Влияние Аглаи на культурное развитие Виктора привело его в Москве в некоторое замешательство. Он не знал, куда в первую очередь идти – в театр, музей, на концерт. Знакомых и друзей у Виктора не было, поэтому, пока не начались занятия, он каждый день посещал какое-нибудь мероприятие. Хорошо подготовленный для обучения в институте, Виктор быстро справлялся с домашними заданиями. Остальное время уделял спорту и чтению книг, от которых в книжном магазине у него разбегались глаза.
Приближались октябрьские праздники, и Виктор стал рваться в Норильск. Анне Павловне очень не хотелось, чтобы он сюда приезжал через такой короткий срок. На его просьбу выслать деньги для приобретения авиабилетов, она ответила, что сама едет в командировку. Будет в Москве и в Ленинграде, причем в Ленинград хочет на три дня взять Виктора с собой. Ее задачей было предотвратить встречу Виктора и Аглаи в Норильске. Или, в крайнем случае, оттянуть ее на как можно более поздний срок. Анна Павловна очень надеялась на известное утверждение, что «время лечит», и всей душой хотела, чтобы Виктор встретил в Москве хорошую девочку и забыл все свои детские впечатления.
Отношения с ребятами в группе, где учился Виктор, складывались у него нормально. Они уважали его за доброжелательность и готовность всегда помочь в трудную минуту. А когда узнали, что он из Норильска и у него водятся лишние деньги, от желающих с ним дружить просто не было отбоя. Высокий, подтянутый, сероглазый, с ямочкой на подбородке, модно одетый молодой человек нравился многим девочкам. Но особенно активно вела себя по отношению к Виктору Лера Гурцкая. Она была одной из первых красавиц курса и думала, что все ей можно. Лера относила себя к высшему обществу: папа был начальник центрального военного госпиталя Министерства обороны СССР, мама народной артисткой России, солисткой Московского театра оперетты. Они жили в большом старинном доме в переулке, выходящем на Фрунзенскую набережную, и занимали втроем пятикомнатную квартиру. Эта ситуация в послевоенное время даже для Москвы была исключительной. Человек, попадавший впервые к ним в гости, был шокирован необычной планировкой квартиры: в прихожую круглой формы выходили двери от пяти изолированных комнат – салона и четырех спален. Каждый член семьи имел отдельную комнату. Кроме этого, была одна комната, которая, как объясняли хозяева, предназначалась для будущего зятя. В огромном по площади салоне стоял старинный диван, три кресла с журнальным столиком и великолепный черный рояль.
В один из выходных дней Лера пригласила Виктора к себе в гости, заранее предупредив, чтобы он обязательно был в галстуке и купил для мамы букет цветов. Это несколько насторожило Виктора, но приглашение он принял. В назначенный день и час Виктор стоял перед красивой дверью, на которой вязью было написано: Полковник Гурцкая А. А. Родители Леры – Вероника Семеновна и Александр Автандилович – души не чаяли в своей единственной дочери. И поэтому, когда она объявила о госте, им оставалось только подготовиться к его приходу. Сейчас вся семья встречала Виктора при входе в квартиру. Тон задавала Вероника Семеновна. Она и оценивала – соответствует ли гость дому Гурцкая или нет.
Однако, судя по тому, какие Виктор преподнес хозяйке дома цветы и что при этом он говорил, парень был непростой. Да и вел он себя не так, как остальные сокурсники Леры, которые, попав в их дом, как-то сразу терялись и начинали заискивать. Этот был на удивление спокоен и уверен в себе. Он не проявлял излишнего любопытства и не просил организовать ему экскурсию по их квартире. Вел он себя весьма почтительно к хозяевам дома, но с достоинством. После фирменного обеда, заказанного в «Метрополе», Вероника Семеновна решила похвастать перед гостем знанием французской кухни:
– А вот когда я проходила стажировку во Франции, то поверхность лукового супа, приготовленного в фирменном ресторане, имела лиловый оттенок.
– Это потому что бульон два раза процеживали, чтобы убрать лук, – вдруг заметил Виктор.
– А Вы это откуда знаете?
– Так готовила луковый суп наша домработница.
– Ну, не иначе, как в Париже? – с ехидцей произнесла Вероника Семеновна.
– Нет, в Норильске.
Вероника Семеновна спросила резким тоном у мужа:
– Александр, а что такое – Норильск. Где это?
– Это новый, совсем молодой город на Крайнем Севере, – ответил Александр Автандилович.
– Никогда не слышала об этом. Может, Вы еще, молодой чело век, по-французски говорите?
– Да, мадам. И вполне прилично.
Но Вероника Семеновна не растерялась. Она решила компенсировать свой промах по географии игрой на рояле и под собственный аккомпанемент что-то спела из модной оперетты. Потом по вернулась к Виктору и спросила с нескрываемым любопытством:
– Скажите, молодой человек, а откуда у Вас такие манеры? Плюс знание французского языка? Я видела, как Вы безукоризнен но себя вели во время обеда, как пользовались приборами. Это все тоже из Норильска?
– Прошу меня простить, Вероника Семеновна, но в двух словах о Норильске не расскажешь, а на более длинное повествование я, из-за дефицита времени, сегодня не готов. Так что, если позволите, я Вам расскажу о Норильске в другой раз.
Когда за Виктором закрылась дверь, мама сказала дочери:
– Серьезный мальчик, но тебе, Лера, с ним придется очень непросто.
– Я знаю, мама, но Виктор мне нравится.
Вероника Семеновна конец фразы, произнесенной дочерью, уже не слышала. Она повернулась к мужу и приказным тоном произнесла:
– Саша, срочно найди для меня хоть какую-нибудь информацию про этот Норильск, а то я в разговоре с Виктором выгляжу полной дурой.
С этого времени Виктор часто стал бывать в доме полковника медицинской службы Гурцкая. Ему было приятно общаться с этой интеллигентной семьей: слушать хорошую музыку, обсуждать литературные новинки, знакомиться с интересными людьми. Он видел, что Лера в него влюблена и просто так от него не отступится. А Вероника Семеновна ее в этом всецело поддерживает. Дело дошло до того, что, когда однажды Виктор задержался в гостях у Леры почти до 12 часов ночи, Вероника Семеновна предложила ему остаться ночевать:
– Виктор, ну куда ты пойдешь так поздно. Оставайся ночевать у нас. И вообще – ты же снимаешь комнату, а у нас одна комната пустая стоит. Переезжай и живи – денег с тебя брать никто не собирается. Подумай над моим предложением.
Виктор шел домой и думал: если он не прекратит ходить в дом Гурцкая, дело может закончиться его женитьбой на Лере. Мертвую хватку холеных ручек Вероники Семеновны он почти физически чувствовал на своем горле. Но ему была нужна только Аглая. Одна Аглая и больше никто. Виктор думал о ней каждый день, а точнее, весь день, иногда отвлекаясь на учебу, спорт и дружеские беседы. Он с нетерпением ждал окончания зимней сессии, когда появится возможность съездить на длинные каникулы домой в Норильск.
В последнее время в Норильске только и говорили о предстоящей реформе ГУЛАГа и готовящейся амнистии. Как всегда, какой-либо незначительный достоверный факт обрастал всякими слухами и домыслами. И тем не менее все ощущали по многим признакам, что 1956 год – это год ликвидации Норильлага. Более того, ходили разговоры о том, что определенной категории заключенных будет уменьшен срок пребывания в лагере. В эту категорию вроде попадала и Аглая, так как она обвинялась не в совершении преступления, а в пособничестве врагам народа. Эта информация докатилась до Москвы, и Виктор, под предлогом поздравить маму с праздником 8-го Марта, прилетел снова на несколько дней в Норильск. Ему нужно было все самому услышать на месте и принять решение.
Это уже был не тот мальчик, которого Анна Павловна и Аглая провожали полтора года назад в институт. Это был взрослый человек, который не только знал, что хотел, но и четко мог сформулировать пути достижения своей цели. А цель была одна – сразу, по окончании срока пребывания Аглаи на зоне, активно способствовать ее отъезду из Норильска. Причем, это нужно было сделать таким образом, чтобы о его участии в этом мероприятии не узнала Анна Павловна. И ему это все удалось.
Ко времени прибытия самолета из Норильска, как сообщил ему его друг Козлов, Виктор прибыл за два часа. Он не знал, кто будет встречать Аглаю, и поэтому устроил свой наблюдательный пункт на втором этаже столичного аэропорта, откуда просматривался весь зал прибытия пассажиров. По внешнему виду Аглаи Виктор узнал добрую душу своей мамы – на Аглае было почти новое зимнее пальто и такая же шапочка. На ногах были добротные сапоги на высоком каблуке. В руках была небольшая дорожная сумка и какой-то пакет. Судя по всему, Аглаю никто не встречал, и Виктор смело вышел ей навстречу. Он столько раз мысленно репетировал момент встречи с Аглаей, но все оказалось совсем не так. Виктор протянул к ней руки в попытке обнять, но встречного движения с ее стороны не последовало. Аглая просто своей теплой ладошкой похлопала Виктора по щеке и отдала ему сумку. Они молча пошли в сторону автобусной остановки, стараясь не касаться друг друга. И хотя они прожили в Норильске в маминой квартире, под одной крышей, более двух лет, они, в принципе, были чужие люди.
– Как Вы долетели, Аглая?
– Хорошо.
– Может быть, Вы голодны? В здании аэропорта есть неплохой ресторан, где можно пообедать.
– Нет, я не голодна. Только немного устала. Чувствую себя хорошо, так что не задавай мне больше никаких вопросов.
О проекте
О подписке