Глава 2

Полет до Триулеса занял почти двадцать часов. В аэропорту меня должны были встретить тетя Маар и моя средняя сестра Фирая вместе с водителем дяди Тэтиуса. Дядя Тэтиус, муж тети Маар, был талантливым инженером и работал в престижном месте. Тетя тоже работала в государственной организации по управлению водными ресурсами. Моя вторая сестра, Фирая, занималась воспитанием маленького сыночка, нашего Винсента – ребенка, посланного нам свыше.

Дело в том, что Фирая в детстве заболела тяжелой болезнью: ей парализовало всю правую сторону. Для нас всех, особенно для мамы, это стало огромным ударом. Вместо того, чтобы благополучно пойти в первый класс школы, начала которой она ждала с таким нетерпением, сестренка попала в реанимацию, и ее вернули буквально с того света. Долгие годы ушли на то, чтобы научить ее заново ходить, говорить и читать. Теперь она была взрослой красивой женщиной – зеленоглазой блондинкой с пухлыми губами. Ей все равно удавалось оставаться привлекательной несмотря ни на что.

Мы всегда переживали, что она не сможет жить нормальной жизнью. Мама пыталась сделать все, что было в ее силах, чтобы вылечить Фираю. В то время, после развала, мы едва сводили концы с концами, не говоря уже о дорогостоящем лечении. При каждой удобной возможности мама пыталась свозить сестру на море, на свежий воздух или прикупить ей побольше фруктов и витаминов, чтобы хоть как-то улучшить ее состояние.

Когда сестра начала общаться с парнем из племени орлов и забеременела, я была вне себя от счастья. Врачи категорически запрещали рожать, но она пошла наперекор всем и подарила миру здорового красивого голубоглазого крепыша – любовь всей нашей семьи.

Летя на дирижабле, я предвкушала предстоящую встречу, ведь я не видела родных почти два года. До этого я не покидала дом на столь длительное время. Я должна была прилететь ранним утром.

По прибытии я подошла к стойке пограничного контроля. Сотрудник за стеклом старался не смотреть в мои красные и опухшие от слез глаза. Он что-то очень долго проверял у меня в паспорте, а затем подозвал своего коллегу. Мысленно я начала прокручивать сцены, которыми делились со мной соплеменники: некоторых из них по прилету из Лебрии допрашивали в специальных комнатах.

Я уже внутренне готовила себя к одной из таких сцен, когда мне протянули паспорт и сказали, что все в порядке: пройти иммиграционный контроль я могу, но выехать за границу – нет. В тот момент я вряд ли планировала ехать куда-либо еще, учитывая обстоятельства моего нынешнего прилета. Мне все же стало интересно, по какой такой причине я стала «невыездной». Сотрудники аэропорта объяснили, что мой паспорт должен был что-то пропищать при проверке, но он не пропищал. Чтобы куда-то улететь, мне нужно обратиться в центральную иммиграционную службу для дальнейших разъяснений.

Пройдя наконец все процедуры, я вышла в зону прилета пассажиров. К моему удивлению, тетя и сестра еще не приехали. Как это обычно бывает, в аэропорту ко мне подлетело множество настойчивых таксистов, от которых было трудно куда-либо скрыться. Не имея ни малейшего желания находиться здесь даже минутой дольше, я выбрала первого попавшегося таксиста и отправилась домой.

* * *

Чем ближе мы подъезжали к дому, тем больше у меня ныло сердце: почему меня не встретили, что могло случиться? Вид моего двора немного успокоил: тут все осталось по-прежнему родным, словно не было этих двух лет разлуки. Машина подъехала к подъезду длинного кирпичного дома и остановилась. Нужно было как-то поднять мои гигантские чемоданы на четвертый этаж. Выйдя из машины, я вдохнула теплый воздух полной грудью и осмотрелась по сторонам: аллейка напротив показалась мне более зеленой, а люди вокруг стали еще более медлительными. Это потому, что я привыкла к мегаполису вроде Гокачи, а Дабешах был намного тише и спокойнее, хотя и являлся столицей Триулеса.

Водитель помог поднять чемоданы на четвертый этаж и спешно удалился. Дойдя до двери, которая оказалась новой и теперь была темно-бордового цвета, я с замиранием сердца нажала на звонок. Раздался протяжный громкий звук. Дверь отворил дядя Тэтиус. По его виду можно было понять: семья только что пережила трагедию. Дядя Тэтиус редко позволял себе проявление эмоций, но даже он выглядел крайне подавленным. Под его голубыми глазами появились глубокие синяки, а волосы стали совсем белыми от седины. Дядя обнял меня и занес оба чемодана в коридор. С его ростом почти в два метра это не составило для него никакого труда.

Несмотря на трагический повод моего поспешного возвращения, дома я с первых же секунд почувствовала себя намного лучше, хотя квартира была не совсем в том виде, в котором я ее покидала. Домашние наклеили новые обои вместо старых бежевого цвета. Теперь они стали темно-сиреневыми и понравились мне с первого взгляда. На кухне красовался новенький серый диван, а сквозь открытую дверь гостиной я успела разглядеть новую шикарную стенку до потолка.

Как оказалось, тетя Маар и Фирая поехали меня встречать в аэропорт, но разминулись со мной по пути. Пока водитель дяди, Муршад, вез их обратно, я склонилась над мирно спавшим в гостиной Винсентом, и слезы тихо потекли из моих глаз.

Белокурый малыш спал ангельским сном. Когда я улетала, ему было всего три годика и он только-только начинал говорить свои первые слова. Как рассказывала мне сестра, он очень скучал по мне и, каждый раз видя проплывающий в небе дирижабль, предлагал всем собраться и полететь ко мне. Я по нему тоже очень скучала.

Спустя какое-то время приехали тетя и сестра: мы обнялись и поплакали вместе. Я была рада видеть их после долгой разлуки. Тетя сразу принялась меня кормить приготовленными по случаю моего приезда голубцами. Попробовав первую ложку бульона, я поняла, чего мне так не хватало все эти годы, и словно ожила. Тетя и мама всегда готовили одинаково вкусно. Я никогда, наверное, не смогу так готовить, даже если потрачу на учебу тысячу лет. Голубцы были настолько вкусными, что просто таяли у меня во рту. Один только их запах чего стоил! Пахло свежей зеленью, вареной картошкой и капустой. Пахло домом.

Затем мы с Фираей пошли разбирать мои чемоданы: я привезла им подарки и хотела поскорее их показать. Войдя в комнату, я с радостью обнаружила, что тут все осталось прежним: те же светло-розовые цветочки на обоях, которые тетя с дядей выбрали, когда в прошлый раз делали ремонт. Сервант для одежды по-прежнему находился рядом с книжными полками, которые стояли одна на другой и больше напоминали шкаф. На полу лежал все тот же красный ковер с затейливым орнаментом. Только диван был другим. Тетя купила на кухню раскладной диванчик, обтянутый тканью, напоминающей леопарда. Но он оказался слишком узким для столовой, и она перенесла его в мою комнату. Мне же он понравился сразу: он экономил много места, так как днем я могла его собирать, а на ночь раздвигать, превращая в удобную кровать.

Подарки всем очень понравились. Это в основном была одежда, которую я купила перед самым отъездом из Гокачи. Не могла же я прилететь домой с пустыми руками. Хотя настроения делать покупки не было абсолютно. Но порой ничего не остается, кроме как собрать всю волю в кулак, стиснуть зубы и делать то, что должен.

* * *

Прошло несколько дней с момента моего возвращения. Я потихоньку привыкала к мысли о том, что у меня больше нет одной из сестер. Домашние старались не думать постоянно о постигшем нас горе. Тетя пыталась отвлечься на насущные проблемы: нам для столовой давно нужен был хороший обеденный стол. Поисками его мы и занялись.

После смерти мамы тетя с дядей делали все, чтобы нам с сестрами комфортно жилось рядом с ними. У них никогда не было своих детей, и они без раздумья приняли над нами опеку, когда мы остались одни. Порой меня посещает мысль о том, что мама потому и ушла из жизни так спокойно, что знала – ее родная сестра нас никогда не оставит одних. Пока мы были маленькими, тетя постоянно с нами нянчилась и стала второй нашей мамой.

Стол мы нашли спустя несколько дней поисков. Задача минимум была выполнена. Теперь нужно было отвлекаться от тяжелых мыслей каким-то другим способом. Я решила заняться поисками работы. Днем я обзванивала агентства и просматривала объявления. Тяжелее всего было вечерами, когда разом подступали тяжелые мысли, не давая мне покоя: как и почему все пошло не так?

В один из таких вечеров мы сидели с тетей в столовой и пили чай. Несмотря на негласное табу обсуждать детали смерти Асконы, я все же решилась задать ей этот вопрос:

– Так что там все-таки произошло? – не в силах больше терпеть спросила я тихим голосом. Мой вопрос подействовал на тетю как ушат холодной воды. Она провела рукой по своим светлым кудрявым волосам, поднялась из-за стола и взяла сигарету. Они с дядей недавно бросили курить, но события последних дней перечеркнули все их усилия.

Тетя пошла на кухню к плите, зажгла газ и прикурила от него сигарету. Она была полноватой, но при этой очень милой. Ее красивые карие глаза были наполнены слезами, когда она вернулась ко мне в столовую. Оперевшись спиной на белый кухонный гарнитур, она наконец проговорила:

– При вскрытии в ее организме нашли яд… – Сделав затяжку, она продолжила: – Помнишь этих ребят, с которыми я запрещала ей общаться?

– Каких ребят? – все еще не оправившись от новой информации, произнесла я.

– Ну тех самых уродов, которых я от нее не могла отогнать. Помнишь, какие скандалы у нас были дома из-за них до твоего отъезда? – с горечью продолжала тетя Маар.

– Да, такое забудешь. Эти мрази ее отравили? Ты ходила в полицию? – выпалила я.

– Да, они что-то отмечали, и она якобы выпила какую-то отраву. В тот день они дома травили насекомых, и эта смесь стояла на столе…

– И что она такая дура, что не отличила бы отраву от чего-то другого? – разъяренно перебила я.

– Я уже говорила это участковому. Я написала на них заявление. Их всех допрашивали, но разве из них теперь что-то вытянешь? Ничего уже не докажешь, и Аскону это все равно не вернет, – всхлипывая, выдавила из себя тетя, и по ее щекам потекли слезы.

– Как не докажешь?! Неужели ничего нельзя сделать?! Что отпечатки пальцев? – не сдавалась я.

– Там повсюду перемешались отпечатки пальцев всех, кто был в этой квартире в тот вечер. Следователь говорит, что это гиблое дело. Он отвел меня в сторону и посочувствовал мне, сказав, что была бы его воля, он бы их всех запер в одной клетке и поджег.

Я встала и обняла рыдающую тетю, тоже не сдерживая слез. Этот разговор расставил все на свои места и заставил меня бояться за нас всех еще больше. Все оказалось еще хуже, чем я полагала.

* * *

Время шло. Поиски работы не приносили результатов. Чувство изначальной тревоги сменилось хроническим страхом за семью и депрессией от неспособности что-то с этим сделать. Я бегала по собеседованиям, но дело так и не доходило до найма на работу.

Знакомая кентавриха посоветовала отправить резюме в престижный заграничный банк. Почти все лето я проходила разные испытания и тестирования, но так и не получила от них приглашения на работу.

Я все еще не понимала, как моя жизнь могла так круто измениться всего за несколько месяцев. От Морта по-прежнему не было никаких вестей. Я втайне надеялась, что он выйдет на связь, когда все более или менее утрясется.

Однажды в новостях показали, что между орлами и оборотнями снова вспыхнула борьба за Ясиур. На этот раз еще более ожесточенная. В Лебрии временно прекратило работу правительство, так как необходимо было что-то решать с государственным долгом.

Как-то после очередного просмотра новостей я зашла в свою комнату, и то, что я увидела, заставило меня содрогнуться: она была освещена кровавым светом. Тот самый зонт, который я уничтожила еще в Лебрии, спокойно лежал на моем серванте и испускал зловещие красные лучи. Я не могла поверить своим глазам, ведь я собственноручно выбрасывала в мусорное ведро пепел, оставшийся после того, как я сначала раскромсала на кусочки, а затем сожгла этот гребаный зонт. В отчаянии я швырнула его на диван. Посыпались шипящие искры и свечение погасло. Неужели эта чертовщина теперь будет преследовать меня всю жизнь?

* * *

Спустя несколько дней работа все же нашлась. Не то что бы это была работа моей мечты, но я была рада уже хотя бы тому, что займусь каким-то делом. А дело заключалось в том, что я должна была вести переписку с коллегами из племени пожирателей из Удрала. Пожиратели поставляли в Триулес кентаврам предметы бытовой техники для дома.

Особенно интересными мне показались вопросы, которые задавали на собеседовании. Хотя я могла бы на него и не попасть: будущее место работы выглядело самой настоящей лесопилкой, и поначалу я даже хотела повернуть назад и уехать домой. Но когда я связалась с бухгалтером компании по магическому шару, оказалось, что я действительно пришла по адресу. Двор, в котором громко жужжала бензопила, и был моим будущим местом работы.

Прежде чем попасть в «офис», нужно было перешагнуть через груду опилок. При этом приходилось следить за тем, чтобы некоторые из них, вылетающие непосредственно из-под бензопилы и относимые ветром в прохожую часть строительной площадки, ненароком не залетели мне в глаза. Я нагнула голову и почти пробежала мимо многочисленных мужчин в рабочей форме, которые, судя по их удивленным взглядам, никогда до этого не видели девушку в брюках.

У кентавров не принято, чтобы девушки носили джинсы или брюки. Истинные кентаврихи должны всегда ходить в длинных платьях, закрывающих все тело. Я же позволила себе надеть деловые штаны серого цвета и черную майку с глубоким вырезом, который обрамляли рюшечки, и поэтому он был почти незаметен. Войдя в небольшую комнатку, я увидела несколько человек: моего будущего начальника, мужчину лет пятидесяти, и пару его помощников. Начальник сидел за столом, а помощники стояли по обе стороны от него. Рядом со столом находился столик поменьше, рядом с которым размещались два кресла из коричневой кожи. Начальник приветливо указал мне рукой на одно из кресел, приглашая присесть.

– Расскажи немного о себе и о своей прежней работе, – робко начал он. Он говорил на супрейском с сильным акцентом, однако предложения строил грамматически правильно. Что не удивительно, ведь он был чистым кентавром. У него были приятные черты лица, большие добрые глаза и седые волосы.

– Я недавно вернулась из Лебрии. Там я работала кассиром. У меня есть опыт работы административным ассистентом и начальником отдела кадров, – очень серьезно ответила я.

– Нам в данный момент нужен переводчик с лебрийского. Мы занимаемся поставками бытовой техники из Удрала. Вся переписка с ними на лебрийском языке. Ты справишься? – продолжил начальник.

– Думаю, да. Мне приходилось делать переводы. Но я не переводчик по специальности, а экономист. – Я решила уточнить это, чтобы потом ко мне не было никаких претензий. Кроме того, я искала работу бухгалтера и на собеседование шла именно с такой целью. – В агентстве мне сказали, что вам нужен помощник по финансам.

– Да, но нам важнее сейчас найти хорошего, грамотного переводчика. Ты училась в Лебрии и должна хорошо знать язык. Ты также будешь готовить финансовые отчеты для бухгалтерии. Здесь крутятся большие деньги, мы заказываем очень много оборудования из Удрала. Там сейчас какая-то путаница в цифрах. Мне нужно, чтобы кто-то с этим разобрался.

– Я согласна, но при условии, что у меня не будет материальной ответственности. Я не буду ничего подписывать, – решила я заранее себя обезопасить.

– Наш бухгалтер введет тебя в курс дела. Он приехал, кстати, из банка? – обратился начальник к одному из помощников.

– Да, сейчас позовем.

– Но нам нужен постоянный сотрудник. Если я возьму тебя сейчас на работу, то хочу, чтобы ты работала тут до пенсии, – на полном серьезе заявил будущий шеф.

– Ну, я не знаю. Мне еще далеко до пенсии. Всякое может случиться, – растерялась я.

– Например, что?

– На самом деле я все лето проходила собеседования на устройство в один из крупнейших банков в Дабешахе. Это очень престижный заграничный банк, и я прошла уже два тура. Во вторник будет третий. Я могу вам сказать свой ответ на следующей неделе? – честно призналась я.

Начальник не ожидал от меня такой откровенности. Он на минуту замолчал и расфокусировал взгляд, наблюдая за лесопильными работами за окном. Затем он проговорил:

– У нас тоже перспективный бизнес. Я вот помимо удральского оборудования закупаю древесину из Супреи. Там еще есть пара прибыльных идей. Зарплатой мы тебя не обидим.

– Да я понимаю. Спасибо, конечно. Но я все лето потратила на прохождение всех этих туров, и во вторник будет последний, после которого решится, пригласят ли меня на работу в банк, – настаивала я.

Раскрылась дверь, и вошел высокий темноволосый мужчина. Он улыбался так, что можно было сосчитать все его тридцать два зуба. Это был бухгалтер. Именно с ним я говорила по телефону, прежде чем прийти на собеседование. Он развалился в кресле напротив меня, и в его карих глазах заблестели огоньки. Начальник что-то сказал ему на кентаврийском, затем обратился ко мне:

– Это Рыбат, наш бухгалтер. Он тебя всему научит. Всеми отчетами занимается он, поэтому будешь работать с ним напрямую.