Двойная спираль

Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость!

- Это был 1953 год, - заканчивала свой рассказ первая цепь ДНК.

Вторая ниточка выглядела растроганной:

- Наконец о нас узнал весь мир!

- В 1962 году Фрэнсис Крик, Джеймс Уотсон и Морис Уилкинс получили Нобелевскую премию за открытие нашей структуры. К сожалению, Розалинд к этому моменту умерла. Но без ее фотографии над данной загадкой могли бы биться впустую многие месяцы и годы, - не без гордости заметила первая цепь.

- Пожалуй, это все, что вам следовало бы услышать, - с этими словами нити ДНК вернулись обратно в ядро под громогласные аплодисменты в честь великих ученых.

- А давайте откроем структуру ДНК? - Джеймс Уотсон энергично потер ладони. - «Таймс» уже прочитана, судоку разгадано, а время до обеда надо как-то скоротать.

- Да-да, нам надо обогнать старикашку Полинга. Достаточно с него и альфа-спирали в качестве вторичной структуры белка, - Фрэнсис Крик мгновенно загорелся этой идеей.

- Пора бы уже открыть тайну, - нравоучительно добавил Морис Уилкинс.

- Представляете, они говорили об открытии нашей структуры, - тараторила вторая нить ДНК, - как будто это — баночка икры, лежащая у дальней стенки холодильника под запретом «Не_трогай_это_на_новый_год!» и которой пора бы уже появиться на столе!

Первая цепь ДНК неторопливо поясняла:

- К тому моменту о ДНК было многое известно. В результате экспериментов Эвери, Маклауда и Маккарти, а также Алфреда Херши и Марты Чейз было установлено, что именно ДНК является носителем генетического материала. А о том, что в состав кислоты входит фосфор и азот сказал еще Фридрих Мирше в 1869 году. Таким образом, оставалась самая малость – указать, где именно располагается каждый атом и как же собственно происходит удвоение молекулы.

- Рози, детка, - Фрэнсис обольстительно улыбнулся девушке, - давай, покажи нам свои фотогорафии. Те самые, ну ты сама понимаешь.

- Не понимаю, - отрезала Розалинд Франклин.

- Роз, неужели ты не хочешь, чтобы мы все оценили твои чудесные голые снимки, - Уотсон присоединился к уговорам.

Розалинд возмущенно взглянула на него, видимо, мысленно подвергая изощренным пыткам.

- Джеймс имел ввиду твои рентгенограммы, - попытался исправить ситуацию Фрэнсис.

- Ну да, я так и сказал, - пробормотал Уотсон. – Я теперь понимаю, почему ты не красишься – все равно под рентгеновскими лучами ты получаешься в естественном виде. Очень естественном.

- Джеймс, заткнись! – хором воскликнули Крик и Уилкинс.

- И правда, Розалинд, пора бы поделиться с нами твоими рентгенограммами ДНК, - несколько сухопаро сказал Морис через несколько минут всеобщего молчания.

Но мисс Франклин лишь сильнее сжала ладонями альбом.

- Рози, ты обиделась? – спросил Джеймс.

- Нет!

- Тогда почему ты молчишь?

- Ой, все! – отвернулась от всех Розалинд.

Корреспонденты усердно записывали эту удивительную историю. Фотографы старались запечатлеть каждый виток спирали.

- Правда, что изначально говорили о трех или четырех цепях в молекуле ДНК?

- Да, - подтвердила первая цепь ДНК. - Даже строили трехмерную модель, где у меня не одна, а сразу две сестры, - несколько устало добавила она.

- Первые 40 лет детства - самые сложные в жизни мужчины, - сказал Фрэнсис. – Поэтому мы с тобой, Джеймс, будем собирать конструктор.

Джеймс Уотсон уже с восторгом держал в руках детали, которым предстояло выполнить роль фосфора и азота.

- А где Морис?

- Этот зануда пытается сделать рентгенограммы ДНК, раз кое-кто, не будем показывать пальцем, отказывается нам показать свои, - Фрэнсис выразительно посмотрел в сторону Розалинд.

Рози все еще сидела отвернувшись к окну, но украдкой посматривала на мальчишек, чтобы не показать, что ей жуть как интересно.

- Вот, главное не сломать, - Фрэнсис водзрузил на стол 3D модель ДНК.

- Роз, глянь, похоже на твои фотки? – с надеждой спросил Джеймс.

- Это выглядит коряво, - не поворачивая головы ответила Розалинд.

- Есть немного, - вздохнул Фрэнсис.

Три цепи ДНК соединялись в центре фосфатами, а снаружи топорщились, как бы обороняясь от любопытных ученых, лохматые азотистые основания.

- Мда, фигня какая-то, - огорченно сказал Джеймс и смахнул модель на пол.

- В тот момент они были очень близки к верному решению, - рассказывала первая цепь.

- Мне кажется, это было чрезвычайно глупо – вывернуть ДНК наизнанку, - перебила сестру вторая нить. - Как можно было не догадаться, что азотистые основания у нас внутри? – она кокетливо поправила комплементарные связи в ложбинке между аденином и тимином.

- Все, хватит заниматься ерундой. Смотрите, - Розалинд положила на стол заветную фотографию.

- Эээ, что это, Рози? Тест Роршаха? Что вы видите в этой кляксе? – Фрэнсис всячески вертел изображение в руках, принюхивался к нему и даже пробовал на вкус.

- Это как раз рентгенограмма ДНК, - высокомерно заявил Морис. – У меня тоже такие есть. И даже получше.

- Ребят, я знаю, - восторженно прыгал вокруг Джеймс. – Это же 3D-картинки, стереограммы. Ну помните, сначала надо глядеть не моргая, потом приблизить или отдалить картинку и тогда увидишь что-то конкретное.

- Я так и знала, что вы будете издеваться, - Рози обиженно смотрела на коллег, - мол яжедевочка, и ничего толкового у меня не выйдет.

- Роз, милая, - попытался успокоить ее Морис, но быстро ретировался, поскольку Розалинд собиралась переродиться в Темного Феникса.

- Стойте, стойте, я вижу – это же реально двойная спираль, Рози – ты гений, - Джемс ошеломленно вглядывался в рентгенограмму.

- Алилуйя! – несколько комично пропела вторая цепь ДНК. – Они догадались, что нас всего двое.

- Они на редкость прозорливые, - не хотела уменьшать заслуг ученых первая нить.

- Ох, я совсем забыл вам сказать, - Фрэнсис смущенно обвел глазами замерших ученых. – Ммм, в приватной, ням-ням, беседе, с одним …ммм…биохимиком, я узнал, что есть притяжение…

- Между тобой и биохимиком? – язвительно закончила фразу Розалинд.

- Между парами азотистых оснований аденин-тимин и цитозин-гуанин, - снисходительно глянул на нее Фрэнсис. – А еще один приятель сказал, что число адениновых оснований в цепях всегда равно числу тиминовых. И точно так же с гуанином и цитозином.

- Эврика! - Джейс торопливо доставал из коробки с конструктором детали. – Если между парами азотистых оснований есть связь, то давайте просто поместим их в центр.

Толкаясь, Джеймс, Фрэнсис, Рози и Морис торопливо собирали новую модель, согласно которой сахарно-фосфатные группы были снаружи, а пуриновые и пиримидиновые основания логично соединяли обе цепи ДНК внутри, формируя изящную спираль.

Первой в поле зрения появилась Митохондрия, мисс Ми, как ее обычно называли. Корреспонденты держали наготове камеры, ожидая увидеть роскошные овальности Ми, обещавшие море энергии и позитива. Но вместо щелканья затворов по замершей в недоумении толпе пронесся удивленно-восторженный возглас, сочетавший в себе оттенки разочарования и восхищения одновременно. Вместо привычной, впечатляющей своими формами, мисс Ми перед зрителями стояла нитевидная дама как будто с очень низким зарядом. Но вдруг она улыбнулась, и все с облегчением узнали в ней свою любимицу Митохондрию, по-прежнему радостную и энергичную, независимо от того, что вызвало такую трансформацию — развод или сыроедение.

Следующим появился Аппарат Гольджи в ослепительно элегантном наряде, заставившем в очередной раз поклонников задаваться вопросом, у какого талантливого дизайнера заказал костюм этот щеголь. А.Гольджи с удовольствием позировал фотографам и флиртовал с репортерами, как бы показывая, что есть еще порох в его цистернах и везикулах.

За ним появились мистер и миссис Лизосомы со своим многочисленным потомством. Зрители, как бы невзначай, чтобы ни в коем случае не оскорбить семейство, отступили назад.

- Им палец в рот не клади! - прошептал один из корреспондентов своему молодому коллеге.

- Почему?

- Переварят же! У них первосортные ферменты.

И вот наконец из ядра показались те, ради кого и затевалось мероприятие — бесподобные нити ДНК. Комплиментарные связи отсутствовали вверху и внизу, давая двум сестрам-цепям свободу и легкость передвижения. В остальном же они крепко держались друг за друга, создавая двойной винт или, как для эстетики называли в прессе, двойную спираль. Цепи ДНК выглядели несколько экзотично и поражали своей структурностью и продуманностью, как будто были одной из тонких работ уникального ювелира. Аккуратные аскетичные фосфаты отделяли от внешнего мира оригинальный остов из пуриновых и пиримидиновых оснований, расположенный в самом центре.

Нити ДНК сразу же были окружены репортерами. После многочисленных ослепляющих вспышек камер и восторженных приветствий, один из корреспондентов обратился к сестрам с вопросом:

- Расскажите, пожалуйста, как все начиналось?

Цепочки ДНК переглянулись, и одна из них произнесла:

- Дело было так. Где-то в середине 20 века мы отдыхали в своем ядре-люкс. Нежились в кариоплазме, если говорить откровенно. Не происходило абсолютно ничего — ни траснскрипции, ни трансляции, ни репликации, как это сейчас называется.

- Энергии было в избытке, - вставила ее сестра, вторая цепь ДНК. - У нас отличный поставщик, - она заговорщески подмигнула шокированным репортерам. Могу написать контакты...

- Тсс, - одернула ее первая нить. - как я уже сказала, мы были предоставлены сами себе. И вдруг услышали...

- А давайте откроем структуру ДНК?

Шалость удалась?

Не погружаясь глубоко в самое главное открытие человечество в биологии со времён Чарльза Дарвина, можно сразу сказать, что сделало его два необычных человека. Более глубокое знакомство с мемуарами Уотсона показало, что сам тандем Уотсон-Крик это нечто в высшей степени специфическое. Собственно, биография Уотсона тоже про это.
А здесь, стало быть, «одна из лучших научно-популярных книг ХХ века». Разочарую фанатов — это не про науку, это не про популярность, это вообще чёрт знает про что.

Почему не «научная»?
Здесь всё просто — эта книга не ставит своей задачей объяснить нам суть или приложение великого открытия структуры ДНК. Она не ставит перед собой задачи провести нас по «научной лаборатории» учёного. ДНК это всего лишь декорация, и не больше. Признаюсь — мои знания про химии остались очень далеко в средней школе. Я бы с удовольствием прочитал научно-популярную книгу по химии — но вот беда, их, похоже, не существует. По физике — хоть завались, по математике — небоскрёб выложить хватит, по биологии/антропологии — столько, что хочется уже кричать «горшочек, не вари!». А по химии нет. И из этой книги я ничего интересного, в плане химии, не вынесу. Что рентгеноскопия нужна, чтоб опознать структуру какого-то вещества? Что тимин крепится к гуанину? Или не крепится? Или я ошибся в названии? Вся профессиональная часть настолько бессвязная, настолько нелепая, что совершенно непонятно, как её будет читать кто-то кроме биохимиков. Простой полуграмотный человек вроде меня уж точно не сможет уловить специфику проводимых исследований. Но ни сам автор, ни его редактор, ни переводчик не удосуживаются объяснить, про что это всё, где автор ошибся, где правильно думал, туда ли шёл и пр. Короче, «научную» часть этой работы я бы оценил примерно на двоечку.

Почему не «популярная»?
О чём может гласить книга человека, который совершил, не побоюсь этого слова, героическое открытие, изменившее человечество, породившее новый бизнес и которое может стать ключом к нашему будущему? О том как он, как герой, грыз гранит науки? Или о том, как он проявлял упорство, и через неудачи шагал к своей цели, не опускал руки и знал, что истина где-то рядом? Или о научной грызне? Автор 80% своей книги посвящает научной грызне и своим личным завихрениям.
Как он бегал в поисках стипендии, искал где больше получить и меньше работать. Как он не понимал в кристаллографии. Как он хотел пристроиться то в одно, то в другое учреждение — но где-то ему мозги пылесосили, где-то его что-то заставляли делать, где-то он сам что-то хотел делать. И да, обязательно будет указание на отопление помещения и, опционально, про горячую воду — температура для автора это отдельный бзик, поэтому про температурный режим в очередной геолокации автора мы узнаем ничуть не меньше, чем про загадочную ДНК.
Всё это сопровождается тем, что иначе как научной грызнёй не назовёшь — кто-то у кого-то что-то украл, кто-то на кого-то криво посмотрел, кто-то с кем-то не поделился новыми данными и пр. Поневоле начинало казаться, что это просто какой-то непроходящий Дом-2, просто вместо «дома» у нас «модель ДНК». Воспоминания о минувшей войне, чуток размышления на тему «роль женщины в науке» прилагаются. Ах, да, ещё симпатичные девушки и «мы пошли в паб». Я не против подобного рода мемуаров, но причём тут ДНК?

Обаяние как аргумент
Не спорю — автор обаятельный человек, который вполне может очаровать тебя, и эту натужную графоманскую ахинею можно даже проглотить. А когда ахинею несёт нобелевский лауреат — это прям даже возвышает. Возможно, именно поэтому данной книге возносятся какие-то невероятные оды, да и на ЛЛ оценка у неё достаточно высокая. Почему она должна быть высокая? Люди, вы правда поняли, о чём там написано, когда дело касается ДНК? Я так и не понял, почему только ионы Марганца и Натрия могут быть в ДНК, но не какие-то другие ионы. И никто мне этого не объяснил. Но благодаря обаянию автора, все эти его «поели-попили-искупались в тёплой воде — получил стипендию» более-менее идёт, хотя от схемы повествования, право слово, начинает укачивать достаточно быстро.

Фактура
Наверное, максимум что можно вытащить из этой книги, это не про человека и не про ДНК, а про окружающую фактуру. Все эти интересные мелкие бытовые подробности, про стипендии научным работникам в районе 3000 долларов, позволяющие оболтусу 25 лет кататься по миру, и делать вид что он занимается наукой (3000 баксов в 51-м году! Офонареть!). Эти бесконечные неотапливаемые помещения. Эти лаборатории ведущих мировых университетов, вроде Кэмбриджа, где множество людей действительно создают научный продукт, а многие просто страдают ерундой, делая вид что работают «на вырост». Плюс автора в том, что он действительно совершил открытие — но сколько таких оболтусов не совершают открытия? Вот эта «натурная» часть самая интересная — всё-таки не так много людей вращаются в высших сферах английской науки.

Два брата-акробата
Тот факт, что Джеймса Уотсона и Фрэнсиса Крика потянуло друг к другу, как гвоздь к магниту, конечно, сложно объяснить иначе чем через факт, что оба обладают явно специфическим характером и завихрениями. Фрэнсис Крик, главным оружием которого был, судя по всему, жёстчайший речевой пресс, и Джеймс Уотсон, который на страницах своей книги предстаёт адекватным человеком, но если вспомнить что он написал про всех остальных — то уже не очень, явно нашли друг друга. Морис Уилкинс выглядел среди ним явным инородным телом — поэтому Уотсон не особо старается вникать в этого персонажа. Впрочем, тут ещё большой вопрос, в кого он в принципе старается вникнуть — как по мне, так ни в кого.
Отдельно стоит поговорить о фигуре самого Уотсона — человек он специфический, и это видно даже по его заявлениям. Нет, я не разделяю его травлю, и не считаю, что старика 80 лет, надо увольнять за высказывания из серии, что, генетически, между белыми и чёрными есть разница, или что с помощью генной инженерии можно будет исправлять геев. Ну или что жирные люди вызывают у него не самые приятные впечатления. Дедушка сделал уже столько, что может говорить всё что считает нужным, не оглядываясь на левацкий партком.

Я, вообще-то, вижу мрачные перспективы для Африки, потому что вся наша социальная политика строится на допущении факта, что у них уровень интеллекта такой же, как у нас — тогда как все исследования говорят, что это не так.

Ну и лишать в 2019-м году научных званий человека, которому на тот момент было 90 лет, как по мне, ещё один любопытный штрих к фактуре современного научного сообщества. Что не отменяет того факта, что дедок явно странноват.

Подытожу
Эта «научно-популярная» книга не особо интересна ни с позиции науки, ни с позиции литературы. Единственно, что в ней может быть более-менее полезно — это вполне честная фактура английского научного сообщества середины ХХ века. Лично я продирался через жалкие 200 страничек данной книги достаточно много времени (2 недели), подчас силой заставляя себя, перебарывая зевоту, опускаться вглубь этого около-ДНКшного примитивного копошения. Не такое простое испытание, если честно. Я верю, что эту книгу может быть интересно прочитать соучастникам процесса — но вот остальным... Скажу прямо — книга явно хуже самого открытия, и в анналы научно-популярной литературы, боюсь, не войдёт. А то б для Уотсона и правда многовато было.

Имена Уотсона, Крика и Уилкинса навсегда связаны именно с этим историческим для науки событием — расшифровкой структуры ДНК. И таковыми же они стали для меня после прочтения этой повести.

Обычно перед чтением такого рода книг поневоле собираешься и группируешься — всегда есть опасения и сомнения, что твоя понималка устроена надлежащим образом. И тут уже остаётся полагаться на мастерство автора, который сумеет изложить околонаучную информацию так, чтобы любой заинтересовавшийся подобного содержания книжкой читатель хоть что-то понял, почувствовал и прочувствовал — пусть не саму форму двойной спирали с водородными связями, солевыми мостиками и прочими аминокислотными парами, но хотя бы эту атмосферу, в которой варилось химико-стереометрическое открытие, научный инсайт, прозорливое озарение, а в былые времена — таблично-менделеевский сон и ванно-архимедова «Эврика!».

В этом смысле с книгой Джеймса Уотсона всё в полном порядке. И хотя на иллюстрированных страницах то и дело мелькают сложной неправильной формы пятигранники и шестиугольники с обозначениями химических элементов и веществ в их узлах и вершинах и прочей химической и биологической премудростью, а в тексте порой встречаются заковыристые словечки — полинуклеотиды, полипептиды и фосфодиэфирные связи (и прочие сложновыговариваемые нетренированным речевым аппаратом спецтермины), — однако на полноту и целостность восприятия книги эти картинки и словечки не влияют. Хотя вру, конечно же влияют, но влияют не в негативном отпугивающем читателя смысле, а, наоборот, подтягивают любознательного носоковырятеля или просто любопытствующего перелистывателя страниц на нужный уровень и подпитывают необходимо-достаточным терминологическим топливом, превращая его уже в Читателя.

Вообще, книга написана таком образом, что так и кажется, что вместо какой-то сложной серьёзной лабораторно-приборно-исследовательской работы (сразу в глазах картинка как в фильме «Девять дней одного года» или «Иван Васильевич меняет профессию», с какими-то разноцветно мигающими агрегатами и бУхающими и грохочущими устройствами, с мечущимися стрелками приборов, дёргающимися рычагами, нажимаемыми лихорадочно кнопками, выкручиваемыми одновременно в разные стороны верньерами и прочей научной машинерией) парни только и делали, что ссорились с Рози (Розалинд Фрэнклин, вечная ей память) и истово, с мальчишеским задором и азартом игрались с масштабными структурными макетами нуклеотидов и химических веществ, из которых состоит ДНК — такой вот кубик рубик от биологии и генетики получается. Однако это сравнение с кубиком Рубика оправданно ещё и потому, что вот попробуйте собрать эту игрушку без всяких там скачанных из Интернета инструкций по сборке, а просто по наитию (как это было, когда головоломка только появилась в обиходе), и сразу всё станет понятно — казалось бы чего там, кручу-верчу, запутать хочу, а покрутишь-повертишь да в сердцах и швырнёшь его в угол, а то ещё примешься переклеивать липкие цветные квадратики в попытке пустить пыль в глаза. Так и тут — парни целыми днями и неделями, а затем и месяцами крутили и вертели эти объёмные псевдобиологические конструкции, стараясь приладить их друг к другу (чёта ржу — старенький анек про ёжиков вспомнил, ну… как они тово-етово) в строгом соответствии с научными данными о длине водородных и прочих связей и углах, под которыми эти связи располагаются в мегамолекулах…

В общем, то, что теперь кажется таким простым и едва ли не очевидным, на самом деле появилось на свет после неимоверно сложных (и главное, казавшихся бесконечными) стереометрических упражнений и чрезвычайно уникальных умозаключений, причём и то и другое производилось исследователями и открывателями в таких количествах, что только строкой из Анны Ахматовой и можно всё это дело откомментировать «Когда бы вы знали, из какого сора растут стихи». И сразу приходит образ некоей пирамиды, на вершине которой, горделиво подбоченясь, точечно и единично одиноко возвышаются открытие и открыватель (открыватели), и по склонам и у подножия которой хламно и сорно валяются многочисленные предположения и догадки, эксперименты и опыты, модели, гипотезы и версии, и изломанно лежат тела тех, кто не добрался, не дополз до вершины, но которые своими трудами, собственно говоря, и составили само тело этой пирамиды.

Но в книге всего этого возвышенного и пафосного практически совсем нет. Зато чем ближе к концу, тем острее ощущение… буквально спортивности этого соревнования. Как же остро ощущали они дыхание соперников в спину, как внимательно следили за положением дел в конкурирующей фирме, как высчитывали уже дни и затем часы в торопливой гонке за тем, кто станет первым и кто ухватит за хвост Нобелевку! Что же, победителями стали именно эти… а чуть пропусти они на повороте научной лыжни соперников-коллег вперёд, и неизвестно, как бы оно повернулось.
Но! История вообще и история науки в частности не имеют сослагательного наклонения. И мы теперь чтим и запоминаем имена именно их — Джеймса Уотсона, Фрэнсиса Крика и Мориса Уилкинса.