Глава 1
Оружие и история

«Война в своем буквальном значении, – писал Клаузевиц (1780–1831, немецкий военный теоретик и историк, генерал-майор прусской армии. Участвовал в войнах с Францией в 1806–1807, 1812–1815 гг. (в 1812–1814 гг. на русской службе). – Ред.) в труде „О войне“, – это бой… Необходимость воевать очень скоро привела людей к специальным изобретениям, чтобы обратить заложенные в них преимущества в свою пользу: в результате способ ведения войны претерпел огромные изменения; но как бы она ни велась, ее концепция остается неизменной, а сражение – это то, что составляет войну… Сражение определяло все, что относится к оружию и снаряжению, а они, в свою очередь, изменяли способ ведения военных действий; поэтому между этими двумя элементами существует взаимосвязь».

Здесь включена вся технология войны: с одной стороны, инструменты, а с другой – их использование. Первое охватывает вооружения и их организацию, второе – операции и политику. Куинси Райт (1890–1970, американский политолог, исследователь войн. – Ред.) описывает технологию войны как «искусство подготовки военных инструментов для того, чтобы справиться, причем наименьшей ценой, со всеми возможными врагами и использовать имеющиеся военные инструменты в самых эффективных сочетаниях против фактического врага». И к этому он добавляет: «С точки зрения подготовки технология – это проблема типа оружия, материала и организации. С точки зрения использования – это проблема мобилизации, стратегии и тактики».

Хотя в самом обширном смысле слово «оружие» включает в себя все принадлежности войны – морские, сухопутные и воздушные вооруженные силы нации, – в этой работе я собираюсь придерживаться его более ограниченного значения – а именно вооружений и вспомогательных средств, с помощью которых ведутся сражения и войны. «Военный инструмент, – дает определение Куинси Райт, – это материал или социальная общность, используемые государством для уничтожения или контроля путем угрозы или насилия над другим государством или для того, чтобы отразить подобное разрушение или контроль». А контр-адмирал Брэдли А. Фиске (1854–1942, видный теоретик развития ВМС США. – Ред.) пишет так: «При использовании для защиты или нападения любое средство становится оружием – оружие есть просто инструмент для военной цели». Лично я предпочитаю даже более ограниченное определение – а именно инструмент с ударной мощью. Так что щит или шлем – не оружие, несмотря на то что являются средствами защиты; точно так же корабль, танк или самолет сами по себе – не оружие, потому что они – не более чем суда или движущие средства для перемещения оружия. Тем не менее разграничительные линии между ударом, защитой и перемещением очень расплывчатые, и поскольку механизация ударной мощи оружия продолжается, то и эти границы становятся все более слабыми.

Для того чтобы проследить развитие вооружений, проще всего будет начать с начала, с боя между двоими невооруженными людьми – то есть между бойцами, чье единственное оружие – их руки, ноги и зубы. Сразу же станет видно, что защита, удар, удержание и передвижение – это тактические элементы боя. К ним можно добавить моральные элементы (волю, стойкость и способность запугать), а позднее, когда бойцы примутся бросать камни, – экономический элемент снабжения: вначале снабжение метательными средствами (боеприпасы), потом людьми и, наконец, продовольствием.

В свою очередь, эти элементы можно наделить «ударной мощью»; потому что дух врага можно подорвать криками, вызовом и актами рассчитанной жестокости, а его желудок – разрушениями, опустошением и блокадой.

Имея это в виду, интересно отметить, что, например, в XI в. анафема, отлучение от церкви и запрет на причащение – все это виды морального оружия – были по своей «ударной мощи» куда более страшными, чем оружие общепринятого типа, и что в войне 1914–1918 гг. организованная Антантой блокада была самым мощным из всех использовавшихся «вооружений», приведших к коллапсу Германию и ее союзников.

Безоружный человек тактически куда хуже оснащен, чем многие из животных, будь то травоядные или плотоядные. У него нет ни силы быка, ни шкуры носорога, ни зубов и челюстей тигра. И все-таки он победил их, потому что более разумен. Как показала борьба с животным миром, как только человек принялся делать оружие, он своей ловкостью и умением превзошел даже самых свирепых из диких животных; на конец оставим плодовитых – кролика, крысу, кровососущих и бактерий, – а не могучих, как его самые страшные враги. Даже сегодня наука, созданная человеком, все еще не может справиться с ними. Так что по-своему воспроизводство (плодовитость) – это тоже оружие, и притом такое, которое обладает самой высокой способностью к выживанию.

Принимать ли библейскую историю или теорию Дарвина о происхождении человека – большой разницы нет, ибо, Адам ли проживал в Эдеме или человекообразная обезьяна в джунглях – в любом случае они были невооруженными, – без своего превосходящего разума – его высшего оружия – человек мог не выжить. В свою очередь, его тактическая слабость должна была стимулировать его хитрость, заставляя развиваться, пока из оборонительного существования жертвы человек не смог перейти к наступательной жизни охотника. Как заметил Томас Карлейль (1795–1881, британский публицист, историк и философ, выдвинул концепцию «культа героев» – единственных творцов истории. – Ред.): «Дикий анимализм – ничто, изобретательный спиритуализм – все». Поэтому я считаю, что Анри Бергсон (1859–1941, французский философ, представитель «интуитивизма и философии жизни». – Ред.) был прав, приписывая появление человека – человеческого существа – «к периоду, когда было изготовлено первое оружие, первые инструменты». И Карлейль придерживается того же мнения, когда в Sartor Resartus вкладывает в уста воображаемого профессора такие слова: «Человек – это животное, пользующееся инструментами… самое слабое из двуногих! Для него сокрушителен вес в три квинтала (мера веса, метрический квинтал равен 100 кг, неметрический британский квинтал равен 45,36 кг (100 английских фунтов) и др. – Ред.); молодой бычок на лугу швырнет его в небо, как какую-нибудь тряпку. Тем не менее он может использовать инструменты, может изобретать инструменты: с их помощью гранитная скала превращается перед ним в легкую пыль; он придает форму расплавленному железу, как будто это какая-то мягкая паста; моря – это его гладкая скоростная дорога, ветер и огонь – его неутомимые боевые кони. Нигде не найдешь его без инструментов в руках; без инструментов он – ничто, с инструментами он – все».

Так что же тогда было его первым инструментом и оружием? – ибо вначале индустрия и война были одним целым, как и сегодня, когда снова склоняются к единству. Как Льюис Мамфорд (1895–1990, американский историк, социолог и философ техники. – Ред.) утверждает в своем труде «Техника и цивилизация», многие полагают, что «первым эффективным инструментом… должен быть камень в человеческой руке, выполняющий функцию молотка». Однако есть и возможная альтернатива. Предшествовало ли появление огня ручному каменному молотку? И еще, не спускались ли Тор и Прометей с небес рука об руку? – потому что соударение нескольких камней друг о друга – это самый простой способ извлечения искры. Как пишет доктор Николаи: «Не домашние животные, а огонь – вот что делает человека властелином мира. Когда человек впервые заставил солнечную энергию, хранящуюся в растениях, взорваться и зажечь огонь, он открыл для себя новый источник мощи, и это придало ему такой головокружительный толчок к превращению энергии, что мы вполне имеем право говорить о том, что дела приняли новый оборот, и датировать обретение власти над природой моментом овладения первым огнем». Мамфорд пишет во многом то же самое: «Прометей – тот, кто принес огонь, – стоит у начала человеческих завоеваний: ибо огонь не облегчил переваривание пищи, но его пламя отгоняло хищных животных, а в тепле, окружавшем огонь в холодные времена года, стала возможной активная социальная жизнь вместо скучивания в стадо и безделья в зимнюю спячку».

Есть и альтернатива. В течение десятков тысяч лет первобытный человек наверняка наблюдал таких землеройных животных, как зайцы, выскакивающих и прячущихся в свои норы. Это могло привести к выкапыванию нор своими руками или с помощью морских раковин, камней и кусков костей либо обломков дерева для того, чтобы поймать в ловушку дичь.

Таким образом, имеем три возможных источника происхождения инструмента или оружия – молоток, огонь и лопата. Нельзя сказать, что именно из них может претендовать на приоритет, и все же все три их функции – ударять, жечь и устраивать ловушки – со времени своего появления неуклонно и ускоренно развивались в войне.

Как только появились инструменты и оружие, невозможно представить себе, чтобы какое-либо племя или народ долгое время оставались невооруженными, ибо без оружия члены этих сообществ были бы очень скоро истреблены. Это означает, что быть вооруженным значило быть наделенным способностью к выживанию – условие, которое до сих пор остается в силе и которое, как мы увидим, глубоко повлияло на историю.

Далее, как только племена вооружились – то есть завладели инструментами, – уже можно было поддерживать внутри их закон и порядок. Как писал Макиавелли (1469–1527, итальянский мыслитель, историк и писатель. Наиболее известный труд – «Государь», его основная идея – сильная власть в государстве, для упрочения которой допустимы любые необходимые меры, в частности: «Если элита враждебна народу, надо заменить ее элитой, преданной своему народу, ибо элиту заменить можно, а народ заменить нельзя». – Ред.): «Не может быть хороших законов, если нет хорошего оружия, и там, где есть хорошее оружие, там должны быть хорошие законы». Иными словами, оружие стало прародителем полицейской силы, и, чтобы не дать полицейскому повода восстать против порядка, который он защищал, законы, на которых базировался этот порядок, должны быть приемлемы для этого полицейского. Таким образом, скорее с помощью вооруженной силы, чем благодаря сельскому хозяйству, мы уже видим, как человек ступил на путь цивилизации – в направлении установления общества законопослушного, а не только производящего продовольствие.

Веками сельскохозяйственные орудия и военное оружие должны были оставаться идентичными. Эта идентичность не ограничивалась самыми примитивными условиями культуры, ибо в Первой книге Царств (13: 19–21) мы читаем: «Кузнецов не было во всей земле Израильской, ибо Филистимляне опасались, чтобы евреи не сделали меча или копья. И должны были ходить все Израильтяне к Филистимлянам оттачивать свои сошники, и свои заступы, и свои топоры, и свои кирки, когда сделается щербина на острие у сошников, и у заступов, и у вил, и у топоров, или нужно рожон поправить». Так что израильская армия Саула и Ионафана была вооружена плохо: «Поэтому во время войны не было ни меча, ни копья у всего народа, бывшего с Саулом и Ионафаном, а только нашлись они у Саула и Ионафана, сына его» (Там же, 13: 22).

И позже можно найти много параллелей этому событию, потому что в 1940 г., когда великий страх перед вторжением охватил Англию, на его ранней стадии фермерские работники и прочие вооружились вилами, топорами и гаками для обламывания ветвей, чтобы сразиться с германскими парашютистами, коли те спустятся с небес.

Типичный пример вооружения народа в ходе восстания – кратковременное, но весьма драматичное восстание Мазаньелло против испанских властей Неаполя в 1647 г. О нем мы читаем следующее: «Солдаты шли со своими вынутыми из ножен мечами, мушкеты и аркебузы их были взведены, и шли те, кто были вооружен подобным образом пиками и флажками… деревенский народ стремился в город в огромных количествах… вооруженный сошниками, вилами, лопатами, пиками и другими инструментами… Не было там женщин… отставших в своем рвении и пыле: они собрались в огромных количествах, вооружившись кочегарными лопатами, железными клещами, вертелами и другим семейным инвентарем… Можно было увидеть даже самых малых детей с палками и дубинками в руках, угрожающих благородным людям и призывающих своих отцов к битве». (Мазаньелло был убит наемными убийцами, подосланными испанским вице-королем Аркосом, и позже (1648) испанцы подавили восстание. – Ред.)

Из этого можно разглядеть, что многообразие видов потенциального оружия было неисчислимо, потому что в бою можно было использовать все, чем можно было бить, и все, что можно было метать и бросать во врага. Невзирая на это, в практических целях массу всего оружия можно сгруппировать в два главных класса – а именно ударное и метательное (включая метательные устройства), причем первое использовалось для ближнего боя, а позднее и для боев на дальних подступах. Из первого класса наиболее распространенными были дубина (палица), булава, копье, меч, топор, пика и штык, а из второго – праща, метательное копье (дротик и др.), стрела, стрела арбалета, ядро, пуля, бомба и артиллерийский снаряд. Одно можно называть индивидуальным или одиночным оружием, оружием, чья ударная сила происходит от человеческих мускулов; другое есть дуалистическое оружие, которое приводится в движение механической или химической энергией – натяжением, скручиванием и взрывом. Хотя есть некоторые виды оружия, которые не попадают ни в один из этих классов, например лассо, болас (приспособление для ловли скота) и трубка для запуска отравленных стрел, две главные вторичные группы таковы: 1) огонь, удушающие вещества и яды; 2) капканы, западни, силки, сети и подкопы. Грубо говоря, одни можно называть «химическим оружием», а другие – «оружием военной хитрости».

Мощь и ограничения, присущие большинству из этих инструментов войны и, более конкретно, одиночному и дуалистическому оружию, можно классифицировать под следующими заголовками: 1) радиус действия; 2) ударная мощь; 3) точность прицеливания; 4) плотность огня; 5) портативность^[1]. Эти термины можно охарактеризовать следующим образом:

1. Радиус действия. Чем больше досягаемость или диапазон воздействия оружия, тем быстрее можно ввести в дело его ударную мощь.

2. Ударная мощь. Чем больше ударная мощь оружия, тем более эффективным будет наносимый удар.

3. Точность прицеливания. Чем точнее можно нацелить оружие – то есть бросить или запустить, – тем вероятнее будет поражение цели.

4. Плотность огня. Чем больше число наносимых ударов, запущенных снарядов или ракет в данный отрезок времени, тем большим должен быть эффект.

5. Портативность. Чем легче переносить, буксировать или перемещать оружие или орудовать им, тем быстрее оно будет приведено в действие^[2].

Из них первую можно назвать доминантной характеристикой – то есть характеристикой, которая доминирует в бою. Поэтому роли, которые играют все другие виды оружия, следует привязывать к доминирующему виду. Иными словами, оружие с наивысшим радиусом действия должно рассматриваться как центральный фактор в комбинированной тактике. Таким образом, если группа воинов вооружена луками, копьями и мечами, то ее тактика должна формироваться вокруг стрелы; если пушкой, мушкетами и пиками, тогда вокруг пушки; а если самолетами, артиллерией и винтовками, то вокруг самолета.

Доминирующее оружие не обязательно должно быть более мощным, более точным, более смертоносным или более портативным. Это оружие, которое за счет его превосходящего радиуса действия может быть приведено в действие первым и под защитным прикрытием которого все другие виды оружия в согласии с их, соответственно, мощью и ограничениями могу быть введены в бой. Далее, чем выше ударная мощь, точность наведения, плотность огня и портативность, тем более доминирующим становится это оружие. Так, поскольку сегодня из всех видов оружия бомбардировщик обладает наибольшим радиусом действия и потому, что его ударная мощь огромна, а портативность велика, он является доминирующим оружием. Обозначим против этих достоинств следующие ограничения: низкая точность прицеливания и низкая плотность огня самолета как защитника этого оружия. Второй фактор возникает из-за предела бомбовой нагрузки, потому что самолет, как только его бомбы сброшены, должен возвращаться на свою базу для перезагрузки. Если преодолеть эти недостатки, тогда самолет стал бы тем, что мы именуем «главным оружием» – то есть оружием, обладающим монополией на боевую мощь. Время от времени такое оружие появлялось, но его эффективное царствование обычно было коротким. Так, мы увидим, что «греческий огонь», пушка, броненосец и винтовка в некоторых обстоятельствах либо достигли, либо почти подошли к своему идеалу.

Эти характеристики мощи оружия необходимо держать в уме, когда дело касается тактики – то есть комбинированного применения оружия. Это использование привносит проблему защиты, удержания – способности стоять твердо или остановить врага, а также проблему передвижения.