- Если тебя никто никогда не учил, откуда ты всё это знаешь и как учишь меня? - спросила Красота.
- Подсматриваю у тех, кто умеет.
- А умеешь хоть что-нибудь, что не нужно подсматривать?
- Возить телегу.
Конечно же, я не удержалась и неполиткорректно полезла проверять, не писал ли индонезийский самородок Эка Курниаван (снова не удержалась, полезла проверять точно ли так его звать — и поменяла некоторые гласные местами) свой колоритный национальный эпос где-нибудь под плоским и неброским небом Амстердама — и не удивлялась бы ни секунды, кабы подозрения мои оправдались. Большое видится на расстоянии, и живописать прелести постколониализма, попивая кофе на набережных присмиревшей метрополии, — эка невидаль для букеровских лауретов. Но англоязычные сайты оказались на редкость единодушны с отечественными: информация скудная — родился на Яве, учился философии в Джокьякарте (стоит, наверное, не путать с Джакартой), стабильно пишет книжки, которые мы вряд ли прочитаем (лауреаты по квоте на обиженные народы редко выстреливают дважды, лист ожидания длинный — будешь с каждым Курниаваном носится, до каких-нибудь островов Фиджи очередь не скоро дойдёт, нечестно так), а вот есть ли сейчас у него, допустим, велосипед, приличная страховка, устойчивая позиция в местном пен-клабе и чекинится ли он по пятницам в районе Нового рынка, как и положено просвещённому экспату из не шибко молодых, но по-прежнему перспективных, — неизвестно. Легендарная роль экзотического эндемика из джунглей по умолчанию предпочтительнее, как для стихийных, так и для профессиональных читателей — критиков, которые готовы снисходительно отслеживать агентов влияния на неокрепшие умы, равно степень заимствования худ. приёмов умами более-менее сознательными, проводить параллели, вычислять проценты соответствий мировым стандартам, напрочь отказывая субэкваториальным талантам в праве на полноценное и хулиганское постмодернистское высказывание — нос, вроде как, не дорос, и всё у вас впереди, повзрослейте сперва, дорогие мальчики из полена. Хм, и кто ещё после этого неполиткорректный.
Намекаю я, конечно, на «Сто лет одиночества» Гарсии Маркеса, эталонного специалиста по связям с магической реальностью, сравнений с которым в данном случае избежать невозможно, просто потому что невозможно никак: не оставляет автор ни малейшей лазейки, позволяющей считать «Красоту» независимым произведением. Уж насколько я не люблю сравнивать книги, а все равно стану и я. И как прикажете быть, если первое же предложение:
«Воскресным мартовским днем Деви Аю встала из могилы спустя двадцать один год после смерти»?
Ну, наверное, ура, молодец… Равно как и все остальные самопровозглашенные полковники, про которых заранее известно, о чем они буду вспоминать и что скажут непосредственно перед расстрелом («Пролетарии всех стран соединяйтесь» на сей раз), Прекрасные барышни на букву Р, внезапно и бесповоротно взмывающие в небеса, множественные персонажи с неотличимыми именами, неочевидными, но прочными, родственными связями, пропиской в волшебном месте, не указанном ни в одном путеводителе, но попасть в которое всё же можно — если долго-долго по тропинке, через горы вот такой вышины и реки соответствующей ширины, износив дюжину железных башмаков, питаясь железными хлебами, нося железные шляпы (нафига вообще такое — железная шляпа? Пропп, ответь!) — ну или тупо на поезде. А ещё у местных жителей одна на всех генетическая суперспособность: в любой непонятной ситуации вести себя так, будто всё идёт по плану, и сохранять покер-фейс, даже если дочь беременеет от собаки, — гонзо-журналисты какие-то, а не персонажи. Не подумайте, книгу Маркеса, узаконившую странность картины мира, я люблю с детства, и готова понять любого, кто завороженно решится ей подражать, отстраивая своё персональное Макондо — с неметафорическим блекджеком по вечерам, всенародно уважаемыми проститутками, сезоном дождей и оккупацией восточного Тимора на фоне. Но, стоп, так нагло, до полосочки, в большой литературе не воруют же, — так разве что на кроссовках «abibas» пишут без зазрения совести или вот российские киноделы из года в год пытаются слепить «триллер мирового уровня» из вторсырья и слезы младенца – но что за наивные индонезийцы такие, не знающие правил игры?
И тут важно понимать, что с правилами-то все знакомы — в целом земля давно круглая, а макдональдс, наверное, есть не только в Джакарте, но и в Джокьякарте тоже. В универсального Маркеса играть не так уж просто: его бардак выверен до мелочей, его карты в полной строевой готовности до последней шестёрки, концы завязаны, случайности закономерны, никакой Маурисио не может вне очереди побить никакого Хосе Аркадио, одинокие Буэндиа — козыри, и все в дураках. Может показаться, что некто Эка К., стащив колоду у взрослых, потаскав её изрядно в заднем кармане, растеряв половину, решил вдруг с приятелями устроить свою игру за гаражами — разгильдяйски непродуманный алгоритм, раздача как бг на душу положит, дамы и валеты выборочно краплёные - и вылезают, когда удобно автору, тут же теряясь где-то в лопухах. Показалось — перекреститесь. Тут и, правда своя игра, но из разряда других развлечений: уличный театр с куклами, дель арте по Маркесу, вольная постановка в заданных декорациях, где условные злодеи в масках от души лупят палками простаков, где любая нелепость — окупается аплодисментами, а ориентальная жестокость подачи - стандартная часть карнавала. Зачем понадобилась эта игра в имитацию, действительно ли необходимо было выбирать именно такую форму, чтобы рассказать как мама-Индонезия раз за разом рожала прекрасных дочерей не пойми от кого — японцев, голландцев или самого дьявола, - пока не поняла, что пошли вы все на фиг и полюбите нас наконец чёрненькими, проклятые оккупанты, или сошёл бы менее наглый, менее гротескный формат? Х, как говорится, З, - на родине, снова подозреваю, Курниаван не слишком любим. Ну так и прогонялась эта телега на экспорт. Всё для вас - читайте.
Но если соскучились по Маркесу — читайте Маркеса.