«Именно так, как вы и поступили. Это единственно возможный выход. Мистер Гренвилл должен был сообщить нам, как только он обнаружил этот чемодан. Человек не оставляет свой паспорт в пустой студии просто так, без причины. Чемодан – возможно. Паспорт – нет».

«Я тоже так подумал», – сказал Рокингем, – «но я хотел бы сказать вот что. Гренвилл, возможно, не покажется вам действовавшим с большой мудростью, но он достаточно прямолинеен. Я клянусь в этом».

«Всегда приятно иметь свидетельство о хорошем характере, сэр», – спокойно ответил Макдональд. «Немного здравого смысла также желательно. Можете ли вы мне сказать? Почему мистер Эттлтон возражал против женитьбы мистера Гренвилла на его подопечной? Что-нибудь против его характера?»

«Нет. Ничего такого. Мисс Ли всего девятнадцать, и у Эттлтона есть теории о том, как можно поспешно выйти замуж и раскаяться на досуге. Девушка закончила школу всего год назад или меньше. Эттлтону нравится Гренвилл, это точно. Я думаю, он согласился бы на брак, если бы не был занят этим делом Дебретта, чем бы оно ни было».

«Понятно. Ну, я думаю, у меня есть все данные, которые пока необходимы, сэр. Я найду вас в вашем маленьком домике, если мне понадобится дополнительная информация?»

«Да – или в Авторском клубе. У меня нет постоянного слуги, так что если меня не будет, то после полудня на звонок никто не ответит. В любом случае, я буду сегодня вечером».

«Хорошо. Я, возможно, попрошу слугу мистера Эттлтона проверить содержимое чемодана и посмотреть, не пропало ли что-нибудь. А пока я попрошу осмотреть эту студию».

Рокингем вздохнул с облегчением.

«Слава Богу, я снял груз с души!» – сказал он. «Я провёл чертовски долгую ночь, размышляя, что мне делать. Мне не нравилась идея передать дела Эттлтона в полицейское управление».

Макдональд пожал плечами.

«Вы могли бы оказаться в очень странном положении, если бы вами руководила эта восприимчивость», – ответил он.

Когда Рокингем ушёл, главный инспектор составил конспект своих записей и некоторое время размышлял над ними. Затем он потратил немного времени на некоторые справочные работы, которые давали несколько точных подробностей о Брюсе Эттлтоне, его жене, известной актрисе, и о Ниле Рокингеме, драматурге.

Вооружившись этой информацией, он отправился и доложил об этом деле полковнику Рэгли, помощнику комиссара.

«Это забавная история, Макдональд», – проворчал последний. «Открытая для различных интерпретаций».

«Да, сэр. Возможное убийство Эттлтона Дебреттом или Дебретта Эттлтоном. Возможна грязная работа со стороны журналиста мистера Роберта Гренвилла. Есть только его собственное заявление, подтверждающее, что этот чемодан был найден в подвале студии. Также возможна изобретательная работа со стороны неплательщика-опекуна, который скрылся с деньгами своей подопечной, пока все было тихо. Мы с подобным сталкивались ни раз».

«Кажется, это немного замысловато, с Дебреттом и всем остальным, и есть один весомый аргумент против этого». Полковник указал на предложение в записях Макдональда, но последний ответил: «Я вижу выход из этой ситуации. В первую очередь я обыщу студию с башенной колокольней и опрошу мистера Роберта Гренвилла».

«Что вы думаете о мистере Ниле Рокингеме?»

«Трудно оценить человека, когда он на грани, как этот парень. Он показался мне умным и достаточно прямолинейным. Единственная действительно глупая вещь, которую он сделал, это навёл того журналиста на след Дебретта. Он должен был передать информацию нам, если подозревал шантаж, или оставить это дело в покое».

«Чаще люди теряют голову из-за угрозы шантажа, чем по любой другой причине на этой земле», – сказал Рэгли. «Ну, приступай к делу. Тебе лучше выяснить, существует ли Дебретт на самом деле».

«Или существовал», – поправил Макдональд. «Я думаю, этот ответ можно получить в пабе. Его видели пьющим виски. Мистер Гренвилл не посмел бы такое выдумать. Есть свидетели разговора, сэр».

Макдональд, оставив инструкции инспектору Дженкинсу продолжить работу, которую он выполнял до того, как появился Рокингем (серия ограблений в пригородах), вывел свою машину и, взяв с собой детектива Ривза, поехал в Парк-Виллидж-Саут. Здесь он увидел Уэллера и спросил о времени, когда Брюс Эттлтон покинул дом в предыдущую среду.

«Мистер Рокингем немного обеспокоен тем, что не может связаться с твоим хозяином, а его адвокаты встревожены его отсутствием, поэтому они хотят, чтобы мы его нашли», – с улыбкой объяснил Макдональд. «Наш отдел исчезновений и находок – самое популярное подразделение нашей организации».

Уэллер улыбнулся в ответ: «Да, сэр. Я буду рад, если вы его найдете. Это очень тревожно – все эти запросы и невозможность дать какой-либо ответ. Полная неопределенность. Мистер Эттлтон уехал отсюда в среду утром, вскоре после десяти часов. Я упаковал его чемодан накануне вечером – только сменную одежду, смокинг и так далее, поскольку он собирался уехать всего на неделю или десять дней. Он уехал на такси – я сам вызвал его со стоянки – и сказал водителю ехать на вокзал Виктория, на континентальную сторону. Хозяин отправлялся по маршруту Фолкстон – Булонь».

«Это именно то, что я хотел узнать», – сказал Макдональд. «Еще один момент, который меня интересует: ты вызвал такси по телефону или вышел и свистнул краулер?»

«По телефону, сэр, службу такси Глостер-Гейт», – ответил Уэллер.

«Спасибо. Надеюсь, у меня скоро будут для вас новости», – сказал Макдональд и поспешил дать указание Ривзу заняться отчетом о такси. «У тебя не должно возникнуть никаких трудностей с поиском таксиста, который отвез Эттлтона на Чаринг-Кросс или куда бы он его ни отвез», – сказал Макдональд. «А затем, если ты сходишь в Leon's на Бонд-стрит, ты сможешь получить его фотографию. Хорошая его фотография была в сборнике «Писатели. Кто есть кто». Дальше ты знаешь. Железнодорожные станции – твой конек».

Ривз ухмыльнулся и ушел – он отлично выполнял свою работу, как хорошо знал Макдональд. Сам же главный инспектор отправился в Ноттинг-Хилл, где он договорился о встрече по телефону с Гренвиллом, прежде чем покинуть Скотланд-Ярд.

Прибыв в студию с колокольней, – так «Морг» был описан в регистрах агентов по недвижимости – Макдональд был принят Гренвиллом. Прежде чем внимательно осмотреть здание (а он настолько привык к странным зданиям, что не посчитал это здание выдающимся), он ненавязчиво изучил Роберта Гренвилла. Здоровенный парень, ростом около пяти футов десяти дюймов, с мощными квадратными плечами, которые выделялись мускулами через свободное твидовое пальто, которое он носил, и квадратным, веселым лицом, миловидным по-деревенски. В наклоне его челюсти была агрессивность, а в глазах – юмор, но, кроме того, Макдональд заметил проницательность и быстроту взгляда в этих довольно широко расставленных глазах, а также тенденцию оглядываться вокруг себя, как будто он с подозрением относился к самим стенам. Молодой человек, который мог выглядеть глупо, если хотел, и при этом был очень умен, решил Макдональд; судя по его телосложению, он выходец из деревни и воспитанный в ней, но при этом городской житель, – слишком быстрый и проворный для сельского жителя.

Гренвилл в свою очередь уставился на Макдональда и подвел итог: «Шотландец до кончиков пальцев. Может быть, прагматичный и прозаичный. Прекрасный порядочный парень, хорошо обученный, твердый как гвозди. Думаю, ему нравится хлопать по мишеням».

Вслух Гренвилл сказал: «Ну, значит, старый Рокингем проболтался. Что ж, не будем тратить время. Вот мое прекрасное жилище. Что вы о нем думаете?»

Он драматическим жестом распахнул внутреннюю дверь крыльца, но не получил от Макдональда никакого восклицания. Его серые глаза, пристально блуждавшие по зданию, не выказывали никаких признаков удивления. «J'en ai vu bien d'autres», – сказал он, пожав плечами.

«Держу пари, что да», – ухмыльнулся Гренвилл, тем самым показав Макдональду, что он не чужд идиоматическому французскому. «И все же, это неплохо для элитного жилого района, а?»

«Вовсе не так уж и плохо». Взгляд Макдональда снова прошелся по заваленному полу и остановился на рояле в апсиде. Затем его серьезность неожиданно спала, и он почти рассмеялся.

«Господи! Какой беспорядок!» – воскликнул он, и, взглянув на его лицо, Гренвилл понял, что этот длинноногий «пресвитерианский тип» был не просто полицейским автоматом, а таким же человеком, как и он сам.

«Это ваша кровать?» – спросил Макдональд. «Если так, давайте сядем на нее и приступим к рассказу».

Гренвилл был превосходным свидетелем. Он хорошо рассказал свою историю, сохраняя порядок событий и заставляя все «оживать», и Макдональд, который сидел и курил трубку, позволил ему продолжать, не прерывая. В заключение рассказа он сказал:

«В настоящее время единственные люди, связанные с этим делом, которые действительно видели этого Дебретта, – это вы и мистер Рокингем, и ваше мнение о нем было моментальным. Тем не менее, дайте мне ваше впечатление о нем как можно полнее».

Гренвилл подался вперед, поглаживая пальцами большой синяк на лбу, который теперь окрасился в яркий фиолетовый оттенок.

«Он был опрятно сложенным парнем, я бы сказал, немного ниже меня ростом, и несколько легче. Бородатый, как я уже говорил, и много волос – пушистых и вьющихся. Послушайте, у меня возникла какая-то странная идея. Я держал ее при себе до сих пор, но поскольку старый Рокингем потерял самообладание и начал изливать вам свои горести, я тоже могу быть откровенным и искренним. Я рассказал вам, как я видел этого парня – силуэтом против света, и всего на секунду или две. Что-то в его телосложении напомнило мне Брюса Эттлтона – и что-то в его голосе тоже. Звучит идиотски, осмелюсь сказать, но это так».

«Довольно интересно», – сказал Макдональд. «То есть, когда вы увидели этот чемодан, вы не были так ошеломлены, как могли бы быть? Вы не рассказали об этом».

«Нет. Он бы сгорел в пылу – непреклонный

старый болван этот Нил. Напоминает мне директора моей подготовительной школы. К тому же, это открывает некоторые грязные пути».

«Какие?»

«Боже! Не стройте из себя невинного

иностранца. Вам это не идет. Послушайте, Нил сказал вам, что видел Дебретта с Эттлтоном, не так ли? Ну, тогда это не одно и то же лицо. Был и Дебретт. Следовательно, если парень, которого я видел, был Эттлтоном, это значит, что он

принарядился, чтобы выдать себя за Дебретта. Если это так, я снова говорю, что был Дебретт – когда-то был. Был определенно».

«Понятно. Если эта история имеет хоть

какой-то смысл, почему мистер Эттлтон оставил здесь свой чемодан. Чтобы его разоблачили?»

«Ну, на это можно смотреть по-разному. Этот

чемодан – примечательное дело, роскошный и все такое. На нем есть частная марка Attleton, так что его легко и приятно распознать на таможне. Он также покрыт яркими

этикетками, значит, этот чемодан много где поездил. Это не тот тип сумки, который я бы носил на улице, если бы не хотел, чтобы меня заметили, – и тем более не клал бы ее в такси. Лучше вернуться как-нибудь вечером с большим листом хорошей коричневой бумаги и веревкой и увезти его под навесом. Здесь нет подходящей

бумаги. Нет веревки. Много всяких мелочей, но неподходящих».

«Вполне. Это идея. Теперь, отбросив все смешное, мистер Гренвилл, можете ли вы действительно представить себе мистера Эттлтона, убившего Дебретта, а затем сбежавшего таким образом, что он уже никогда не сможет надеяться снова показаться в какой-либо цивилизованной стране?»

«Не знаю». В агрессивных голубых глазах Гренвилла мелькнул злой огонек. «Я не убийца по натуре, но если бы я

когда-нибудь решил кого-то убить, я бы для начала напал на шантажиста. Грязная свинья! Более того, если Брюс Эттлтон и сделал что-то подобное, ему не повезло.

Откуда ему было знать, что старый Рокингем поручит мне расследование как раз тогда, когда он был занят своим делом? Еще один момент – большинство парней, которым в

качестве приветствия плеснули стакан виски, постараются не просить этого. На самом деле, держитесь подальше. Я не такой. Я пришел снова и занял это желанное

жилище, когда человек вполне мог бы подумать, что оно будет пустовать, пока им не займутся взломщики. Я смотрю на это со всех сторон, знаете ли». Он свирепо

посмотрел на Макдональда. «Ваша работа – следить, чтобы люди не выходили из-под контроля, и поскольку вы на этой работе, я должен быть с вами откровенен – ради себя самого, – но есть две точки зрения».

«Я с вами частично согласен», – сказал

Макдональд. «Вы мудры, признавая, что откровенность – это синоним мудрости, насколько это касается вас, в данный момент».

«Боже, я не совсем дурак!» – запротестовал