– Расскажи: как ты потеряла девственность?

Патриция ложится рядом, обнимает меня за плечи, но быстро отпускает: липкие от пота тела неприятно греют друг друга в изнуряющую жару. Пат берет из вязаной сумки бутылку с водой и делает глоток. Капли блестят на ее губах, и она вытирает рот ладонью.

– Явно не так, как твои одноклассницы, Астрид. Ты ведь понимаешь, что девственность нельзя потерять? Наоборот, ты приобретаешь новый опыт. В сексе много приятного. Удовольствие. Оргазм. Магия. – Патриция пытается объяснить как можно понятнее, но запутывает меня еще сильнее. – Но ты станешь уязвима. Каждый половой акт тут, в Луксоне, толкает тебя в бездну. Очень не хочу, чтобы ты провела свою жизнь, воспитывая детей от придурка, который даже школу окончить не смог.

– Я тоже этого не хочу, – киваю. – Но мне исполнилось шестнадцать, а я ничего не знаю… Девочки говорят, я никому не буду нужна.

– Было бы чего знать, милая. Не спеши с этим. Ты всегда можешь сама доставить себе удовольствие. Начни себя изучать, так будет проще получить удовольствие с мужчиной.

– Что? – жар пылает по всему лицу. – Трогать себя?!

– Можешь трогать, – Патриция вновь пьет воду. – Или начни с душа, только напор сделай поменьше. Представь какого-нибудь красавчика из сериала, расслабься и… вперед, на планету удовольствия.

Я поднимаюсь и смотрю на подругу широко распахнутыми глазами. Мне стыдно даже представить такое. А если дядя Томас увидит?! Я была уверена, что только парни занимаются подобной мерзостью.

– Ты тоже это делаешь? – тихо уточняю.

– Ага! – Пат улыбается. – Пока не удалось найти здесь никого достойнее своей правой руки. Для настроя можешь посмотреть порно.

Мое лицо, наверное, одного цвета с лобстерами, а руки дрожат. Зря я начала эту тему. Но Патриция не обращает внимания на мой стыд, а, хлопнув себя по лбу, извиняется:

– Черт, прости. Забыла, что у тебя нет личного компьютера.

– Мама обещала купить мне компьютер на шестнадцатилетие. Думаю, в ближайшие недели он будет у меня. Маме хочется идти в ногу со временем, пусть Томас и против. Но я никогда не буду смотреть порно! – Меня слегка трясет, несмотря на жару. – Те кассеты, что я нашла у Томаса, мне не понравились. Это не похоже на удовольствие…

Пат снова пьет воду. Делает на два глотка больше, чем до этого. Сплевывает воду на руки и умывает веснушчатое лицо.

– Извини, Астрид, мне кажется, твой отчим немного того. Но со стороны и не скажешь – шериф полиции, примерный семьянин…

Патриция всегда мрачнеет, когда речь заходит о Томасе Дэвисе. Один раз он поймал ее за курением травки и рассказал ее родителям. Наверное, Пат затаила обиду. Дядя Томас не извращенец, я это точно знаю. Он любит мою маму. Он хорошо относится ко мне. В Луксоне такие, как Томас Дэвис, будто золотой билет на шоколадную фабрику среди обычных бумажек^[7].

– В общем… – резюмирует Пат. – Хрен с ними, с твоими тупыми одноклассницами. Главное, будь осторожна. Встретить достойного мужчину трудно, но ты найдешь его. Обязательно. Скажу банально, но ты… почувствуешь эту магию.

Но единственная магия, которую я чувствовала, – это магия знаний. Мне нравилось учиться. Каждый выбранный предмет был интересен, и я не могла представить, что придется отказаться от каких-то дисциплин на следующих курсах, чтобы взять новые или посвятить больше часов углубленному изучению. Сэм также показала мне клуб журналистики, и, как я ни пыталась ей объяснить, что фотографии в комнате сделаны не мной, Сэм уже все решила. В субботу я пойду на первое собрание как полноценный участник. Что ж… вдруг мне понравится фотографировать? Полароид обещали выдать.

Но больше всего, конечно, я ждала лекций профессора Ричардсона. Ко второму занятию он задал первокурсникам подготовить сочинение по тому произведению, цитату из которого мы выбрали. «Утраченные иллюзии» – одна из моих любимых книг, и я посвятила целый вечер, рассуждая о главном герое, Люсьене, восхищаясь умением Бальзака жонглировать вопросами нравственности: Люсьен был то положительным, то отрицательным героем. Я настолько увлеклась, что отправила сочинение на электронную почту на пятнадцать минут позже крайнего срока. Но я надеялась, мои рассуждения, стиль письма и аргументы настолько захватят Ричардсона, что он простит мне оплошность.

К сожалению, я ошиблась. И, кажется, ошиблась во всем.

– Простите?! «C»?^[8]

Весь класс обернулся на мой возглас, а профессор Ричардсон остановился у следующей парты. Он спросил:

– Вас что-то не устраивает, мисс Дэвис?

Конечно, черт возьми, не устраивает! Я могу потерять стипендию!

Возмущение от несправедливой оценки не позволило мне выдавить ни звука. Горло сдавил спазм. Я смотрела на перечеркнутый красным распечатанный лист с моим сочинением, и буквы расплывались от нахлынувших слез. Несправедливо!

– Каждый, кто считает, что я излишне строг, может оспорить оценку после лекции, – добавил Ричардсон и направился дальше по кабинету.

– Ты как? – Тейлор легонько ткнула меня в плечо. – Мне он поставил неуд. Расслабься, старшекурсники предупреждали…

Я не слушала ее. В голове барабанила кровь. Как я могла расслабиться?! Раз в месяц комиссия будет смотреть мой табель, и если средний балл опустится ниже допустимого, прощай грант! А платить за учебу самостоятельно я не смогу, я вернусь в Луксон, я… я…

– Мне надо выйти! – вскочив, я бросилась прочь из кабинета.

Бежала, словно от прошлого, что норовит ударить в спину. Слышала только глухие удары своих подошв о паркет в коридоре. Видела размытое будущее, не понимая, как контролировать то, что от меня не зависит.

Я рывком открыла дверь женского туалета и рухнула на колени. Холодная плитка, оглушающая тишина и запах хлорки встретили мою панику как старую подругу. Слезы не упали на щеки, ни единого всхлипа не сорвалось с губ. Но мне отчетливо казалось, что в легкие перестал поступать кислород. Я задыхалась, цепляясь за ткань блузки на груди.

– Спокойно, – изо рта со словами выходил воздух, – спокойно.

Я могу дышать. Я в порядке. Я все исправлю.

Оперевшись о раковину, я встала на ноги. Из зеркала на меня смотрела та, за кого я в ответе. Ни один мужчина не отнимет у меня будущее!

В кабинет я вернулась с гордо поднятой головой.

Ричардсон что-то писал на доске, а заметив меня, остановился.

– Извините.

– Останьтесь после занятий, – спокойно ответил профессор.

Опять вытирать за вами доску?!

Но вслух я ничего не сказала.

А после звонка попросила Тейлор меня не ждать. Она улыбнулась и подарила объятия, окутав ароматом фруктовой жвачки. Я прикрыла глаза, наслаждаясь ее теплом перед нервной неопределенностью.

– Мисс Дэвис, – окликнул профессор.

– Удачи, – сказала Тейлор одними губами.

Оставаться после лекции один на один станет своеобразной традицией? Но если в первый раз общение с Ричардсоном вызвало у меня трепет, то сейчас… я все равно испытывала гребаный трепет.

Профессор сидел за столом, сцепив ладони в замок. Когда я подошла, он ровно произнес:

– Мы не в старшей школе. Там вы были лучшей в классе, но в университете все сложнее. Если на каждую оценку вы будете реагировать так драматично, я попрошу вас больше не приходить. Возможно, вам и вовсе не стоит тратить силы на Берроуз?

Стыд заставил меня вспыхнуть словно факел. Я быстро заморгала.

Что? Ричардсон хочет прогнать меня с курса? Считает, мне не место в университете? «Вишенка из тех деревенщин, кого берут в Берроуз, чтобы доказать, какие мы все тут прогрессивные», – выпад футболиста отозвался болью, словно свежая царапина. Я поморщилась, вздернула подбородок. Черта с два. Я докажу, что заслужила свое место в Берроузе.

– Извините, профессор. Могу я переписать работу?

Он поднял бровь. Удивился моему внезапному спокойствию?

– Разумеется, мисс Дэвис. Я говорил на первом занятии, что всегда даю второй шанс… – Ричардсон взял у меня из рук сочинение и пробежался глазами по тексту. – Но не третий. Работа неплоха. Лишь банальна. Напишите то, что думаете вы, а не литературные критики из интернета. Не нужно опираться на их мнение. И впредь присылайте работу вовремя.

Всего пятнадцать минут!

– Конечно, профессор. Спасибо.

– Я отправлю вам на электронную почту дополнительные вопросы. Удачи, мисс Дэвис.

– Меня зовут Астрид, – не выдержала я. Хватит повторять фамилию моего отчима! Так часто и… так сексуально. Собравшись, я уточнила: – Во сколько нужно прислать работу?

– Нет, нет. – Ричардсон пару раз ударил ручкой по столу. – Я уже убедился в вашей пунктуальности. Распечатайте и принесите сочинение на следующее занятие.

Я кивнула и развернулась к выходу.

Вдруг в спину прилетел его бархатный голос:

– Удачи… – Профессор помолчал. – Астрид.

Прежде чем выйти из кабинета, я на мгновение прикрыла глаза. «Астрид». Прозвучало почти нежно. Мне искренне казалось, что я чем-то его зацепила. Что у меня есть шанс получить взаимность. Ха. Вышло отличиться, запомниться и найти повод поговорить с ним наедине. Но реальность всегда суровее фантазий и снов. Расколдовать этого злодея будет непросто.

Прошло сорок минут, как я пялилась в ноутбук и не могла выдавить ни строчки. В понедельник меня ждала очередная лекция по зарубежной литературе, а я не дописала сочинение. Вернее, я переписывала его все те дни с момента, когда получила свой второй шанс. «Но не третий», – напомнила себе. «Да послала бы его к черту и перевелась на историю американской литературы, профессор Гибил веселая женщина!» – чертенком на плече воскликнула Моника. Она в свое время не стала страдать и ушла из класса Ричардсона спустя пару занятий. Ее примеру последовали четыре первокурсницы с моего потока, разбив свои иллюзии, прямо-таки как Люсьен из романа Бальзака. Но я не собиралась сдаваться.

Сегодня, в пятницу, соседки устроили в коттедже пижамную вечеринку, поэтому я искала тишину и вдохновение в библиотеке.

– Астрид? Привет!

Тишину найти было не суждено.

Я посмотрела поверх учебников. Толстые фолианты украсили весь стол, и пришлось вытянуть подбородок, чтобы увидеть, кто ко мне шел. О черт… Я прокашлялась, выигрывая время, и придала голосу беспечности:

– Лиам! Как ты меня увидел?

– Узнал по сумке, – он кивнул на спинку стула, на которую я повесила кожаный ремешок сумки. – Чем занимаешься?

Я открыла рот для ответа, но тут же закрыла. Не собираюсь быть милой с человеком, который остался в стороне. Я поправила очки на переносице и вновь погрузилась в анализ произведений Бальзака. Да, профессор сказал опираться на свои знания, но как я могла пренебречь ценной информацией! Он прав в одном: интернет – это несерьезно. В библиотеке я точно найду то, что его впечатлит.

– Астрид?

– Лиам! – Я кинула на стол ручку. Библиотекарь, словно коршун на добычу, посмотрела на меня из-за угла. – Лиам, – сказала я тише, – разве у тебя нет другой компании на вечер пятницы?

Он поджал губы, отодвинул стул и сел рядом. Откинув светлую челку, тихо сказал:

– Мне следует извиниться, Астрид…

– Тебе следует? Или ты хочешь извиниться?

Лиам заморгал. Я вздохнула, рассматривая его дорогую одежду. Отодвинув книги, я подсела к Лиаму поближе.

– Знаешь, почему ты хороший приятель для всего кампуса? – Он отрицательно помотал головой. – Потому что ни для кого ты не друг!

– Я хотел дружить с тобой…

– Нет, – перебив, я ткнула себя в грудь. – Ты надеялся, что я буду дружить с тобой. А на мои чувства тебе глубоко плевать.

Лиам не ответил. Он оперся ладонями на стол, намереваясь встать, но я вцепилась в его запястье, усадив обратно.

– Ты классный, Лиам. Не бойся остаться один.

– Хм… – Он смущенно дернул плечами.

– Все хорошо, – заверила я, – давай будем дружить. Но дружить честно.

Лиам кивнул, и несколько минут тишину в библиотеке нарушали только мои пальцы: я листала старые книги, теребила край блузки, поправляла волосы.

– Профессор Ричардсон оказался тем еще… снобом. – Я решила начать диалог, чтобы дать понять Лиаму – наш конфликт исчерпан. – Мне нужно сдать сочинение в следующий понедельник.

– Астрид, будь аккуратнее. Ты же долго шла к учебе здесь, верно?

– Мягко сказано. Если я вылечу из университета, Патриция убьет меня… – Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Или убьет кое-кто другой?

– Вот видишь, никто не стоит твоих нервов, пусть даже это великий и ужасный Ричардсон. Надо было убедительнее объяснить тебе, что не следует связываться с ним и его предметом…

– Лиам! – прошипела я сквозь зубы, хотя мне хотелось закричать.

– Понял, понял, – ответил он так же шепотом. – Перестаю быть хорошим. Помочь тебе с сочинением?

– А Кармен не будет против? – поддела я.

Лиам закатил глаза.

– Расслабься. Мы же друзья, да?

Я кивнула. Мои мысли, вопреки логике, оставались заняты только самодовольным преподавателем зарубежной литературы. Смогу впечатлить его и получу высший балл – идеальный в теории план.

– Поехали, – я указала Лиаму на стопку книг. – Заставим Дерека Ричардсона влюбиться в мое сочинение. А бонусом – пусть извинится.

– Ого! – Лиам закрыл рот ладонью. Когда опасность в лице библиотекаря миновала, скрывшись за книжными полками, Лиам добавил: – Клянусь местом в команде, это будет первый случай в истории Берроуз – местный Северус Снейп попросит у кого-то прощения. Жги, Астрид!

Лиам зааплодировал, и нас выгнали из библиотеки.