Глава 8. Алекс

Погода ранним утром хреновая, под стать настроению. Я тащусь вдоль главной улицы Овертауна, то и дело оглядываясь назад – не плетется ли за мной Терри? Но лучи предрассветного солнца выхватывают из полумрака лишь квадратные двухэтажные постройки и редкие силуэты тех, кто не успел добраться до дома да так и заснул на улице. А может, дома у этих ребят нет вовсе. Такое в районе не редкость.

В другой день я присмотрелась бы к беднягам, может, спросила бы, не хотят ли они пристроиться в нашей каморке, но сегодня думать о чужих проблемах некогда. Стоит остановиться, и меня лишат не только дома, но и жизни. Кто знает, не сидели ли на хвосте у таксиста Отбросы. Ни на мгновение не поверю, что слухи в Майами распространяются со скоростью звука, – вот Змей благодушно кивнул, взяв меня под свое крыло, а через полчаса об этом болтают даже на задворках Либерти-Сити.

Ага, конечно. Мне давно уже не пять лет, чтобы довольствоваться сказками.

Дом Шерил, который та делит еще с несколькими девчонками, белеет впереди уже через пару минут. Напуганная собственными мыслями, я ускоряю шаг и припускаю к дверям разве что не бегом. Едва не спотыкаюсь на лестнице и стучу куда громче, чем собиралась изначально. Сама Шер наверняка все еще не спит, мы договаривались пересечься, если нам с Терри повезет вернуться из «Садов» живыми, но ее соседки грохоту в четыре утра явно не обрадуются.

Живо представляется недовольное лицо одной из них – надменной Саманты, той только повод дай кого-то с дерьмом смешать – и полный презрения взгляд. Саманте уже к тридцати, но к девчонкам вроде меня она относится вовсе не с теплотой старшей подруги. Скорее со злостью настоящей мегеры. Старик Гарольд позволяет ей жить в Овертауне и дальше только потому, что она хороший финансист. И потому, что ее когда-то переманили из Отбросов.

Таких людей у нас смешивать с грязью не принято. Но так хочется иногда, прямо жуть.

– Пятый час, Алекс. – Конечно же, из-за дверей выглядывает именно Саманта. Лицо отекло после сна, а спортивного типа пижама слегка помялась. Но хуже всего ее плотно сомкнутые губы, того и гляди исчезнут с лица. – Гарольд рассказывал, что сегодня у тебя своих дел хватает.

– С делами я уже расплевалась, Сэм, – отвечаю я постным тоном, не желая разбираться еще и с дурным настроением этой стервятницы. В конце концов, сегодня я видела Змея и его ребят, никакой Саманте меня уже не напугать. – А сейчас мне надо поговорить с Шерил. Дело срочное.

– И не подождет часов хотя бы до восьми? Ты не ранена, за тобой не тянется хвост из десятка Отбросов, – цокает языком Саманта. – Да и ты не потрудилась даже элементарно по имени ко мне обратиться. Сколько раз я просила не называть меня Сэм? Мне давно уже не пятнадцать.

– Да и мне вроде тоже. Так что давай, освободи проход.

Проходит секунда – и мне она кажется вечностью, – за ней еще несколько, а Саманта и не думает шагнуть в сторону. Стоит в дверях как вкопанная и презрительно щурит карие глаза. Смуглая кожа кажется совсем темной в утреннем полумраке, и в голове невольно всплывают воспоминания о Змее. О его странной ухмылке и продолжительном взгляде, каким он окинул меня, прежде чем отправить обратно в Овертаун.

Вдоль позвоночника пробегает волна холода, и я зябко ежусь. Только сейчас до меня доходит, что я до сих пор в неудобном коротком платье и на каблуках, а в руках у меня сумочка Шерил.

Точно.

– Видишь? Пусти, я отдам Шер ее вещи, – говорю я тише.

Трачу последние крохи терпения, прекрасно понимая, что больше не выдержу. Слишком много дряни произошло за последние несколько дней: неудачное ограбление, сделка со Змеем, еще и предательство Терри. И если со всем остальным можно было запросто смириться – я сама виновата, в конце концов, – то поступок друга меня буквально подкосил. И распыляться на Саманту, которая все равно рано или поздно уступит, совсем не хочется.

– Слушай, Алекс…

– Нет, это ты меня послушай! – срываюсь я на крик вопреки собственным ожиданиям. Внутри словно прорвало плотину, и слова слетают с языка неудержимым потоком: – Мне насрать, что творится у тебя в голове. Я чуть не попалась в руки злоебучему Бакстеру, за мной таскались по пятам Отбросы, мне пришлось заключить сделку с, мать его, Змеем, а потом я еще и выяснила, что Терри – блядская задница! И мне некогда выслушивать душные бредни. Пичкай ими кого хочешь, а меня оставь в покое. Давай, двигай отсюда, иначе я за себя не отвечаю. И мне плевать, что скажет на это Гарольд: завтра я из Овертауна сваливаю. Так что не утруждай себя.

И правда, что толку соблюдать правила? Уже завтра я навсегда стану частью совсем другой группировки, а может быть, не частью, а так – комнатной собачкой Змея. Кто знает, что у него на уме и чего он на самом деле хочет от меня и моей метки. Ни в жизнь не поверю, что среди его людей недостаточно меченых или что в моей есть что-то особенное.

Кроме того, что у него на запястье точно такая же. Да и хрен бы с ней.

– Алекс, – произносит Саманта куда мягче, отступив в сторону.

Но прислушиваться к ней я не намерена. Вихрем проношусь в глубь дома: вокруг мелькают одинаковые белые двери, справа виднеется скромная кухня с одним окном. Комната Шер в самом конце коридора, осталось добраться туда, не расшибившись в лепешку. Ноги ноют после нескольких часов на каблуках, а о том, чтобы шагать широко в юбке и думать нечего. В этой одежде я чувствую себя как в клетке.

Да что там в одежде, я и в этом доме чувствую себя не лучше. И в районе. И даже в городе. Наверное, нужно начать привыкать к этому ощущению.

– Боже, да на тебе лица нет, – говорит Шер вместо приветствия, едва открыв передо мной дверь. – Проходи давай.

Несмотря на то что комнатушка маленькая, здесь всегда уютно. Единственное окно закрыто светлыми жалюзи, а на прикроватной тумбе красуется симпатичная кружевная салфетка – Шер всего-то двадцать три, а она уже превращается в типичную бабушку, которая по выходным вяжет салфетки, а зимой – уродливые рождественские свитера. При мысли об этом я невольно улыбаюсь.

Подумать только, хоть какой-то повод для веселья этой ночью.

– Может, тебе налить чего-нибудь? – спрашивает Шерил с сомнением, а я без сил плюхаюсь на незастеленную кровать. Еще теплая. Наверное, подруга тоже пыталась заснуть, но так и не смогла.

– Нет уж, достаточно с меня сегодня выпивки. Хотя если у тебя где-нибудь завалялся яд, может, я бы и выпила. Все лучше, чем вывозить это дерьмо.

И предохранитель внутри наконец сгорает. Вспыхивает и мгновенно тухнет, лишая меня остатков сил и всякого желания и дальше плыть против течения. Мне всего двадцать, а я уже подписала себе смертный приговор: влилась в одну из самых жутких группировок города, которую некоторые и называть-то боятся, перешла дорогу боссу Либерти-Сити и подставила босса Овертауна. Кто мог бы облажаться сильнее? Разве что Терри, решивший играть сразу на несколько сторон.

Блядский, мать его, Терри! Я с силой луплю кулаками по кровати, словно во всех моих бедах виноват матрас, и заливаю слезами подушки. Плевать на размазанную по лицу косметику, растрепанные волосы и вид хуже, чем у воробья посреди Нью-Йорка. Выпендриваться все равно не перед кем. Незачем держаться молодцом и делать вид, будто я сильная и могу все. Пора признаться самой себе: нихрена я не могу.

Только проблемы создавать.

– Поделишься? – звучит рядом озабоченный голос Шер. Кровать прогибается под ее весом, но меня подруга не трогает – знает, что дело это неблагодарное. Чего доброго, я еще какого-нибудь дерьма натворю на нервной почве. – Со Змеем все так плохо вышло? Он ведь…

– Да Змей – душка на фоне ебаного Терри, – кричу я в подушку, хоть и догадываюсь, что меня прекрасно слышно не только в комнатушке Шер, но и во всем доме. – Этот урод сдал меня с потрохами и сделал это давно. И спектакль с билетами устроил, и.

Рассказ выходит сбивчивым, слова то и дело путаются, с губ слетает все больше ругательств, но держаться уже нет сил. Хочется выплеснуть наружу всю злость, что скопилась внутри, всю горечь: на несправедливость, на собственные ошибки, на предательство, в конце концов. И Шерил, в отличие от остальных, все поймет.

Кто, если не она? Подруга видела, как я собиралась в «Сады»: у меня дрожали руки, подкашивались ноги, а зубы отбивали чечетку каждый раз, когда я представляла, как мы с Терри будем добираться до клуба. Теперь-то понятно, что нас не поймали бы по дороге никакие Отбросы: если он обо всем договорился заранее, то нас наверняка прикрывали люди Змея. Не зря же он говорил, что своего никогда не упускает. И сто процентов не позволяет портить товар, пока сам с ним не разберется.

Товар. Во рту чувствуется неприятный привкус горечи.

– Знаешь, не всем словам Змея можно верить, – произносит наконец Шер, но в ее голосе нет никакой уверенности.

– А словам Терри? – хмыкаю я мрачно. К этому моменту я уже минут десять как села на кровати и теперь утираю слезы и смываю остатки косметики салфеткой. Выгляжу, должно быть, до жути жалко. – Он сам ляпнул, что сделал это ради денег. Ради денег, прикинь?!

Только по лицу подруги видно, что та прикинула все уже давно. Выходит, о гнусном характере Терри знала каждая собака в Овертауне, но не я? Столько лет мы прожили в одном доме, пару раз даже сближались – не сказать, что из этого вышло что-то путное, – а его истинного лица я так и не рассмотрела? Да не может быть! Узнай Гарольд, что за кусок дерьма Терри, выгнал бы его взашей искать счастья на территории Бакстера.

Но нет, он жил в Овертауне столько же, сколько и я сама. Никто его не гнал.

– Вот же придурок, – вздыхает Шер и крепко обнимает меня за плечи. Хочется вновь расплакаться, но я держу слезы при себе и лишь плотнее сжимаю губы. Не хватало еще снова ныть из-за этого засранца. Обойдется. – Посмотри на это с другой стороны, Алекс. Теперь у тебя будет спокойная жизнь на территории Змея: там тебя ни Отбросы не тронут, ни уж тем более Терри. На его месте я бы закопалась поглубже и не вылезала пару месяцев. Если он и правда наломал таких дров, то его даже Змей защищать не станет.

– Да с чего ты взяла? Змей сам ради денег что хочешь сделает. Ну или чем он там увлекается. Если Терри найдет, что ему предложить, то он сыграет с ним еще пару раз.

От одного его цепкого взгляда мурашки бежали по коже, а голос только дополнял впечатление. И дело не в том, что рядом с ним я выглядела маленькой и незначительной, – ну куда мелкой воровке до босса огромной группировки, да и габариты у него что надо, – а в том, что его наша беседа будто бы забавляла. Ему нравилось дергать за ниточки и заставлять меня в страхе ерзать в том огромном кресле.

И так он наверняка поступает со всеми.

– Если он найдет Терри, то, скорее всего, переломает ему ноги, – подозрительно весело усмехается Шер. – Но я тебе этого не говорила.

– У него для этого охрана есть. И лицо Терри уже разукрасили.

За дверью раздаются шаги, слышатся разговоры и знакомая утренняя возня: соседки Шер одна за другой просыпаются, бредут на кухню выпить кофе, всласть поругаться друг с другом и настроиться на новый день. Может быть, кто-нибудь спорит с Самантой, а может, та помалкивает после моей короткой истерики.