Мои родители, израсходовав большую сумму денег на мое образование, надеялись, что я изберу одну из серьезных профессий. Пойду по стопам отца, викария англиканской церкви, или, возможно, остановлюсь на медицине. Но ни один из этих предметов не интересовал меня, и вскоре после получения школьного сертификата в Тонтоне, в конце 1936 г. я оставил школу и поступил на работу помощником клерка в полицейское управление графства Ланкашир в Уигане.[11]
Моя цель на этом этапе состояла в том, чтобы изучить основы полицейской работы и позднее обратиться с просьбой о приеме на службу в колониальные полицейские силы.
Спустя год или около того работа полицейским клерком мне надоела, и друзья убедили меня поступить в торговый флот. Мой отец был настроен категорически против этого, и я полагаю, что результатом этого конфликта стало то, что в декабре 1937 г., решив «послать все к чертям», я обратился в Королевские ВВС с просьбой о приеме на краткосрочную службу[12] в качестве офицера.
Записавшись вместе с большим числом страстно желавших поступления и более подходящих претендентов, я, к своему изумлению, узнал, что оказался среди относительно немногих принятых. Несколькими неделями позже я отправился в школу первоначальной летной подготовки в Десфорде, около Лестера.[13] Это была одна из нескольких таких школ, укомплектованных гражданскими инструкторами, но финансируемых министерством авиации.[14]
Это был типичный для большинства авиаклубов, возникавших в то время, маленький аэродром с травяным покрытием с двумя или тремя ангарами, несколькими административно-служебными постройками, клубом, служившим в качестве столовой для курсантов и штаба, и рядом зданий с холостяцкими квартирами для нас, курсантов.
Мои товарищи на этом курсе начальной летной подготовки происходили изо всех частей Содружества наций[15], мы были счастливой и беззаботной группой. Я подружился с парнем по имени Дэвид Бломли, с которым меня поместили в одной комнате. 9 марта нас привели на стоянку и познакомили с нашими самолетами, восхитительными небольшими «тайгер мотами».[16] Они были выстроены рядами, готовые подняться в воздух с инструкторами и курсантами. В этот момент я был возбужден и с нетерпением ждал полета. Тридцать минут спустя, когда мы приземлились, была совсем другая история. Будучи подвергнутым всем видам воздушных акробатических маневров из учебника, очень зеленый Брехэм, шатаясь, едва выбрался из «тайгер мота» с бортовым обозначением «G-ADPH». Но восстановление прошло быстро, и в пределах нескольких часов мы снова были в синеве неба. На сей раз все прошло гораздо спокойнее и мягче. Брехэм познавал азы полета.
Когда я думал, что готов к самостоятельному полету, моего инструктора заменили, вероятно, из-за моего довольно медленного прогресса, который, должен признать, начинал волновать и меня. Большинство курсантов самостоятельно поднимались в воздух после приблизительно восьми часов полетов с инструктором. Мы знали, что если не выполним самостоятельный полет в пределах 15 часов, то наше обучение на этом закончится. Меня утешал лишь тот факт, что Бломли имел те же самые проблемы. Он налетал с инструктором 15 часов прежде, чем был признан готовым к самостоятельному вылету, и успешно его выполнил.
Наконец, после получасового полета мой инструктор покинул свое место позади и сказал:
– Вы готовы. Я хочу, чтобы вы взлетели, сделали круг и сели, – вопросы есть?
– Нет, сэр.
Наконец после 14 часов с инструктором я выполнял самостоятельный полет. Это был прекрасный день, и мне хотелось летать по кругу как можно дольше, но на этом этапе я не должен был запятнать свою репутацию, так что, закончив круг, я начал плавный планирующий разворот для своей первой посадки. Это было сложным испытанием. Земля быстро приближалась. Моя скорость и мой хвост были немного выше, чем нужно, и, коснувшись земли, мой самолет подпрыгнул пугающим образом. Вспомнив о том, что говорили мои инструкторы, я дал полный газ и ушел с набором высоты для повторной посадки. Я снова сделал круг, повторяя сам себе вслух вещи, которые не должен был забыть сделать. Таким образом я приобрел уверенность и со второй попытки выполнил безупречную посадку. Я медленно рулил к тому месту, где стоял мой инструктор, ожидая взрыва ругательств в свой адрес. Вместо этого он поздравил меня и вообще был очень мил.
Теперь время в Десфорде пошло очень быстро. Вечерами наша молодая кровь несла погибель пабам в Десфорде с нашими непристойными песнями и дикими забавами. Мы еще не были служащими Королевских ВВС. Мы не носили никакой формы и не имели никаких званий. Однако наше денежное содержание было наравне с содержанием пайлэт-офицера[17] Королевских ВВС, – 11 шиллингов 10 пенсов в день. Мы умели избавляться от него за пугающе короткое время.
На этой стадии Гитлер уже начинал оказывать давление, и все мы чувствовали, что если нам не повезет, то война начнется до того, как мы будем готовы присоединиться к эскадрильям, поскольку пройдет много месяцев прежде, чем мы сможем закончить наше обучение.
Наконец, в Десфорде наступил день заключительной проверки в воздухе. Для этого тяжелого испытания я был представлен инструктору, флайт-лейтенанту Уитли. Он объяснил, что я должен выполнить, и мы вместе взлетели. Я был достаточно уверен во всем, кроме полета по приборам, так что, когда он велел мне поднять над кабиной колпак,[18] я не был счастлив. Я сообразил, что дела идут не слишком хорошо. Затем, занервничав, стал допускать серьезные ошибки. Наконец Уитли сказал:
– Хорошо, Брехэм, можете убрать колпак.
Я был уверен в том, что потерпел неудачу, так как он больше ничего не произнес, пока мы не приземлились. Потом он отвел меня в сторону и перечислил ошибки, которые я совершил. Наконец, он сказал:
– Хорошо, это все, но обратите внимание на ваш полет по приборам. Удачи.
Так я преодолел первую ступеньку. Затем, после короткого отпуска, мы должны были явиться в центр Королевских ВВС в Аксбридж,[19] для прохождения двухнедельной «муштры». В Аксбридже Бломли и меня снова определили на квартиру вместе. Интересно, почему летчикам было необходимо беспокоиться о таких вещах, как строевая подготовка. Однако теперь мы служили в Королевских ВВС, и это было нашей обязанностью в течение двух недель, необходимых для того, чтобы снабдить нас формой. Строевые упражнения и штудирование уставов подтянули нас, и в конце концов мы получили форму и выстроились для заключительного смотра. Мы ощущали гордость за принадлежность к Королевским ВВС, но ни один из нас все еще не имел желанных «крыльев».[20] К концу мая 1938 г. нам сообщили, что мы направляемся в авиашколы Королевских ВВС. Дэйв Бломли и я должны были прибыть в 11-ю авиашколу Королевских ВВС, которая только что открылась в Шоубери,[21] около Шрусбери.
Во время короткого отпуска я отправился домой и взял с собой Дэйва. Мои родители, казалось, привыкли к мысли о том, что свою карьеру я буду делать в авиации, так что отпуск прошел приятно. Дэйв проявлял большой интерес к моей сестре, предоставляя мне свободно заниматься собственными делами.
В течение трех следующих месяцев мы летали на двухместных, одномоторных бипланах «хаукер харт» и «одэкс».[22] Инструкторы должны были оценить нашу пригодность для полетов на истребителях, бомбардировщиках, а также для других типов воздушных операций. Пройдя этот курс, мы могли получить наши «крылья». Нам всем было очевидно, что впереди у нас военная карьера, что придется приложить много усилий в воздухе и на земле, если мы хотим преуспеть.
За исключением командиров звеньев, большинство наших инструкторов были сержантами. Прекрасные парни, большинство из них служили много лет, начав в качестве техников и позднее переквалифицировавшись в пилоты. Мне многое пришлось осваивать заново. После «тайгер мота» эти самолеты казались более трудными в управлении. У Дэйва возникли те же проблемы, но мы быстро прогрессировали. Одно из эффективных наказаний за плохой вылет состояло в том, чтобы вымыть с мылом и водой один из самолетов – занятие долгое и утомительное. Я выполнил немало такой работы.
Однажды командир звена флайт-лейтенант Бакс вызвал всех нас и сказал, что мы можем выбрать, в каком виде авиации предпочтем служить. Он заметил, что гарантировать не может, но наш выбор по возможности учтут. Большинство курсантов, включая Дэвида, выбрали тяжелые самолеты – бомбардировочную или береговую авиацию. Ими двигало желание получить в течение короткого срока службы в Королевских ВВС возможно больше опыта полетов на многомоторных самолетах. Такой опыт пригодился бы им, если после окончания службы они захотели бы поступить на работу в одну из пассажирских или чартерных авиакомпаний. Истребители же казались парням слишком «мелкими» для гражданской пассажирской авиации. Я же не имел ни малейшего желания становиться гражданским пилотом и все еще вынашивал мечты относительно поступления в колониальную полицию после окончания службы в Королевских ВВС. Кроме того, я любил высший пилотаж, и элегантные одноместные истребители привлекали меня, так что я выбрал истребители.
К концу срока обучения на младшем курсе[23] курсанты должны были отработать ночные полеты. Все мы думали, что это довольно опасное и не слишком нужное дело из-за весьма ограниченных средств навигации, которые в те дни имелись для полетов ночью. Перед ночными вылетами в точку взлета вместе с «огнем удачи» (маломощным прожектором для освещения района посадки) буксировался фургон, в котором всю ночь располагался дежурный инструктор. Кроме того, чтобы указать пилоту направление взлета и посадки, вдоль траектории были размещены осветительные ракеты. Вскоре я обнаружил, что могу в полной мере наслаждаться ночными полетами.
Поскольку первоначальная подготовка приближалась к концу, темп занятий нарастал. Подготовка к предстоящим экзаменам на «крылья» ограничила наши посещения Шрусбери. Я рассчитывал удовлетворительно справиться с большинством дисциплин, но не смел надеяться, что и с оставшимися все пройдет гладко. Зачетное испытание по строевой подготовке врезалось мне в память. Я получил под команду отделение курсантов и должен был руководить им во время упражнений с оружием и прохождения перед главным инструктором по строевой подготовке. К сожалению, из-за сырой погоды на улице испытания перенесли в один из больших ангаров. Когда мое отделение маршировало на позицию, я от волнения будто утратил дар речи и не дал вовремя команду на остановку. Мои товарищи спокойно промаршировали прямо в стену ангара. Преданные до смерти! Сомневаюсь, что инструктор по строевой подготовке был впечатлен представлением Брехэма.
Летный тест я выполнил удовлетворительно и на сей раз летал по приборам лучше. Тест был коротким, и офицер, принимавший его, не сделал никаких особых замечаний. Большинство из нас успешно сдали все экзамены, и 20 августа 1938 г., четыре месяца спустя после моего восемнадцатого дня рождения, я получил «крылья» Королевских ВВС. Несколькими днями позже мы были выстроены в полной парадной форме, и командир авиастанции[24] груп-каптэн[25] Лал официально вручил нам наши «крылья». Для меня это был поворотный момент. Я почувствовал, что теперь я по-настоящему в Королевских ВВС, но вскоре обнаружил, что должен еще многому научиться.
В конце августа, после возвращения из отпуска, нас собрали и проинформировали относительно будущего. Хотя большинство из нас выбрали бомбардировщики или другие тяжелые самолеты и только четверо предпочли истребители, было решено, что наш курс должен выпустить пятнадцать летчиков-истребителей. Это было следствием растущей напряженности в Европе и приближавшегося мюнхенского кризиса. Командование Королевских ВВС хотело нарастить истребительную авиацию ПВО насколько возможно быстро, и я был доволен, что мой выбор станет реальностью. Некоторые же другие, кто хотел пройти обучение на тяжелых самолетах, испытали разочарование. Каждому из нас предоставили возможность совершить повторный полет с инструктором на «хаукер харте», а затем, после устного инструктажа о топливной системе и общих характеристиках одноместного истребителя-биплана «хаукер фьюри», посадили в кабину этого восхитительного небольшого самолета и, прежде чем мы пришли в себя, предложили проверить его в небе. К этому времени «фьюри» уже почти прекратили использовать в истребительных эскадрильях в Великобритании, к большому разочарованию тех пилотов, которые летали на нем и полюбили его. «Фьюри» с почетом передали в эскадрильи углубленной подготовки авиашкол, а их место в эскадрильях первой линии Истребительного командования[26] заняли «гладиаторы», новые «харрикейны» и первые «спитфайры». После «харта» и «одэкса» я обнаружил, что летать на «фьюри» просто, его горизонтальная скорость по прямой от 290 до 320 км/ч действительно кое-что значила после лишь 145 км/ч у «тайгер мота» или 225 км/ч у «харта» и «одэкса». По мне, это уже был настоящий полет.
Мой энтузиазм и недостаток опыта стали причиной неприятностей. Я любил высший пилотаж, и, услышав о быстрых бочках,[27] решил поэкспериментировать в ходе следующего вылета на «фьюри». К сожалению, никто не рассказал мне о том, как исполнить этот маневр. Быстрые бочки не поощрялись, потому что, выполняя их на слишком большой скорости, можно было превысить допустимые перегрузки для самолета. Взлетев в тот раз, я стал подниматься, чтобы набрать безопасную высоту приблизительно 2450 м. Я совершенно забыл о значительном уменьшении скорости до значения немного больше критической и на 260 км/ч резко потянул ручку управления к своему животу и одновременно резко ударил по правой педали руля. Результат был чрезвычайно эффектный. Как это получилось, не знаю, однако в конечном счете «фьюри» выровнялся сам собой и очень испуганный пилот попытался оценить ситуацию. Крылья и хвостовое оперение все еще были на месте, но боковые движения ручки управления не вызвали никакого крена. Решив, что угодил в ловушку, я принялся расстегивать привязные ремни, готовясь выпрыгнуть с парашютом, но после окончательной проверки управления обнаружил, что у меня достаточно возможностей, чтобы плавно маневрировать на «фьюри». Я снова пристегнулся и стал осторожно снижаться в направлении аэродрома. Наконец, аэродром появился в поле зрения, и я с очень плохими предчувствиями сделал широкий круг и приземлился без каких-либо дальнейших инцидентов. Что я должен был сказать командиру своего звена? Я решил, что лучше сказать правду. Наказанием стала основательная взбучка плюс самолет, который пришлось вымыть и вычистить с мылом.
О проекте
О подписке