В середине следующего дня Анне Павловне позвонила классный руководитель Виктора и сказала, что он сегодня не был в школе. На ее звонки домой Виктор тоже не отвечал. Зная сына, Анна Павловна сразу все поняла. Это бунт. Желание показать свой характер. Сделать ей, его матери, больно за то, что она в очередной раз не захотела услышать его мнение, посоветоваться со своим взрослым сыном. Анна Павловна попросила секретаря срочно найти Николая Николаевича Пироженко. Она знала, что он – единственный человек, с которым Виктор в данной ситуации будет разговаривать. Через час секретарь сообщила, что Пироженко на проводе:
– Николай Николаевич, Виктор сегодня не был в школе и неизвестно, где сейчас находится. Нужно его разыскать.
– Сделаем, Анна Павловна. А скажите, если знаете, почему он не пошел в школу?
– Утром забрали на зону Аглаю, которая у нас последнее время жила. Вот он и взбрыкнул.
Пироженко не составляло большого труда вычислить, где искать Виктора. Он знал Норильск как свои пять пальцев. Вариантов было всего два: или Виктор в поселке, или он в коллекторе. Наиболее предпочтительным был второй вариант, так как в случае первого кто-то бы уже донес, где находится сын заместителя директора комбината Коноваловой. Николай Николаевич дошел до района коллекторов. Вырыл напротив входа в коллекторную сеть в снегу небольшую ямку и, усевшись поудобней, стал ждать. Долго это делать ему не пришлось. На поверхность из-под земли вылез пацан, который за пару папирос согласился позвать Виктора.
Увидев Виктора, Пироженко помахал ему рукой. Виктор хорошо помнил, как Николай Николаевич в свое время вытащил его из милиции и поэтому без раздумий пошел в его сторону.
– Здравствуйте, Николай Николаевич. Вы, наверное, за мной? – невинным тоном спросил Виктор.
– Ишь ты, догадливый какой. Шел тут мимо и решил зайти за тобой. В гости сходим к моему другу. Бывший адмирал флота. Не возражаешь?
– Да нет. Время у меня есть. С удовольствием.
– Тогда пошли.
Пироженко не задавал Виктору никаких вопросов и тем более не читал ему моралей. Просто молча шли, плечом к плечу, двое мужчин, которые ничего не собирались обсуждать. Они понимали, что сейчас нужна ситуация, в которой не будет места проблемам сегодняшнего дня. Пироженко вел Виктора в гости к своему давнему другу, в сторожке которого можно было спокойно посидеть и поговорить о жизни. Это, несомненно, должно было понравиться Виктору. Пироженко мог со своим пропуском свободно зайти на территорию охраняемого объекта. Но для Виктора дорога туда была закрыта. Поэтому, не доходя до контрольно-пропускного пункта, Пироженко велел Виктору идти дальше вдоль забора и следить за сигналом, который он ему фонариком подаст. Сигнал будет означать, что в заборе есть дырка.
На пороге небольшой сторожки Пироженко и Виктора встретил небритый пожилой человек.
– Заходите, добрые люди. Раздевайтесь и будем знакомиться. Меня зовут Виктор Степанович. – Он с улыбкой протянул Виктору руку.
– Я тоже Виктор, – немного растерявшись, ответил Виктор.
– Ну, так мы еще и тезки. Совсем здорово. Сейчас сотворим чаек и поговорим о наших скорбных делах.
Виктора, как гостя, посадили на единственную в помещении табуретку. Пироженко, на правах своего человека, растянулся на топчане рядом с хозяином. В сторожке от самодельной печки, было тепло. Огромная лохматая собака лежала с закрытыми глазами около порога, не обращая ни на кого внимания. Тем не менее, когда кто-то стал карябаться в дверь, она сразу поднялась и пошла по направлению к двери. Хозяин тоже встал. Открыл входную дверь и впустил точно такую же собаку с улицы. А свою выпустил за дверь.
– Как вам нравятся мои помощники? – довольно хохотнул Виктор Степанович. – Это мать и сын. Настоящие северные собаки. Они попеременно, вместо меня, охраняют территорию и меняются, когда замерзнут. Ну так что будем пить чай, студент?
– Я не студент. Я еще в школе учусь.
– В каком классе?
– В десятом.
– А дальше что собираешься делать?
– Хочу поступать в институт.
– В какой?
– В Московский институт инженеров транспорта. Мне очень нравится, как строят мосты.
– Знакомая мне тема. Столкнулся с ней, когда обсуждались проблемы прохода под мостами военных кораблей. С самим Кагановичем пришлось поспорить. Он был на тот момент министром транспорта.
– А мне Николай Николаевич сказал, что Вы были раньше адмиралом флота.
– Правильно, был. Но и этими вопросами пришлось заниматься.
– А со Сталиным Вы тоже встречались?
– Со Сталиным нет. А вот с Берией приходилось. А сейчас мое начальство – старшина флота первой статьи Пироженко Николай Николаевич.
– Да бросьте, Виктор Степанович, какой я Вам начальник. Так, захожу иногда – чайку попить.
– Ну, ну, чайку попить…
Виктор с интересом слушал разговор между Виктором Степановичем и Николаем Николаевичем – двумя совершенно разными по всем параметрам людьми. Один имел, как потом ему рассказал Пироженко, дворянские корни, другой происходил из рабочей семьи. Один получил блестящее военное образование, другой до всего дошел сам. Один был осужден до войны с фашистами и в ней участия не принимал. Другой прошел войну от начала до конца. Один успел побывать на вершине власти. Другой никогда никакой властью не обладал. Да и в настоящее время они находились на разных полюсах жизни: один сидит в лагере, другой его охраняет. Виктор видел, с каким уважением они относятся друг к другу. Как хотят сделать друг для друга что-нибудь приятное. И тут он понял основу этих отношений. Это были отношения двух настоящих, честных и искренних людей, прошедших через многие жизненные испытания. И еще он понял, что Пироженко привел его сюда не просто так, а для того, чтобы показать ему истинное лицо человеческих страданий в отличие от его мелких мальчишеских обид.
Незаметно, за интересными разговорами, пролетели три часа. Как по команде, все, в том числе и собака, поднялись со своих мест.
– Ну что, Виктор Степанович, спасибо за вечер. Думаю, что нас уже ищут.
– И вам спасибо. Приходите еще. И ты, студент, приходи. Дырку в заборе теперь знаешь, а собаки не тронут – у них память на хороших людей замечательная.
Всю дорогу домой Пироженко и Виктор шли молча. Каждый думал о своем. Николай Николаевич не спрашивал о впечатлении, которое произвел на Виктора хозяин сторожки. Виктор, в свою очередь, не хотел приставать к Пироженко с дополнительными вопросами. Дойдя до подъезда дома, где жил Виктор, Пироженко положил руку на плечо Виктору и с усмешкой сказал:
– Знаешь, парень, Бог всех мужиков при рождении наградил яйцами, только не все ими правильно по жизни распоряжаются. Будь здоров и привет маме.
Когда Виктор открыл дверь в квартиру, то увидел, что Анна Павловна уже дома. Ей сразу доложили, что Пироженко нашел сына и они вдвоем куда-то пошли. И все равно перенервничав из за Виктора, она уже в этот день продолжать работать не могла. Придя домой необычно рано, Анна Павловна решила к приходу Виктора испечь пирожки. Но не успела. На пороге стоял ее обожаемый сын. Виктор подошел к Анне Павловне, обнял ее и тихо на ушко прошептал:
– Прости меня. Я постараюсь больше так не делать.
Анна Павловна ничего не ответила. Ее душили слезы. Чтобы это скрыть, она повернулась к плите и занялась пирожками. Когда они сели за стол, Виктор ей рассказал, у какого замечательного человека они сегодня с Николаем Николаевичем были в гостях. Анна Павловна внимательно его слушала, не подавая вида, что это благодаря ее усилиям человек, о котором с таким восторгом говорил Виктор, вышел за зону. В конце ужина, когда они вместе собирали посуду со стола и составляли ее в раковину, Анна Павловна, как бы между прочим, сказала сыну:
– Завтра Аглая вернется домой. Так что ты не задерживайся в школе.
Сказала это и сама испугалась той радости, которую увидела на лице своего взрослого сына. Это не было радостью ребенка, которому после отмены наказания возвратили любимую игрушку или разрешили то, что до этого запрещали. Это была радость влюбленного человека. Радость встречи с тем, о ком этот человек думает днем и ночью. Эмоции такого рода скрыть нельзя – их выдает все, и в первую очередь глаза. Конечно, когда Анна Павловна это заметила, у нее защемило сердце. Она поняла: бороться с сыном не только бессмысленно, но и бесполезно. Кроме очередного демарша, может быть, в форме отличной от сегодняшней, она ничего не получит. Но и оставить все как есть, она тоже не может. Как ни странно, каждый день, решая многие серьезные проблемы, связанные с другими людьми, она становилась беспомощной, когда дело касалось ее самой. Вот и сейчас от своего открытия, связанного с Виктором, ее всю колотило. Она не могла найти себе место, не знала, чем себя занять. В конце концов, набрав кучу различных вещей, она пошла в ванную их стирать.
Анна Павловна прекрасно понимала, что без помощи Полякова она с новой бедой, которую ей подбросил Виктор, не справится. Мысли, одна страшнее другой, приходили ей в голову. Но никакого выхода из этой ситуации она не видела. К сожалению, ждать нужно было до утра, так как у Полякова домашнего телефона нет. А воспользоваться посыльным и срочно пригласить его на разговор, Анне Павловне было неудобно. И даже придя на работу, она не могла выделить время для разговора с Поляковым. Наконец, в середине рабочего дня Анна Павловна решила пойти к Полякову сама, так как понимала, что, оставаясь в своем кабинете, поговорить им спокойно не дадут.
Начав с Поляковым разговор, Анна Павловна лишний раз убедилась в том, что в маленьком городке новости распространяются очень быстро. И тем не менее, преимущество такого городка состоит в том, что эти новости не успевают обрасти всякими нелепыми подробностями. Поляков все знал, что произошло с Виктором, но от комментариев, как всегда, воздерживался.
– Здравствуйте, Владимир Яковлевич, у меня снова проблема с Виктором. Хочу с Вами посоветоваться, что делать.
– Проходите, пожалуйста, Анна Павловна. Я, как всегда, весь внимание.
– Вы знаете, Владимир Яковлевич, ситуация с моим сыном и его домашней воспитательницей стала развиваться не по тому сценарию, который мы с Вами год назад обсуждали.
– Вполне возможно. Жизнь вносит свои коррективы. А что Вас, Анна Павловна, так напрягло?
– Мне кажется, что между ними возникла виртуальная, надеюсь, романтическая связь. Во всяком случае, со стороны Виктора. Думаю, что мое материнское чутье меня не обманывает.
– Не исключено. Я сам был в детстве влюблен в свою учительницу. У мальчишек такое бывает.
– Что Вы говорите, Владимир Яковлевич? Какой мальчишка? Виктору весной будет восемнадцать лет.
Последнюю реплику Анны Павловны Поляков пропустил мимо ушей.
– Надо подумать, Анна Павловна, что делать. Во всяком случае, не следует спешить и рубить сплеча.
На некоторое время оба собеседника замолчали. Первым на рушил молчание Поляков.
– Мне представляется, Анна Павловна, что в любой цепи нужно всегда искать слабое звено и на него, в первую очередь, воздействовать. Этим звеном в нашем случае является Аглая, если я не путаю ее имя. Думаю, что на Виктора, в его юношеском любовном порыве, если таковой присутствует, воздействовать бесполезно. Можно только вызвать тяжелую ответную реакцию, подобную вчерашней. Поэтому Виктора следует оставить в покое и работать только с ней.
– Продолжайте, Владимир Яковлевич. Пока я не совсем понимаю, куда Вы клоните.
– А вот куда. Виктор – мальчик способный и очень амбициозный. Аглае и Вам нужно постоянно внушать ему, что для достижения жизненных успехов мужчина должен учиться. В любом случае иметь хорошее высшее образование и непременно быть интересным человеком. В нашем городе высших учебных заведений нет и поэтому он должен ехать учиться в Москву. Тем более, если мне память не изменяет, он всегда мечтал быть мостостроителем. Значит, речь может идти о Московском институте инженеров транспорта. Аглая же, пока не закончится ее срок заключения, будет продолжать жить в Вашей семье, но уже на правах домработницы. Тем самым Вы вроде обеспечиваете ее символическое присутствие рядом с ним, и одновременно отдаляете их друг от друга. А что произойдет за пять лет его пребывания в Москве – один Бог знает.
– Да, но зная его характер, Виктор будет по десять раз в году приезжать в Норильск.
– Ну и что? – расхохотался Владимир Яковлевич. – Чем это плохо? Будете чаще видеть своего сына.
Рассуждения Владимира Яковлевича были, как всегда, безупречно убедительны и конкретны. В принципе, Анна Павловна была с ними согласна, но открыто поддерживать постороннюю женщину и выступать против собственного сына ей не очень хотелось. И тем не менее, она была благодарна Полякову за то, что он ее сразу честно предупредил: идеи, высказанные Аглаей, будут приняты Виктором с большим одобрением, а все ее инициативы – по определению будут отринуты.
Так как после смерти Сталина режим работы руководства Норильского комбината поменялся, то теперь Анна Павловна приезжала ночевать домой. Помня советы Полякова, она так выстраивала вечер, что в беседах на разные темы, инициатива быстро переходила к Аглае, а Виктор с удовольствием к ним присоединялся. Вот и сегодня, возвратившись пораньше домой, Анна Павловна быстро переоделась и начала хлопотать у плиты. Не имея большого опыта в приготовлении ужина, а особенно в сервировке стола, она все время старалась посоветоваться с Аглаей. За ужином шел непринужденный разговор о прошедшем дне, о планах на будущее. Все много смеялись и шутили. И вдруг Анна Павловна задала Аглае неожиданный вопрос:
– А скажи, Аглая, кем ты себя по жизни больше ощущаешь – француженкой или русской?
– Я затрудняюсь однозначно ответить на Ваш вопрос, – не сколько смутившись, ответила Аглая. – По папе я чисто русская, а по маме – наполовину француженка. Однако мне кажется, что здесь нельзя заниматься арифметикой, ибо оба народа для меня родные. Маму я не помню – она умерла, когда мне не было трех лет, а папа одинаково хорошо говорил на французском и на русском.
– А на каком языке Вы говорили дома между собой? – продолжил проявлять Виктор интерес к теме, которую подняла мама.
– Только на русском. У нас все говорили на русском: и папин помощник, и кухарка.
О проекте
О подписке