовь удавалось дарить и внуку Славушке, но только лет до десяти. Потом даже это чудесное имя – Славушка, – которое дедушка и бабушка дали своему родному мальчику, бесило его невероятно. Они старались не лезть со своими советами и обожанием, но это было так сложно. Им очень не хватало тепла прежних дней, когда очаровательный пупсик в кудряшках, забавный и маленький, дремал у них на диванчике, улыбался во весь рот и уплетал испечённые бабушкой булочки с корицей.

Они, посвятившие педагогике всю свою жизнь, потерпели фиаско с собственным внуком. Что поделаешь – переходный возраст… Но у них была ещё она – молодая, очень талантливая, тоненькая и изящная, с удивительно пронзительным взглядом серо-зелёных глаз, светло-русыми волосами и точёной фигурой, которая и в её тридцать восемь оставалась прелестной и воздушной.

Она взяла от них всё самое лучшее, как если бы на небесах разложили двух людей на маленькие составные частицы и на шёлковой, белой-белой простыне выложили из них лик удивительно красивого ребёнка. Это и была их Настенька.

Фамилия досталась ей от мужа, прекрасного человека, преподавателя университета, Бориса Евгеньевича Добровольского. Он был старше Настеньки на пятнадцать лет, но безмерно счастлив с ней, пока, к великому несчастью, его не подвело сердце – четыре года назад Боря скончался.

Все очень тяжело пережили эту семейную трагедию. Настенька тогда сильно похудела, осунулась. Он, к сожалению, не был для неё секс-символом, героем-любовником или какие там ещё бывают эпитеты, зато был хорошим человеком – начитанным, удобным и любящим свою Настю.

С близкими родственниками мужа контакт у неё совсем не сложился, поэтому после его смерти они даже Славика перестали замечать. Мама Бори, Лея Абрамовна, видела во втором браке для своего Бореньки какую-то очень незаурядную зрелую личность и была очень разочарована, когда сын выбрал молоденькую тоненькую лань, хоть и с высшим образованием, но не его уровня, однозначно. Свекрови Настя казалась какой-то хилой и слабоватой во всех известных ей отношениях.

Анастасия тогда скорее выбирала просто разумом. У неё была абсолютно несчастная первая любовь с однокурсником Константином, который впоследствии оказался не только несерьёзным типом, но даже иногда мог употреблять наркотики. Он заделался рок-музыкантом и периодически пел в только открывающихся клубах города.

Застав его однажды со шприцем в руке, Настя была в таком диком шоке, что долго и мучительно выбиралась из этих отношений. Родители, как могли, поддерживали её. Они, конечно, понимали, что про этого проклятого Костика всё ей говорили раньше, но очень жалели свою девочку и, как продвинутые педагоги, старались не возвращаться слишком часто к ошибкам своей прекрасной доченьки.

Поэтому, когда появился Борис Евгеньевич, родители старались делать всё возможное, чтобы они остались вместе. Настеньке тогда исполнилось двадцать пять. Она всё ещё не могла спокойно слушать рок и вздрагивала при имени Константин, что, как ей хорошо было известно, означало «постоянный». Но постоянным Костя никогда не был, а вот Боря – да. Он был очень постоянным, правильным, понимающим. Настолько понимающим, чтобы осознать, что Настя не любила его так, как он желал бы и как он любил её. Но он видел её радость от встреч, взаимопонимание и симпатию – наверное, в большей степени дружескую.

Ему, человеку уже более зрелому, от Насти не стоило ожидать чего-то большего. Он был влюблён как никогда. Борис уже был женат однажды, детей в первом браке не было. Рита, его первая жена, после развода уехала в Израиль, куда, в общем-то, она стремилась все годы их совместной жизни. Оставалась работа в институте, и тут встретилась она – молодая, очень тоненькая и светлая, как белый свежий тюльпан.

Всю жизнь он прожил среди знойных женщин – сначала мама, потом Рита. Это были женщины яркие, плотные, с копнами вьющихся чёрных волос, тугими поясами на талиях и в юбках-стрейч на бёдрах. И она – мягкая, светлая, как роса, как родниковая вода, которую черпаешь рукой, жадно пьёшь и не можешь остановиться.

Да, Боря… Светлая память. Четыре года не только постоянных, но и временных мужчин в жизни Анастасии не было. Родные ссылались на её скорбь, но в душе она абсолютно точно знала, что просто вокруг не было подходящих, нормальных в её понимании мужчин. Настя, даже не понимая почему, очень не любила слово «мужик». Возможно, потому что многие её знакомые женщины, коллеги по работе, любили заводить разговоры такого толка: «все мужики козлы» и «где их взять, мужиков-то».

Ни папа Насти Алексей Григорьевич, ни Боря козлами точно не были, и она была уверена, что, конечно, где-то есть и её мужчина. Наверное, нужно было искать, но вот с этим самым поиском дела у Настеньки обстояли совсем плохо. Она невероятно нравилась декану факультета. Человек он был молодой – сорока двух лет. Жена-красавица – яркая блондинка. И трое очаровательных детишек: старшая – Оленька, почти ровесница Славика, и двойняшки – мальчик и девочка пяти лет.

Казалось, в семье царила идиллия, но именно он, Дмитрий Александрович Волков, брал Добровольскую на семинары в другой университет, несколько раз пытался подвезти её до дома после поздних лекций, советовался, подсаживался в кафе на чашку чая и расспрашивал о прошедших выходных.

Анастасия всё видела и понимала. Он был ей симпатичен, но она совершенно не допускала никаких контактов, кроме рабочих. Даже дружба, как она считала, была бы слишком близким контактом между ними, а она не хотела начинать никаких неопределённых отношений, предполагая, что должно пройти время, чтобы она почувствовала какой-то особый огонь и необъяснимую радость, которые, по её мнению, и могут быть началом нового романа.

И вот среди семестра, в октябре, декан собирает кафедру. Новость очень даже хорошая. В гости приезжают два профессора из Калифорнийского университета, направление деятельности – филология. Необходимо встретить в Москве и безопасно привезти в Ленинград, точнее, в Санкт-Петербург – уже год, как город вновь изменил имя, не все ещё привыкли.

Ответственной назначается Анастасия Алексеевна Добровольская, очень ценный работник, помимо профессионального академического знания прекрасно владеющая разговорным английским, благонадёжная, вполне молодая, совсем маленьких детей нет – отличная кандидатура.