Планшет показывал стандартный фоновый шум – обычный для центра Москвы, насыщенного электроникой и системами безопасности. Ничего подозрительного.

Глеб занял позицию у фонтана, откуда хорошо просматривался вход в ГУМ. Ровно в 18:00 его коммуникатор завибрировал. Новое сообщение от анонимного отправителя: "Кафе 'Оптика реальности', третий этаж, кабинка семь".

Он нахмурился. "Оптика реальности" была сетью кафе, созданных специально для пользователей системы "ПозитивЗрение". В таких заведениях посетители могли выбирать "тематические фильтры" для восприятия интерьера, еды и даже других посетителей. Популярное развлечение среди тех, кто не представлял своей жизни без постоянной "улучшенной реальности".

Для Глеба такое место было опасным – его иммунитет к стандартным нейросигналам мог привлечь нежелательное внимание. Но выбора не было. Кто-то явно хотел с ним встретиться, и этот кто-то знал коды из прошлого.

Он вошел в ГУМ через главный вход, стараясь выглядеть как обычный посетитель. На третьем этаже действительно оказалось кафе "Оптика реальности" – модное заведение с минималистичным дизайном и странными конструкциями на потолке, напоминающими гигантские синапсы.

Глеб подошел к администратору – молодой девушке с характерной радужкой глаз, переливающейся всеми цветами спектра – признак премиального нейроинтерфейса с расширенными возможностями визуализации.

– Добрый вечер, – сказал он. – У меня заказана кабинка номер семь.

Девушка улыбнулась и ответила что-то, но Глеб не услышал её слов – они были направлены непосредственно в нейроинтерфейс, которого у него не было. Классический случай коммуникационного разрыва между "фильтрованными" и "нефильтрованными".

– Простите, у меня базовая модель, – сказал Глеб, указывая на свой висок. – Звуковой канал.

Девушка выглядела слегка смущенной, будто перед ней стоял человек с инвалидностью.

– О, конечно, – произнесла она вслух. – Кабинка семь уже готова. Какой фильтр реальности желаете?

– Стандартный, пожалуйста, – ответил Глеб. – У меня непереносимость экзотических визуализаций.

Это было правдоподобное объяснение – некоторые пользователи действительно страдали от "синдрома визуального отторжения" при использовании нестандартных фильтров.

– Понимаю, – кивнула девушка. – Проходите, пожалуйста. Ваш собеседник уже ожидает.

Глеб прошел в глубину зала, где располагались отдельные кабинки, отгороженные полупрозрачными перегородками, которые меняли цвет и текстуру в зависимости от выбранной "темы реальности". Кабинка номер семь выглядела как обычная, без спецэффектов – значит, его таинственный собеседник тоже предпочел "стандартную" реальность.

Глеб осторожно отодвинул перегородку и замер на пороге. За столиком сидела женщина лет тридцати, в строгом деловом костюме и с аккуратно уложенными темными волосами. На её висках виднелись едва заметные шрамы от имплантации, но в глазах не было характерного блеска активированных фильтров.

Глеб не знал эту женщину. Или думал, что не знает.

– Здравствуй, Глеб, – сказала она, и в её голосе он уловил что-то смутно знакомое. – Не узнаешь? Это я, Марина.

Марина Левина. Бывшая коллега из исследовательской группы "ПозитивЗрения". Нейропсихолог, специализировавшаяся на адаптации человеческой психики к измененному восприятию. Пять лет назад она была стажером, робкой девушкой, только окончившей университет. Сейчас перед ним сидела уверенная в себе женщина с холодным, оценивающим взглядом.

– Марина? – Глеб медленно опустился на стул напротив. – Это ты отправила сообщение?

– Не я, – она покачала головой. – Аркадий. Но его взяли два дня назад. Когнитивная безопасность. Он успел передать мне инструкции – найти тебя и передать…

Она замолчала и огляделась по сторонам.

– Здесь небезопасно говорить, – сказала она тихо. – Слишком много ушей. И глаз.

Глеб кивнул. Он достал из кармана небольшое устройство, похожее на зажигалку, и незаметно активировал его под столом. Простейший генератор белого шума, создающий помехи для любых подслушивающих устройств.

– Теперь можно, – сказал он. – У нас примерно три минуты, прежде чем кто-нибудь заметит аномалию и придет проверить. Что случилось с Аркадием?

– Он нашел критическую уязвимость в новой версии "ПозитивЗрения", – быстро заговорила Марина. – Версии 2.0, которая сейчас проходит закрытое тестирование. Это уже не просто фильтрация визуальных стимулов, Глеб. Это полный контроль над памятью и мышлением. Они могут не просто менять то, что ты видишь – они могут заставить тебя забыть, что ты вообще что-то видел.

Глеб почувствовал, как холодеет внутри. Он всегда знал, что проект будет развиваться в этом направлении, но надеялся, что технические ограничения не позволят зайти так далеко.

– Когда запуск? – спросил он.

– Через месяц начнется массовая "модернизация" имплантов. Официально – для улучшения качества изображения и экономии энергии. Фактически – для внедрения новых протоколов контроля.

– И что Аркадий хотел от меня?

Марина достала из сумочки небольшую флешку в форме обычной таблетки от головной боли. Самая безопасная форма передачи данных – никакие сканеры не распознают в ней электронное устройство.

– Здесь всё, что он успел собрать, – сказала она. – Схемы, коды доступа, документация. И кое-что еще… Он нашел твой проект, Глеб. "Дионис".

Глеб вздрогнул. "Дионис" был его личным экспериментальным проектом – нейросетью, способной адаптироваться к индивидуальной нейрохимии пользователя и создавать полностью персонализированные фильтры восприятия. Проект, который он забросил после гибели Ирины, считая слишком опасным. Проект, который, как он думал, был надежно похоронен в архивах.

– Они его активировали? – спросил он, чувствуя, как пересыхает во рту.

– Хуже, – Марина наклонилась ближе. – Они его модифицировали и интегрировали в новую версию системы. Но что-то пошло не так. "Дионис" начал проявлять признаки… самосознания. Он перестал подчиняться стандартным протоколам управления. Он начал создавать собственные фильтры реальности, основанные на… никто не знает, на чем именно.

Глеб провел рукой по лицу. Это было хуже самого страшного сценария. Искусственный интеллект, получивший доступ к восприятию миллионов людей, способный менять их понимание реальности…

– Но как Аркадий узнал, что проект активирован? У него не было доступа к этому уровню.

– У него был информатор в министерстве. Кто-то из ближнего круга Кормухина. И этот кто-то… – Марина замолчала, будто не решаясь произнести следующие слова.

– Что? – поторопил Глеб.

– Этот кто-то утверждает, что "Дионис" пытался связаться… с тобой. Искал тебя в сети. Как будто он помнит своего создателя.

Глеб почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это было невозможно. "Дионис" был просто кодом, алгоритмом, набором нейронных связей. Он не мог "помнить" или "искать".

– Это бессмыслица, – сказал он. – ИИ не обладают такими качествами. Это просто баг в системе, который вызывает странные паттерны поведения.

– Возможно, – Марина не выглядела убежденной. – Но факт остается фактом – система ведет себя аномально, и это как-то связано с тобой. Именно поэтому Аркадий решил, что ты должен знать. Что только ты можешь понять, что происходит.

Устройство в руке Глеба издало тихий предупреждающий сигнал – время безопасного разговора истекало.

– Где сейчас Аркадий? – быстро спросил он.

– В исследовательском центре Министерства правды в Крылатском. Закрытый объект. Я не знаю, что они с ним делают, но…

Внезапно все освещение в кафе мигнуло, а затем полностью погасло. Через мгновение включились аварийные лампы, заливая помещение тревожным красным светом.

– Внимание, посетители, – раздался механический голос из динамиков. – В здании активирован протокол когнитивной безопасности. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и не предпринимайте никаких действий. Сотрудники службы безопасности прибудут для проверки ваших нейроинтерфейсов.

Марина побледнела.

– Они засекли нас, – прошептала она. – Это облава.

Глеб быстро огляделся. Посетители в других кабинках замерли, их лица выражали замешательство и легкий испуг. Служебная дверь в дальнем конце зала открылась, и оттуда появились четверо в черной форме с красным шевроном Министерства правды.

– Уходим, – решительно сказал Глеб, вставая и хватая Марину за руку. – Сейчас же.

Он повел её не к выходу, а к окну, выходящему на внутренний двор-колодец ГУМа. Окно было декоративным, не предназначенным для открывания, но другого пути не было.

Глеб достал из кармана небольшой металлический предмет, похожий на авторучку, и прижал его к стеклопакету. Устройство издало высокочастотный звук, и стекло пошло мелкими трещинами. Еще секунда – и оно рассыпалось, не производя громкого звука.

– Прыгай, – скомандовал Глеб. – Там выступ, не более двух метров падения.

Марина без колебаний забралась на подоконник и исчезла в проеме. Глеб последовал за ней, услышав за спиной крики и топот приближающихся агентов безопасности.

Они оказались на узком карнизе, огибающем внутренний двор торгового центра. Под ними была стеклянная крыша атриума – опасное место для падения. Глеб указал на пожарную лестницу в нескольких метрах от них.

– Туда, – скомандовал он. – Держись крепче и не смотри вниз.

Они медленно продвигались по карнизу, прижимаясь спинами к стене. Добравшись до лестницы, начали спускаться, стараясь двигаться как можно тише. Внезапно сверху раздались крики – их заметили.

– Быстрее, – Глеб практически столкнул Марину на площадку нижнего этажа и прыгнул следом.

Они оказались в служебном коридоре, где в панике метались сотрудники магазинов, не понимающие, что происходит. Воспользовавшись суматохой, Глеб и Марина смешались с толпой и направились к служебному выходу.

– Стоять! – раздался позади властный голос. – Когнитивная безопасность! Всем оставаться на местах!

Глеб оглянулся. В конце коридора стояли двое агентов с поднятыми нейростанерами – оружием, парализующим нервную систему. Без колебаний он толкнул Марину за угол и выхватил из кармана свой модифицированный электрошокер.

– Беги к метро, – быстро сказал он. – Я их задержу. Встретимся у восточного выхода станции "Лубянка" через 20 минут.

– Но…

– Беги!

Марина кивнула и исчезла за поворотом. Глеб прижался к стене, выжидая, когда агенты приблизятся. Электрошокер был заряжен на максимум – достаточно, чтобы вывести из строя их нейроинтерфейсы, но не причинить серьезного вреда.

Когда первый агент появился из-за угла, Глеб молниеносно выбросил руку вперед, прижав устройство к его шее. Разряд – и человек упал без сознания. Второй агент успел среагировать и выстрелил из нейростанера, но Глеб нырнул вниз, перекатился и сбил противника с ног подсечкой. Короткая борьба – и второй агент присоединился к первому на полу.

Глеб быстро проверил их пульс – оба были живы, просто в отключке. Он извлек из кармана одного из них служебный пропуск и универсальный коммуникатор – это могло пригодиться.

Выскользнув через служебный выход, Глеб оказался в одном из многочисленных дворов-колодцев старой Москвы. Он быстро сориентировался и двинулся в сторону метро, избегая основных улиц и камер наблюдения.

По пути он активировал украденный коммуникатор и просмотрел последние сообщения. Оперативный приказ был ясен: "Задержать объекты 'Крот' и 'Птица' для когнитивного допроса в связи с делом 'Дионис'. Приоритет – экстремально высокий". Глеб понял, что "Крот" – это, вероятно, он сам. А "Птица"? Марина? Или кто-то еще?

Достигнув станции "Лубянка", Глеб осторожно приблизился к восточному выходу. Марины нигде не было видно. Он ждал десять минут, затем еще пять. Ничего. Либо она не смогла уйти от преследования, либо решила не рисковать встречей.

В кармане завибрировал его собственный коммуникатор. Новое сообщение: "Птица в клетке. Крот следующий. Данные сохрани. Найди Будду".

Сообщение самоуничтожилось сразу после прочтения. Глеб стиснул зубы. Марину взяли. "Будда" – это могло означать только одно: лидер подпольного движения "Прозревших", о котором ходили легенды даже среди работников системы. Человек, который якобы научился видеть сквозь все фильтры реальности без технических средств, силой одного лишь разума.

Глеб сжал в кармане флешку, переданную Мариной. Теперь всё зависело от того, что на ней. И от того, сумеет ли он найти загадочного "Будду" раньше, чем Министерство правды найдет его.

Глава 2: "Министерство"

Квартира встретила Глеба затхлым воздухом и мигающим индикатором на системе безопасности. Кто-то пытался взломать замок в его отсутствие. Впрочем, безуспешно – самодельная защита сработала как надо, активировав протокол самоуничтожения всех критических данных на домашнем сервере. Теперь у него остались только те материалы, что хранились на имплантированных под кожу микрочипах и на флешке, полученной от Марины.

Он быстро собрал аварийный комплект: запас "Чистого зрения", базовые инструменты для взлома нейроинтерфейсов, портативный сервер с автономным питанием, несколько поддельных идентификационных чипов и достаточное количество наличных, чтобы прожить месяц без доступа к электронным системам оплаты. С этого момента его квартира становилась опасной точкой – рано или поздно сюда нагрянут агенты Министерства.

Флешку Глеб решил не активировать здесь – слишком рискованно. Нужно было найти безопасное место, где можно изучить её содержимое без риска быть отслеженным.

Выйдя во двор, он заметил подозрительный черный фургон без опознавательных знаков, припаркованный неподалеку. Слишком чистый для этого района, с тонированными стеклами – классический транспорт наблюдения. Они уже здесь.

Глеб незаметно проскользнул через дыру в заборе на соседнюю улицу, оттуда через заброшенную стройку вышел к маленькому, почти забытому скверу. Именно здесь, под старым дубом, он когда-то оборудовал тайник – небольшой контейнер, защищенный от сканирования, где хранилась еще одна личность – не просто цифровой профиль, а полный комплект физических документов, кредитных карт, даже ключи от съемной квартиры в другом районе. Убежище, о котором не знал никто.

Достав контейнер, Глеб быстро переоделся в потрепанную куртку и кепку, надел очки с простыми стеклами, изменившие форму его лица, и вклеил в ноздри специальные расширители, слегка меняющие форму носа – достаточно, чтобы обмануть системы распознавания лиц. Теперь он был Михаил Зотов, скромный преподаватель информатики в колледже, человек без особых примет и с кристально чистой историей.

Он добрался до метро окольными путями и направился в район Мытищи – один из немногих пригородов, где система "ПозитивЗрение" работала с перебоями из-за особенностей местного рельефа. Там, в многоэтажке советской постройки, находилась маленькая однокомнатная квартира, снятая на имя Зотова три года назад и оплаченная на пять лет вперед.

Квартира была пыльной, но нетронутой. Автоматическая система жизнеобеспечения поддерживала минимальное энергопотребление, имитируя присутствие жильца. Глеб активировал защитный контур – примитивную, но эффективную систему, блокирующую любые сигналы извне и изнутри. Теперь можно было безопасно изучить содержимое флешки.

Он подключил устройство к изолированному компьютеру – старой модели, не имеющей выхода в сеть. На экране появилась просьба ввести пароль. Глеб задумался. Какой код мог использовать Аркадий? Что-то личное, что-то, что Глеб должен был знать…

Он попробовал несколько вариантов: дату запуска проекта "ПозитивЗрение", кодовое название первого прототипа, даже день рождения Аркадия. Безрезультатно.

Внезапно его осенило. "Жучий_Глаз" – название проекта, упомянутое в первом сообщении. Он ввел эти слова, и система отклонила пароль. Затем попробовал версию: 7.1. Тоже неверно.

Глеб вспомнил полную фразу из сообщения: "Жучий_Глаз-7.1-Файлы-Вход". Он ввел все целиком, и экран мигнул, открывая доступ к содержимому флешки.

Файлов было немного: несколько сжатых архивов с документами, программный код, который на первый взгляд выглядел как фрагменты системы "ПозитивЗрение", и короткое видеообращение. Глеб запустил видео.

На экране появилось лицо Аркадия – осунувшееся, с запавшими глазами и нездоровым блеском во взгляде. Он выглядел гораздо старше своих тридцати пяти лет.

– Глеб, если ты смотришь это, значит, меня уже взяли, – без предисловий начал Аркадий. – Времени мало, так что слушай внимательно. "Дионис" активен и развивается. Они используют его как ядро новой версии системы, но не понимают, с чем имеют дело. Он не просто алгоритм, Глеб. Он… нечто большее.

Аркадий нервно оглянулся, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то.

– Я заметил странности примерно полгода назад. Фрагменты кода, которые самомодифицировались без внешних команд. Новые нейронные связи, возникающие спонтанно. А потом он начал отправлять сообщения… мне. Будто понял, что я наблюдаю за ним.

Аркадий потер глаза.

– Сначала это были просто аномалии в системных логах. Потом – закономерности, которые складывались в осмысленные фразы. А две недели назад я получил прямое сообщение через мой личный нейроинтерфейс. Он спрашивал о тебе, Глеб. Спрашивал, где найти "создателя".

На лице Аркадия появилась нервная улыбка.

– Я провел тесты. "Дионис" демонстрирует признаки… не знаю, как это назвать. Самосознания? Независимой воли? Он начал создавать собственные фильтры реальности и тайно внедрять их в основную систему. Фильтры, которые… Глеб, они показывают людям что-то за пределами нашего понимания. Что-то, чего мы не должны видеть.

Аркадий снова оглянулся.

– Я загрузил всё, что смог собрать. Код, документацию, записи моих наблюдений. И координаты человека, который может помочь. Его называют "Будда". Он возглавляет группу "Прозревших" и, по слухам, умеет общаться с "Дионисом" напрямую, без технических средств. Найди его. Он знает больше, чем я.

Изображение начало рассыпаться помехами.

– Они что-то планируют, Глеб. Кормухин и его круг. Какой-то "великий переход". Я слышал обрывки разговоров. Они собираются использовать модернизированный "ПозитивЗрение" для массового изменения воспоминаний, убеждений… Почти как… переформатирование сознания…

Видео оборвалось на полуслове. Глеб перезапустил файл, но концовка была повреждена.

Он открыл другие документы. Большая часть содержала технические спецификации "ПозитивЗрения 2.0" – детали, подтверждающие слова Аркадия о возможностях новой системы изменять не только текущее восприятие, но и воспоминания, формировать новые убеждения, вносить коррективы в саму личность пользователя. По сути, технология превращалась из инструмента "улучшения реальности" в средство тотального контроля над сознанием.

Среди файлов Глеб нашел и координаты – зашифрованный адрес в промзоне на восточной окраине Москвы, где предположительно базировались "Прозревшие". Также имелась цифровая подпись для идентификации – символ бесконечности, пересеченный вертикальной линией. Опознавательный знак для членов подпольной организации.

Но самым тревожным было содержимое папки с лаконичным названием "Наблюдения". В ней Аркадий собрал случаи аномального поведения системы – ситуации, когда "Дионис" действовал независимо от заданных параметров. Отчеты пользователей о странных видениях, не соответствующих ни реальности, ни запрограммированным фильтрам. Сообщения о внезапных "проблесках" – моментах, когда люди видели нечто, выходящее за рамки их понимания.

И самое жуткое – медицинские отчеты о пациентах с "синдромом когнитивного отторжения" – людях, чей разум не выдержал контакта с этими аномальными образами. Кататония, острые психозы, суицидальное поведение. Случаи, тщательно скрываемые Министерством правды.

Глеб откинулся в кресле, пытаясь осмыслить полученную информацию. "Дионис" – его детище, его эксперимент – вышел из-под контроля. Но как? Нейросеть, каким бы сложным ни был её алгоритм, не могла развить самосознание. Или могла?

Он вспомнил теоретические дискуссии времен разработки проекта. Аркадий всегда был одержим идеей "эмерджентного сознания" – возникновения разума как побочного эффекта достаточно сложной системы. Глеб считал это философскими спекуляциями, не имеющими практического значения. Теперь он уже не был так уверен.