Отзывы на книгу «Отель Нью-Гэмпшир»

Дорогой Джон!
Ты, конечно, извращенец, но я тебя обожаю!
Любовь эта граничит с мазохизмом, боль и наслаждение на каждой странице. С моим сердцем ты обращаешься с деликатностью ножа для колки льда. Измочалишь его в мелкую крошку, заставляя сначала привязаться к твоим героям, а после изощренно их истребив. Подчеркиваю – изощренно. Убийственная фантазия. Убийственные книги.

Не икалось ли тебе на прошлой неделе? Я побывала с визитом у семьи Берри. Милейшие люди. Главная их беда в том, что они попали к такому кровожадному богу как ты. Как только я заселилась в отель «Нью-Гэмпшир» №1, я собрала маленький чемоданчик и отправила свою логику в отпуск. Здесь она мне не пригодится. Она слишком стандартна для этого места. К твоим героям, дорогой Джон, нельзя подходить с обычным мерилом.
А вот Берри держатся молодцом, несмотря на весь тот ад, который ты на них вывалил.
Это не семейная сага, это семейная анатомия. Ты срываешь все покровы с маниакальностью эксгибициониста.
Всё началось с того, что Вин Берри купил старого медведя, мотоцикл, родил пятерых детей и купил старое здание женской семинарии, чтобы перестроить его в отель. Какой простор для твоих фирменных пыток!

...так вот мы приближались к Рождеству: размышляя о росте, подслушивая любовь, отказываясь от ванн, подбирая подходящую позу для мертвой собаки, бегая, отжимая тяжести и надеясь на дождь.

"Если вы хотите легкой жизни, сказал старый Троцкий, - вы ошиблись столетием".

Если вы хотите легкой книги, сказала я, - вы ошиблись автором.
Ты же все жилы вытянешь. А потом приласкаешь языком по ранам (ох уж этот мне язык, знаток всех эрогенных зон чеканутого читателя), излечишь, успокоишь и всё лишь для того, чтобы опять порвать душу в клочья. Жестокий и щедрый демиург.

Дорогой Джон! Ты – болезнь. И в моем случае уже хроническая.
Каждый твой роман как ожог! Больно же!
Пиши еще, умоляю!

You can check out any time you like
But you can never leave!

The Eagles, "Hotel California"

Наверное, Ирвинг прав. Потому что я тоже думал когда-то, что всё у меня обязательно будет хорошо и славно, и будет любовь, и будет счастье, и смысл тоже будет, и будет всё-всё-всё вообще. Наверное, все так думали. А потом - бац! - и ты уже взрослый, и жизнь начинает разгоняться вниз, и ты понимаешь, что жизнь твоя стала каким-то чёртовым отелем. Где постоянно снуют какие-то странные и не очень симпатичные люди, а родные и дорогие уходят и не возвращаются, и всё привинчено к полу, и ты не радушный хозяин, а какой-то жалкий забитый постоялец из углового номера, а где-то в ванной с тошнотворно-надсадным булькающим звуком всплывает Грустец.

Ты пробовал травить его, поджигал и вот теперь утопил, а он, каналья, не тонет, прямо Распутин какой-то. И остаётся только сидеть и печально удивляться тому, что жизнь внезапно стала какой-то чужой, а забавная семейная сага - безумным постмодернистским макабром в отрыве от реальности, и не вернуться назад. Ирвинг, жопа с ручкой, ты что такое творишь, а? Я хотел почитать про милых фриков и медведя на мотоцикле, зачем ты так, а?

И что делать - я топил, а он не тонет. Или идти тихонько сквозь годы по обшарпанному гостиничному коридору, захлопывая за собой двери и не оглядываясь назад, или вот, пожалуйста, окно. Так или иначе, в конце коридора всё равно окно, так не проще ли сразу? Потому что ты, например, карлик, или совсем не умеешь целоваться, или мышиный король. Потому что-то где-то четыреста шестьдесят четыре, а ты так и не начал считать, и не знаешь, как сказать, что любишь, потому что:

- ты гей - таксидермист
- ты влюблён в собственную сестру
- ты старая дева со штангой
- ты слишком умный, но очень грустный медведь
- ты девочка - радикал с кучей мусора в голове
- ты бездарность по сравнению со Скоттом Фицджеральдом
- тебя изнасиловали в детстве
- Грустец не тонет.

Ирвинг, мать твою, что ты такое курил, а? Зачем ты с ними так? Зачем ты так со мной, а? Они ведь не заслужили и не виноваты, да и я, наверное, тоже. Слишком много крови и schlagobers, и боги, как же талантливо.

И вот твоя неосуществлённая любовь разрастается, как раковая опухоль, и ты кричишь, и плачешь, и бьёшься в агонии, и во всём великом и могучем не хватает слов. Weltschmerz, ощетинился своими жесткими согласными и сидит, смотрит. Слово - надгробие, слово - приговор. Любовь камнем лежит на сердце, на живую нитку привязанная, и тоже не тонет, хоть и такая невыносимо-тяжёлая, а так хотелось бы утонуть, но любовь не тонет и вместе с ней сердце. И где-то поблизости так и маячит окно и в нём бессердечные тела Габсбургов, и так не хочется к ним лежать под weltschmerz и слушать безумные оперы Доницетти. И ты уже не понимашь, где кончается любовь, а где начинается Грустец. Если религия - просто очередная разновидность таксидермии, то любовь определённо подвид Грустеца, особенно пакостный и непотопляемый. И остаётся только учиться говорить самому и плавать, тоже самому, раз уж такая штука. И хорошо бы украсить отель к Рождеству, раз уж всё же. И непременно жить дальше и верить, и не сдаваться. И найти свою любовь, и потом уже не отпускать, хоть это и так трудно, что совершенно точно понадобится медведь, здоровенный, как эйфелева башня, и умный как четыреста шестьдесят четыре Эйнштейна. И верьте Фрейдам, обоим, и не расставайтесь с бейсбольной битой, потому что мало ли, и обязательно запоминайте сны, а лучше записывайте в тетрадочку. И самое-самое главное, умоляю вас...

...проходите мимо открытых окон.

Я кажется нашла свою книгу Джона Ирвинга. Семейная сага «Отель Нью-Гэмпшир» покорил мое читательское сердце.

У меня семейные саги ассоциируются со сложными романами, с глубокой драмой, но в этом романе герои всегда какие-то веселые, еще и непредсказуемы в своих реакциях и поступках. Могут купить старого медведя на мотоцикле, например, чтобы ездить с ним по стране. Да они проходят сложный путь, но это настоящая семья мечтателей, у которых есть старый отель, старый пес по имени Грустец и много любви.

Роман «Отель Нью-Гэмпшир» еще более феерический в плане поворотов сюжета и яркости героев, чем то, что я читала до этого у автора. Но в этом внезапно для меня стало проглядывать некое очарование. Тем не менее чтение оказалось столь же грустным, сколь и веселым. Да, в книге есть самый настоящий грустец, много грустеца. Но трагическое у Ирвинга соседствует с комедией настолько, что переход от слез к смеху может произойти уже на следующей строчке текста. И в этом есть что-то такое подлинное, что несмотря на необычность истории, находишь в этом много близких и понятных тем.

Книга стала по-настоящему важной для меня, и кажется я еще долго буду ее обдумывать и вспоминать. Как бы странно это не звучало, мне нравится, как естественно в романе смерть соседствует с жизнью, являясь ее частью. Наверное, книга оказала на меня столь сильное впечатление во многим как раз из-за этого.

В моем восприятии смерть разрывает полотно жизни, я испытываю растерянность и боль. Ирвинг словно говорит, что утрата - это естественно, и можно не только продолжать жить, но даже смеяться. Возможно это очень простая мысль, но для меня почти революционная.

Трагикомедия и абсурд, празднично завёрнутые в полотно реальных жизней, – сатирическое комбо, однозначно увлекающее читателя в мир необузданных фантазий и дерзких желаний за гранью добра и зла. Повествование местами настолько сюрреалистично, что не понимаешь, как же так получилось у Ирвинга настолько органично вписать его в сюжетную канву, не превращая её в некое подобие вычурного гротеска.

Чем дальше углубляешься в сюжет, тем ближе тебе становятся жизненные перепитии семьи Берри. Сначала мы знакомимся с Мэри и Винслоу, когда они только полюбили друг друга один раз и навсегда в отеле «Арбутнот-что-на-море» в штате Мэн, куда приехали девятнадцатилетними на летнюю подработку. Там же мы узнаём и эксцентричного Фрейда (и это совсем не тот Фрейд, о котором вы могли подумать). Решив в одночасье покончить с артистической карьерой в Америке, он благословил своих юных друзей на брак, оставил им в наследство мотоцикл "Индиан" 1937-го года выпуска, за двести долларов продал своего ручного медведя по кличке Штат Мэн и укатил в Европу. Не менее уникальный персонаж – Роберт Берри, отец Винслоу, по кличке Айова Боб. Убеждённый сторонник физической активности, футбольный тренер и вечный оптимист, он является как бы стержнем семейства, являя собой кладезь простой житейской мудрости и не всегда соответствующих его возрасту идей.

Много событий произойдёт с семьёй Берри на страницах этого романа. Появятся пятеро детей, каждый из которых – уникальный мир, гармонично переданный искусным пером Ирвинга; медведь поменяет кличку; задорный лабрадор, жертва семейной любви и усилий юного таксидермиста, навеки превратится в пророческого Грустеца; авиакатастрофа окажется неизбежной; брат полюбит сестру; а разрушенная войной Вена окажется унылым пристанищем на семь лет. И только незыблемый фон отеля "Нью-Гэмпшир" в любой его ипостаси будет сопровождать наших героев на протяжении их жизней.

Это было смешно. Это было грустно. Это было трогательно, и в то же время местами сомнительно в плане общепринятой морали. Но роман действительно мощный и если вас не отталкивают медведи на мотоциклах, карлики, инцесты, аборты, проститутки и террористы, то вам сюда.

Ненадолго я рассталась с Джоном Ирвингом. Раз уж я вернула доверие к автору - дай, думаю...
Хотя эта книга внушала некоторые опасения. То ли обычный американский роман о (не очень обычной) семье, то ли... полная вакханалия и бурлеск, вышедший из берегов. Когда читаешь аннотацию и отзывы, закрадывается такое ощущение - цирка уродов: карлики, дрессированные медведи, инцест и прочие человеческие забавы. Но для Ирвинга это вполне привычно, я так даже называла отзыв на свою первую у него книгу. Но то, как он это подаёт...
Итак, на курорте в штате Мэн встретились парень и девушка. Ее я и не запомнила, как зовут, потому что историю рассказывает нам средний сын, и для него она мама, и для нас станет тоже. А вот парня зовут Вин Берри, и он мне напомнил тех типичных американцев, ребят-авантюристов времён первых поселенцев, которые своими порой бесшабашными идеями и сдвигали потихоньку границы страны. Купить медведя? Купить отель? Нарожать пятерых детей? Погнали - пакетик приготовьте, в этом головокружительном путешествии может и укачать.
Если и подозревать в книге семейную сагу, то такую, сильно съехавшую с оси. Три поколения в ней, конечно, есть в виде деда, футбольного тренера Айовы Боба, родителей и пятерых детишек. Но то, что с ними происходит... Я бы сказала, что автор - не боится и не стесняется поднимать темы довольно табуированные. Взросление вообще дело не милое и пушистое, а если ещё оно происходит в штате Мэн в немного безумном отеле, или в частной школе, полной отбитых на голову футболистов. Но... Историю рассказывает нам средний сын Джон, и после вступления встречает нас сцена, показывающая, что они с сестрой Фрэнни... Очень близки. А потом происходит

И это - только начало.
И для меня книга стала манифестом - Жизни. Такой, как она есть, где из всех законов более-менее работают только физические, да и то... Вроде у них такая открытая, любящая семья. Но... Вот какие у меня закрались мысли. Книга описывает примерно 50е-60е годы, и это в Америке было время "идеальных домохозяек". Образцовые открыточные семьи, чистенькие домики, кружевные занавесочки. И - отель "Нью-Гемпшир" и семейство Берри. И я подумала, что эта книга - большой и громкий протест против этого. Вы можете говорить на любые темы, быть собой, выбирать свой путь. Даже история Лилли это подтверждает. А манифестом считаю фразу, брошенную в конце

Теперь мы можем жить своей жизнью

Очень яркие характеры - и каждый самобытный. "Мышиный король" Фрэнк, боевая Фрэнни... Ее ветка, конечно, характер и история... Я даже удивилась, что в экранизации ее играет Джоди Фостер - она кажется такой девочкой-девочкой, отличницей, а Фрэнни... Но очень показательной стала центральная часть, которая претворилась в настоящее чистилище. Мы никогда не знаем, что пойдет нам на пользу. Джон, рассказчик - средний сын, эдакий буфер, вечная нянька. Но мне понравился прием автора, что рассказчик вспоминает прошедшие события, уже будучи сорокалетним. Это придает даже самым острым и неоднозначным моментам такой оттенок ностальгии, очень сглаживает. Вот истории Лилли мне не хватило. Словно автор сосредоточился на форме и мало изобразил, что у нее внутри.
Поначалу мучительно мне напоминало Джон Ирвинг - Мир глазами Гарпа . Словно одни и те же тропы: футбол и тренер, писатель, не совсем обычная семья... Но самая четкая ассоциация случилась с Питер Хёг - Дети смотрителей слонов . Очень схожие у них посылы: у каждого человека свои "слоны", и если вы хотите жить с ними, нужно научиться хотя бы их принимать. Скажу, что не понравилось. Все равно грязновато для меня было. И хотя понимаешь, кто тебе рассказывает эту историю, но иногда в эту грязь просто макают. И слишком была сцена мести. Просто - слишком.
Но понравилась мне - ода Жизни. Такой, которую ты хочешь и можешь прожить, не оглядываясь на чужое мнение и рамки. Посоветую - тем, кто знаком с творчеством автора, и понимает, что легко, воздушно и сладенько не будет. Но... что-то в этом есть. И посоветую сначала читать "Отель", а потом "Гарпа". Тогда получается очень плавный переход во времени от 50х к 70м и буквально скальпельный срез американских нравов.
Жизнь - баланс радостей и гадостей, и даже не скажешь, что строгий. Этого уже не изменить - но можно изменить свое отношение.