Цитаты из книг автора «Джонатан Франзен»

Страх человечества перед ядерным оружием, как ни странно, не похож на ее боязнь ссор и рвоты: чем дольше мир

Есть ли что-нибудь столь же сладко-экзистенциальное, как в три часа ночи идти ради секса по самым пустынным улицам на свете?

извилистой дороге в предгорье около Голдена Чарльз перелетел через руль своего XLCR 1000, купленного на последнюю треть британского аванса, и остался жив, но с парализованными ногами. На мотоцикл он сел пьяным.

Она любила его и желала, чтобы он никогда ее не покидал. Оставалось лишь одно дело, которое она часто с ним обсуждала, но которого пока так и не сделала: объясниться с Чарльзом. И, может быть, поговори она с Чарльзом вовремя, она стала бы женой Тома. Но она трусила, как трусил в свое время Том, не решаясь на развод. Она тянула с этим разговором, тянула и с уходом из “Пост”, а в конце июня, теплой колорадской ночью, на из

Брошенные жены, пожалуй, самые общительные из источников, самые откровенные. Бывшая миссис Флайнер, крашено-рыжая, с каким-то вогнутым лицом, что придавало ей виновато-застенчивый вид, испекла к приходу Лейлы кофейный пирог и продержала ее за кухонным столом до тех пор, пока дети не вернулись из школы.

Странно: вот он шел и нравился себе, наслаждался собой, любил себя, шел, довольный своими талантами, своей легкостью; но стоило продавцу в книжном обронить слово, как он увидел себя совершенно иначе, объективно, увидел нечто мерзкое. Вспомнилось, как прыгнул с моста: сначала восторг полета, но тут же безжалостное ускорение, земля кренясь навстречу свирепый неуправляемый разгон соударение боль. Гравитация объективна. Но кто побудил его прыгнуть? Проще простого было возложить вину на мать. Он был ее орудием, аксессуаром ее со

больших компаниях Пип все еще ценили за умеренную остроту сарказма, но для того чтобы подружиться с кем-нибудь, ей было слишком трудно проявлять интерес к твитам, постам и бесчисленным фоткам довольных жизнью девиц, которые не могли взять в толк, почему она живет на птичьих правах в таком доме; а для девиц, недовольных жизнью, ведущих себя саморазрушительно, для девиц со злыми татуировками и паршивыми родителями Пип была недостаточно ожесточена. Она уже чувствовала, что ступила на путь, в конце которого, как у матери, полное отсутствие друзей, и Аннагрет была права:

рять. Ни для чего плохого я бы этим не пользовалась, нет. Но ведь так тяжело – жить и никому не доверять. Столько сил приходится тратить, чтобы разобраться, чего от меня хотят. Это так утомительно!

Потому что я не доверяю людям, – сказала Пип. – Даже мама, которой я верю, кое о чем умалчивает, об очень важном, и было бы здорово иметь возможность про это узнать, не обращаясь к ней. Я бы выяснила что мне надо, а она бы не переживала. И так с каждым, буквально с каждым: я никогда толком не знаю, что обо мне думают, а угадывать плохо получается. Было бы здорово, если бы я могла просто нырнуть человеку в голову, всего на пару секунд, и убедиться, что все в порядке, что он не думает про меня тайком ничего ужасного, – и тогда я бы могла ему дове

В больших компаниях Пип все еще ценили за умеренную остроту сарказма, но для того чтобы подружиться с кем-нибудь, ей было слишком трудно проявлять интерес к твитам, постам и бесчисленным фоткам довольных жизнью девиц, которые не могли взять в толк, почему она живет на птичьих правах в таком доме; а для девиц, недовольных жизнью, ведущих себя саморазрушительно, для девиц со злыми татуировками и паршивыми родителями Пип была недостаточно ожесточена. Она уже чувствовала, что ступила на путь, в конце которого, как у матери, полное отсутствие друзей, и Аннагрет была права: это заставляло ее больше, чем следовало, интересоваться носителями Y-хромосомы.