Глава 6. Преследование

Когда прозвенел последний звонок и мы вышли из школы навстречу дню, сиявшему кобальтовой синевой, Хомяк сказал:

– Хочешь, пойдем ко мне?

– Давай, – ответил я, понимая: либо я пойду к нему, либо он пойдет ко мне. – Но, может, не стоит двигать обычной дорогой?

Хомяк посмотрел на меня. Глаза были идеально круглыми, как две монетки, воткнутые в тесто для печенья.

– Ты насчет Зверя? Думаешь, устроит нам засаду?

– Не знаю, он же ку-ку. Возьмет и подговорит своих одноклассников, для подкрепления.

Хомяк побелел.

– Теперь мы точно влипли, чувак. На Кроуэлл-роуд нам больше не показаться.

Мы отцепили велосипеды от забора, к которому они были пристегнуты, и поехали домой. Но вместо Кроуэлл-роуд свернули налево на Стоуни-Хилл-роуд, а потом направо на Белл-роуд. Когда выехали на Олд-Харбор-роуд, Хомяк притормозил на углу перед старым белым домом и сказал:

– Вроде все чисто.

Я ответил:

– Вряд ли он живет так далеко.

– Тебе откуда знать, чувак. Он может жить в этих краях где угодно. – Хомяк бросил на меня хитрый взгляд. – Может, нам вооружиться?

– Ага, обязательно.

– У твоего отца есть пистолет.

Это была правда. Мой отец хранил револьвер 38-го калибра в пластиковой коробке в котельной под домом. Я наткнулся на него, когда в прошлом году искал краску, освежить свой скейтборд. Вряд ли отец знал, что я нашел его тайник. Во всяком случае, я никогда ему об этом не говорил. А вот Хомяку однажды пистолет показал.

Я сказал:

– Отцовский пистолет в школу не понесу.

Хомяк воодушевился.

– Не надо ни в кого стрелять. Просто если Зверь его увидит, сразу обделается.

– Смотри, это Джастин?

В конце улицы парень завязывал шнурки.

Хомяк пожал плечами.

– Вроде он. И что?

– Может, нам на халяву обломится картошка фри?

Родители Джастина держали на Главной улице бургерную. В марте Джастин отмечал там свой день рождения, и нам разрешили съесть столько чизбургеров и хот-догов, сколько захотим. Я съел по три того и другого, потому что не мог остановиться, плюс большую тарелку картошки фри и порцию луковых колец. Никогда в жизни так не обжирался.

Глаза Хомяка от моего предложения загорелись. Таких любителей набить брюхо надо еще поискать.

– Джастин! – крикнул он, размахивая рукой над головой, и низ футболки пополз вверх по его рыбьему белому животу.

Джастин повернулся и без особого энтузиазма помахал в ответ.

– Подожди! – крикнул я, рупором приложив руки ко рту.

Когда мы его почти догнали, он, ничего не говоря, начал уходить. Он вообще застенчивый и всегда помалкивал, разве что отвечал на вопросы. Он был ниже ростом, чем Хомяк и я, но не такой худой, как я, и не такой толстый, как Хомяк. Черные волосы все время падали ему на глаза, и он то и дело мотал головой, чтобы не мешали видеть. На синей футболке красовался большой желтый компьютерный Пэкмен, а джинсовые шорты были аккуратно подшиты, а не просто обрезаны – настоящий ботаник. Поношенная бейсбольная перчатка, измятая не там, где положено, из-за чего он все время ронял теннисные мячи, болталась на лямке холщового рюкзака.

– Джастерино! – воскликнул я, спрыгнув с велосипеда и толкая его рядом с собой.

– Джастино! – крикнул Хомяк.

– Что вы здесь делаете? – спросил он нас.

– Догадаться не пробовал, Шерлок? – сказал Хомяк. – Едем домой.

– На Кроуэлле нас могут побить, – объяснил я. – Вот мы и поехали кружным путем.

– На всякий пожарный, – согласился Хомяк.

– А ты почему здесь идешь?

Джастин пожал плечами.

– Мне эта дорога больше нравится.

Хомяк наконец тоже спрыгнул с велосипеда и стал толкать перед собой. Тротуар для троих оказался узковат, и меня вытеснили на двухполосную проезжую часть. Но особого движения, как и на всех улицах Чатема в это время года, не было, так что бояться нечего.

– Спасибо, что разрешил списать твои ответы по математике, – сказал Хомяк Джастину.

– Я тебе не разрешал. Ты сам мою тетрадь стащил.

– Почему китайцы так рубят в математике?

– Я не китаец, – бросил Джастин. Наверное, он говорил это Хомяку уже раз сто.

Джастин был корейцем и единственным азиатом в нашей школе – раньше было двое, но его старшая сестра, Кейт, с сентября перешла в старшую школу. И китайцем его называл не только Хомяк. Охотников поиздеваться среди детей хватало. Когда мы еще учились в начальной школе, дети подходили к Джастину, поднимали руки, сводили их и говорили: «Открой холодильник». И когда Джастин отводил одну из их рук, они говорили: «Достань газировку и попей». И когда Джастин делал вид, что пьет, они начинали скандировать дразнилку: «Я китаец, я шучу, в колу я налил мочу!» Джастин, добрый малый, всегда над этим смеялся. Раньше я думал, что он слабак, раз не дает им отпор. Но, как говорится, с возрастом приходит мудрость, и сейчас я считаю, что он их просто перехитрил. Потому что знал: если покажет, что стишок его злит, тут ему совсем несдобровать. Так оно и работает. Но он давал понять, что ему эта дразнилка до лампочки, дразнить его быстро надоело, и от него отстали.

Хомяк, конечно, был полной противоположностью Джастина. В третьем классе – это самое раннее время, которое я еще более-менее помню, – я сидел с ним на школьном дворе, и несколько четвероклассников загнали его в угол и запели: «Рот открой, глаза закрой, и получишь пир горой!» Наверное, он решил, что его угостят батончиком или шоколадкой, потому что радостно закрыл глаза и открыл рот. В итоге он получил толстый кусок засохшего собачьего дерьма, который дети нашли в траве. Все в школе об этом узнали и стали дразнить Хомяка этим стишком до бесконечности. А почему? Потому что каждый раз, когда они пропевали: «Эй, Хомяк! Рот открой, глаза закрой, и получишь пир горой!», Хомяк совсем сатанел. Если дети были младше его, он яростно вопил и кидался за ними. А если крупнее или старше, то просто начинал рыдать.

Мораль? Ну, их было несколько, в зависимости от того, под каким углом посмотреть. Но суть в том, что особо острым умом Хомяк не отличался, иногда соображал туго.

Продолжая расовую тему, Хомяк спросил:

– Почему в Китае так много телефонных справочников?

Эту шутку от Хомяка я уже слышал. Джастин тоже, поэтому отвечать не стал.

Тогда Хомяк пропел:

«А в Китае, ты прикинь, каждый третий – мистер Дзинь!»

– Я не китаец, – повторил Джастин.

– Гы-ы, а я и не знал.

Ги – это фамилия Джастина.

– Завязывай, Хомяк, – сказал я ему.

– Знаю я, что Джастино не китаец, чучело. Пошутить нельзя.

– Если Джастин пройдется насчет твоего жира, тебе понравится?

– Я не жирный, – сказал Хомяк.

– Худым тебя тоже не назовешь.

– Пошел ты, дурила.

– После тебя.

Так мы препирались, пока минут через пять не добрались до Главной улицы. Мы остановились у Читального зала христианской литературы – обшарпанного домика, куда я когда-то ходил на уроки по Библии. Оно находилось прямо через дорогу от Сивью-стрит, которая вела к нашему с Хомяком дому.

Джастин сказал:

– Увидимся завтра в школе, ребята.

– Эй, не так быстро, – сказал Хомяк. – На пожар, что ли, спешишь, братан? Что собираешься делать? Может, зайдем к тебе?

Джастин удивился.

– Зачем ко мне заходить?

Хомяк пожал могучими плечами.

– Поиграем.

– Ты раньше таким желанием не горел.

– Ну, друг сердечный, как говорит мой папаня, все когда-то бывает в первый раз. – Он обхватил Джастина за плечи. – Что скажешь?

Джастин стряхнул руку Хомяка и сказал:

– Не знаю, можно ли мне приглашать двух друзей сразу.

– За спрос денег не берут, – нажал на него я.

– Ну… спрошу.

Мы пошли дальше по Главной. Деревья, затенявшие улицу в летнюю пору, уже покрылись оранжевой и красной листвой, напоминая о том, что через месяц – Хеллоуин. Вообще-то о Хеллоуине напоминало все. Тюки сена и стебли сушеной индийской кукурузы украшали крыльцо посудной лавки. В кресле-качалке перед сувенирным магазином сидело пугало. Витрину магазина одежды украшали тыковки с надписью «Осенняя распродажа!».

Мы проходили мимо магазина игрушек, ступеньки которого были завалены разнообразными тыквами, и тут Хомяк замер на месте. Я тоже застыл, мгновенно придя в состояние боеготовности. Про Зверя я почти забыл.

– Вон мисс, – сказал Хомяк, показывая пальцем.

Я поборол искушение хлопнуть его по спине – так он меня напугал. Но он был прав. Впереди по улице, в ту же сторону, что и мы, шла мисс Форрестер. Вьющиеся волосы, фиолетовый пиджак – спутать было невозможно.

– Что это ее занесло так далеко от школы? – добавил Хомяк.

– Наверное, домой идет, как и мы, – предположил Джастин.

– Ты часто видишь учителей не в школе?

Я сразу понял, что он имел в виду. Помню, видел свою учительницу в шестом классе, миссис Карлссон, когда был с мамой в супермаркете. Сэра с женой видел на фестивале на Глостерской набережной, летом, когда только попал в его класс. Всего два случая на моей памяти, когда я сталкивался с кем-то из своих учителей за пределами школы. Приятно было воображать всякую хрень: дескать, ученики расходятся по домам, а учителя превращаются в кучку вурдалаков и всю ночь слоняются по подвалу и учительской, потому что знают: стоит им выйти за территорию школы, и они превратятся в пепел. Но обыденная правда заключалась в том, что большинство из них, скорее всего, жили в Харвиче, Ярмуте или каком-нибудь другом городке, чтобы, выходя из дома, всякий раз не сталкиваться с учениками.

Мисс Форрестер оглянулась, будто слышала, что мы говорим о ней.

Она слегка провела рукой по волосам и пошла дальше.

– Может, притормозим? – предложил я. – Догонять ее особо не хочется.

– А что такого? – возразил Хомяк. – Может, она пригласит нас к себе домой? Позволит посмотреть, как она принимает ванну?

– Размечтался, тупарик.

Мисс остановилась у светофора и нажала на кнопку пешеходного перехода. Она снова оглянулась на нас и отвела взгляд, как бы нас не замечая.

– Почему она все время так делает? – удивился Хомяк.

– Как так? – спросил я.

– Оглядывается на нас.

– Может, она на тебя запала? Может, ей нравятся толстячки?

– Может, она хочет, чтобы ты шлепнул ее по заднице?

– Тише ты! – оборвал я его. Когда заведется, как сейчас, начинает говорить в полный голос. Иногда кажется, что сам не понимает, как трубит. – Услышит.

Мы продолжали идти, постепенно приближаясь. Когда стало ясно, что сейчас мы пройдем мимо нее и надо будет что-то сказать, у меня пересохло во рту. Я прекрасно общаюсь со взрослыми, особенно если это мамы или папы моих друзей, но мисс Форрестер я едва знал, мы не в школе, и она такая симпатичная…

– Привет, мисс! – громко сказал Хомяк и тут же выдал одно из клише своих родителей: – Мы славно поработали и славно отдохнем?

Я вздрогнул. Мисс Форрестер нахмурилась.

– Вы что, мальчики, следите за мной?

Мы все трое замерли. Хомяк и Джастин удивились не меньше моего. Следим? Неужели она думает, что мы шли за ней от самой школы? А что, ей вполне могло такое показаться. С другой стороны, этот район – не ее частная собственность. Куда хотим, туда идем. Она случайно оказалась неподалеку, это же не значит, что мы ее преследуем?

Это обвинение меня разозлило, я уже хотел сказать ей, что мы идем к Джастину в гости, но тут Джастин заговорил первым.

– Мы просто идем домой. Вон ресторан моего отца. – Он указал на захудалый ресторанчик между цветочным магазином и химчисткой. Большая желто-красная вывеска гласила «Обеды у Теда». – Мы живем в квартире на втором этаже.

Недовольное выражение исчезло с лица мисс Форрестер и растеклось розовыми лужицами по ее щекам.

– А-а. Хорошо. Тогда до завтра, мальчики.

Сигнал светофора поменялся на зеленый, и она пересекла Главную улицу.

Хомяк, Джастин и я пошли дальше по нашей стороне улицы и остановились перед «Обедами у Теда». Джастин сказал:

– Подождите здесь, я спрошу, можно ли вам зайти.

Он толкнул дверь ресторана, над которой квакнул колокольчик, и скрылся внутри.

Мы с Хомяком приткнули велосипеды к уличному столбу. Я пристегнул свой замком, а сам краем глаза наблюдал за мисс Форрестер, которая остановилась перед магазином одежды. Я решил, что она хочет туда зайти, но она достала из сумочки ключ и вставила его в дверь рядом со входом в магазин. Открыла ее, шагнула внутрь и закрыла за собой.

– Прикинь, а! – сказал Хомяк у меня за спиной. – Мисс живет прямо через дорогу от Джастина!