ГЛАВА ПЕРВАЯ

Мой партнер Джозеф Кипп уехал в форт Бентон за новыми припасами для нашей фактории, двое наших служащих рубили дрова для кухни; в тот незабываемый день в июне 1881 года я стоял один за стойкой в торговом зале, обслуживая толпу из черноногих, Крови, кри и метисов с Красной реки, которые принесли бизоньи шкуры и меха, чтобы обменять их на товары белых людей.

Зимняя торговля подходила к концу, и я был этому рад, потому что устал от своих обязанностей. Мне хотелось на волю, в лагерь к моим друзьям-черноногим, с которыми можно было охотиться на бизонов, что было увлекательнее любого спорта.

Помимо прочих, в толпе индейцев были Летящая Женщина и стоявшая особняком ее мать, Сатаки. Они были заметными фигурами в племени Кровь, входившем в племенной союз черноногих, потому что отцом Летящей Женщины был Три Звезды – великий воин, и очень богатый. Мне неудобно было заставлять их ждать, потому что они были моими соплеменницами – я был принят в племя пикуни, самое сильное в союзе. К тому же мне нравилась стройная юная темноглазая Летящая Женщина, хотя сама она меня избегала. Наконец я повернулся к ним.

– Ваша очередь, – сказал я им.

– Нет. Мы пришли не торговать, а поговорить с тобой, наедине и по секрету, – ответила Сатаки.

– Здесь много людей; я должен с ними заниматься, – неохотно ответил я

– Мы подождем, когда ты закончишь; то, что мы хотим тебе сказать, очень-очень важно.

– Тогда пойдите в столовую, к Земной Женщине и Вороне, посидите с ними, а я приду к вам, как только освобожусь, – сказал я, они повернулись и вышли.

Двое наших служащих, Франк Пирсон и Чарльз Роуз, сыновья старых служащих Американской Меховой компании и матерей из племени черноногих, сменили меня в двенадцать часов, и я пошел в столовую, домик из двух комнат, стоявший за факторией. Там жили две моих почти-матери и хранились необходимые припасы. Земная Женщина, вдова капитана Джеймса Киппа из Американской Меховой компании и мать моего партнера, была из племени манданов, а Ворона, с которой она дружила с детства, была из племени миннетари.

С тех пор как я в 1877 году восемнадцатилетним юношей, ищущим приключений, приехал на равнины Монтаны, эти две женщины кормили меня, следили за тем, чтобы мне было удобно жить и шили мне одежду из оленьей кожи. Так что неудивительно, что я стал звать их почти-матерями: Земная Женщина была высокой, сильной, стройной, очень доброй и мудрой, а Ворона – невысокой, широкой в кости, трудолюбивой и серьезной.

Я нашел Сатаки с ее дочерью сидящими вместе с моими почти-матерями в тени большого хлопкового дерева перед хижиной, и присел рядом с ними. Ворона протянула мне трубку с чашечкой из камня и длинным чубуком, наполненным смесью табака и душистых трав, и спички. Я зажег ароматную смесь и закурил; все молчали, и наконец я сказал Сатаки:

– Говори. Я не могу надолго здесь оставаться.

– Да, скажу, – ответила она. – Я верю, что ты сможешь помочь нам в большой неприятности, потому что вы, белые, намного мудрее нас, живущих в горах и на равнинах. Разве мы можем делать огненные лодки? Или ружья, топоры и ножи, которые продаете нам за наши меха? Только вы можете делать все эти вещи и еще множество других. И наверняка вы можете сделать большее: разрушить силу тайного дурного знахарства. Поэтому мы хотим, чтобы ты уничтожил результат усилий того, кто с помощью любовной магии кри пытается сделать мою дочь своей женой.

– Я не понимаю, – сказал я. – Объясни подробнее, чего ты от меня хочешь.

– Да. Начну так: две ночи назад, когда моя дочь и я были в толпе, которая смотрела на военный танец кри и воинов нашего племени, моя дочь почувствовала, как кто-то дернул ее за кончик косы. сначала она не обратила на это внимания, но на следующее утро, причесывая волосы, обнаружила, что этот кончик косы отрезан!

Мы сразу поняли, что это значит. Кто-то взял эти волосы, чтобы с помощью магии кри заставить ее прийти к нему и стать его женой, даже если она ненавидит его и вид его ей противен.

Весь день мы со страхом смотрели, кто сейчас появится. Он пришел не к началу ночи, а когда часть ночи уже прошла. Он пришел и запел любовную песню кри, танцевал вокруг нашего вигвама и пел эту песню снова и снова – песню, которая заставляла мою дочь дрожать и прижиматься ко мне. Мы не говорили, лежали под одеялами и думали, что это никогда не кончится, но наконец он все же ушел.

Ушел для того, чтобы вернуться. Когда утром мы вышли за едой и водой, он стоял перед нами – красиво одетый, причесанный и раскрашенный, он улыбался моей дочери и касался пальцем маленького желтого мешочка на груди – несомненно, своего талисмана. Сперва он пошел за нами. Когда мы вернулись, он был на том же месте, так же улыбаясь, так же касаясь своего талисмана, и пел на нашем языке: «Летящая Женщина, она моя возлюбленная, Летящая Женщина».

Он ворвался в наш вигвам и оставался там, покуда не ушел. И кто, как ты думаешь, был этот негодяй? Ты его знаешь, часто видишь его. Это тот самый молодой человек, который охотится, чтобы снабжать мясом вождя полукровок кри. Мы не знаем его настоящего имени; мы его называем Волосатое Лицо.

– Да, я его знаю; он торгует с нами, – ответил я. – Это Луи Риэль¹, а его охотника, который снабжает его мясом, зовут Короткий Лук.

– Ах! Теперь, раз ты все знаешь, ты нам поможешь; ты уничтожишь силу знахарства Короткого Лука!

– Но почему вы пришли ко мне? Почему не сделает этого ваш шаман, Три Звезды?

– Ты не знаешь, не слышал об этом? Три ночи назад Три Звезды ушел от нас, повел отряд в сорок человек в набег на Ворон.

– Я знал, что военный отряд пошел на юг, но на знал, что его повел Три Звезды.

– Это так. Вот почему ты, Апикуни, мудрец, должен нам помочь.

– Слушайте меня, Сатаки и ты, Летящая Женщина, – сказал я. – Все что вы здесь сказали, ваша вера в силу знахарства кри кажется мне смехотворной. У этого знахарства силы не больше, чем у комочка земли, который я могу поднять и положить в сумку. Когда Короткий Лук в следующий раз придет, чтобы танцевать вокруг вашего вигвама, смейтесь над ним и говорить, что он сошел с ума, а его знахарство не имеет никакой силы. Дразните его, стыдите его, и он уйдет, чтобы больше вас не беспокоить.

Широко раскрытыми глазами обе они уставились на меня, и вместе с ними мои почти-матери – словно они не верили своим ушам. Потом Летящая женщина закрыла ладонями свое красивое смуглое лицо и заплакала, а остальные обрушили на меня поток упреков. Я, должно быть, сошел с ума, раз даю такие советы, говорили они. Сила любовной магии кри хорошо всем известна: открыто бросать вызов тому, кто ею владеет, очень опасно. Бороться с ней можно только тайно, магия против магии. Они считают, что я, белый, должен такой магией обладать.

Я ничего не ответил и продолжил курить большую трубку, но когда женщины умолкли, и Летящая Женщина прекратила плакать, я спросил ее:

– Ты не любишь этого человека. Зачем же обращать внимание на него и на то, что он делает?

Говорил я спокойно, но в ожидании ее ответа мое сердце забилось быстрее.

– Ты этого не понимаешь; может быть, не понимаешь потому, что ты белый, – ответила она дрожащим голосом. – Я ненавижу этого Короткого Лука! Но его знахарство заставляет меня дрожать; его сила влечет меня к нему. О, я боюсь, что отдам себя в руки того, кого презираю, а ведь он из этих ничтожных кри.

– Но ведь я говорю тебе, что эта магия имеет не больше силы, чем комочек земли – настаивал я. Смелее! Скажи себе, что он для меня ничего не значит, этот кри; его знахарство не имеет силы. А когда он снова заявится, смейся над ним, и он уйдет пристыженным.

Глаза Летящей Женщины потемнели, она не могла унять дрожь, и ее мать сказала:

– Как же мало ты об этом знаешь!

– Апикуни, – сказала Земная женщина, – любовное знахарство кри обладает огромной силой, и это было доказано много-много раз. Я сама видела действие этой силы. Много зим назад мой двоюродный брат, Большой Лось, полюбил девушку из моего племени, но она не хотела его замечать. Он пришел в лагерь кри, который был рядом, и, дав шаману лошадь, попросил его о помощи. Кри дал ему мешочек с талисманами и сказал ему, что он должен делать, чтобы завоевать эту девушку.

Он вернулся домой и попросил сестру помочь ему. Она пришла к той девушке и предложила ей помочь расчесать и заплести волосы. Делая это, она украла несколько волосков и принесла их Большому Лосю. Он положил эти волоски в мешочек с талисманами, надел его на шею, пришел в вигвам родителей девушки и сел.

И тут же впервые она приветливо заговорила с ним, улыбнулась и поставила перед ним блюдо с угощением. Она продолжала говорить с ним, радостно, болтая всякие глупости, и вообще вела себя как дурочка. Он говорил мало. наконец он сказал, что должен возвращаться в свой вигвам. Она пригласила его приходить снова и снова. Он ответил, что должен много охотиться, сильно устает, когда возвращается, и часто к ней заходить не сможет.

С этими словами Большой Лось вышел из вигвама. Девушка пришла в такое беспокойство, что несколько раз отбрасывала мокасины, верх которых расшивала илами дикобраза, потом выбежала и побежала к его вигваму. Уже наступила ночь, и она сказала его родителям, что хочет, чтобы Большой Лось стал ее мужчиной, и был им до конца ее жизни. Его родители не возражали, она наполнила чашу тушеным мясом и кукурузой, пришла в его вигвам, поставила его перед ним, и он принял угощение и съел его, сказав ей, чтобы она сидела перед ним. Так, благодаря любовной магии кри, девушка, которая презирала Большого Лося, стала его любящей женой.

Потом Женщина-Ворона рассказала мне длинную историю об очень богатом, но низкорослом и уродливом молодом охотнике из ее племени, который влюбился в красивую девушку по имени Желтая Птица. Но девушка смеялась над ним и при каждой возможности, когда он мог это слышать, говорила о нем всякие гадости – помимо прочего, что лицо его так уродливо, ноги такие кривые, а тело такое короткое и широкое, что она не представляет, что найдется женщина, которая готова будет поставить с ним вигвам.

Несмотря на это, Одинокий Медведь, уродливый охотник, продолжал свои ухаживания и наконец попросил ее стать его женой.

Она уставилась на него и начала хохотать, а потом ответила так громко, что все это могли услышать:

– Я стану твоей женщиной? Ты, верно, сошел с ума, если говоришь об этом, уродливое ничтожество. Даже если ты останешься последним мужчиной в прериях, я даже не посмотрю в твою сторону.

Тогда Одинокий Медведь, сильно расстроившись, поехал далеко на север, в лагерь кри, и отдал двух быстрых лошадей за сильное знахарство. Когда он вернулся домой, под его рубашкой был мешочек с талисманами.

Он вернулся домой и одел свою самую плохую одежду. Одетый так и нераскрашенный, он вышел, четыре раза обошел вигвам, в котором жила Желтая Птица, остановился и немного постоял рядом с ним. Наконец вышла Желтая Птица; она уставилась на него и не могла отвести от него глаз. Потом она сделала шаг или два в его сторону, испустила испуганный крик и убежала назад в вигвам.

Одинокий Медведь прошел по лагерю, и, когда он возвращался к себе, Желтая Птица шла за ним. Когда наконец он вернулся в свой вигвам, она принесла ему большую чашу с едой и попросила разрешения сесть с ним рядом.

– Нет, нет! Я ничего не возьму! – проревел он. – Убирайся! Поди прочь, пока я тебя не ударил!

Она выбежала, уронила чашу с едой и не стала ее поднимать.

Мать Одинокого Медведя укоряла его:

– Сын мой, как ты мог отказать ей! Ведь она такая красивая, а ее отец так богат, у него множество лошадей и мехов!

Одинокий Медведь вытащил мешочек с талисманами, поднял его и ответил:

– Вот почему я могу отказать ей и даже возненавидеть ее за все гадости, которые она обо мне говорила. Это сильный талисман; он позволяет мне не любить ни ее, ни других девушек!

– Это плохой талисман. Сожги его немедленно. Мы хотим, чтобы у тебя была жена и у вас появились дети – это твой долг перед племенем, – сказал ему отец.

– Так и будет, когда я накажу Желтую Птицу за все гадости, которые она мне сделала, а потом я найду другую женщину, которую полюблю, – ответил Одинокий Медведь.

Несколько дней после этого Желтая Птица ходила за Одиноким Медведем по всему лагерю, где бы он не появлялся, и наконец она подошла к нему, когда он в числе многих других смотрел за стрельбой по мишени и перед всеми сказала ему:

– Одинокий Медведь, могучий воин, убийца бизонов, благородный, пожалей меня, позволь мне быть твоей работящей и любящей женой.

Он ответил:

– Убирайся, обладательница грязного языка! Никогда больше ко мне не подходи! Даже если ты останешься последней женщиной на равнинах, я не взгляну в твою сторону!

Толпа засмеялась, и кто-то крикнул:

– Молодец, Одинокий Медведь! Ты отлично отплатил ей за все, что она тебе сделала!

Девушка заплакала, повернулась, и, провожаемая насмешками толпы, ушла домой.

Тут Женщина-Ворона прервала свой рассказ и посмотрела на меня. Выдержав паузу, она продолжила:

– На следующее утро Желтая птица пропала из вигвама, но скоро ее нашли. Она была мертвой и уже окоченела, потому что повесилась на сосне, в роще недалеко от поселка. А теперь скажи, Апикуни, ты все еще считаешь, что любовная магия кри не имеет силы?

Мог ли я сказать этим женщинам, что вся эта сила заключена в их вере в нее? Нет.

– Из твоего рассказа видно, что это могучая сила, – ответил я.

– И ты, Апикуни, и все люди твоего рода обладают большой силой. Ты должен избавить мою дочь от чар Короткого Лука, которыми он опутал ее. Она, девушка из племени Кровь, не должна стать женой человека из этого ничтожного племени лгунов.

– Я попробую, – сказал я. – Возможно, я найду способ вам помочь.

Про себя я подумал, что действительно нужно что-то придумать. Невыносимо было смотреть на то, как Летящая Птица больше не улыбается и дрожит, как это было сейчас.

Она хотела спрятаться, чтобы Короткий Лук не нашел ее, и Женщина-Ворона мягко сказала ей:

– Ты можешь оставаться здесь с нами, в нашей спальне. Мы будем тебя защищать.

Когда все устроилось, я вышел от них.

В то время несколько племен разбили лагери около нашего торгового поста – черноногие, Кровь, кри, и вместе с ними французские метисы Луи Риэля. На следующий день после того, как Летящая Женщина спряталась в нашей столовой, к нам прибыл Луи Риэль со своим охотником, на своей двуколке с большими колесами, за очередной партией припасов.

Луи Риэль был среднего роста, худощавым метисом, сыном француза и индианки из племени кри. Он получил образование в школе иезуитов, но потом порвал с ними и стал причиной множества неприятностей для канадцев. Он планировал поднять большое восстание против правительства. Мы с моим партнером убеждали его выкинуть из головы эти мысли, но он нас не слушал. Он был уверен, что непременно победит и заставит канадцев вернуть ему и его сторонникам все их права и все, что было у них отнято.

В тот день, как всегда, Риэль был разговорчив и, уговорив нас привезти к зимней торговле побольше винчестеров и патронов, сказал:

– Друг мой, читал ли ты Библию? Нет? Ну так вот, там есть одна история о человеке, который был избран Господом для того, чтобы вывести свой народ из египетского плена для свободной жизни на своей земле. Я – второй Моисей, призванный вывести из рабства мой бедный угнетаемый народ! Я знаю, кто я – Господь много раз являлся ко мне во сне!

– Ну, раз уж ты наделен такой силой, – ответил я, – может быть, ты сможешь освободить мою подругу, девушку племени Кровь.

И я рассказал ему, как его охотник домогается Летящей Женщины с помощью любовной магии кри.

– Но друг мой! – воскликнул он, когда я закончил, – я не могу в это вмешиваться. Это станет невозможным! Некоторым кри не нравится мой план сражаться с канадцами за свои права. Я не должен делать ничего такого, что побудит их отвернуться от меня. Ты один из племени черноногих; эта девушка под твоей защитой. Это ты должен сказать Короткому Луку, чтобы он держался подальше от нее.

– И потерять торговлю с кри? У этого Короткого Лука множество друзей и родни, и они тоже станут моими недругами.

– Да, так и есть! Никто из нас вмешаться не может. Какую цену имеет эта простая девушка по сравнению с моими планами избавить от страданий мой несчастный народ и твоей торговлей? К тому же Короткий Лук все равно ее заберет – ведь любовная магия кри, друг мой, очень и очень сильна.

Расстроенный, я отвернулся от него, потом повернулся снова и сказал:

– А не мог бы ты сделать так, чтобы твой охотник был сильно занят и у него не оставалось бы времени на то, чтобы преследовать девушку?

С легкой усмешкой Риэль спросил:

– Ты сам хочешь заполучить эту милашку?

– Нет, нет! Ничего подобного. Но ее отец, который сейчас ведет военный отряд в набег на Ворон, устроит большие неприятности, когда вернется и обнаружит, что его дочь стала женой кри.

– Ты считаешь, что кри не столь хороши, как черноногие? Ха! Да они намного лучше!

– Не имеет значения, что думаю я. Дело в том, что думают о них черноногие – особенно Кровь и пикуни, которые называют их трусами и ничтожествами!

Это привело его в некоторое замешательство, и мгновение спустя он с печалью в голосе сказал:

– Так и есть. Вот почему я не могу склонить их присоединиться ко мне и моим кри и начать войну против наших угнетателей. Они все время отказываются, но вслух о причинах отказа не говорят. Ладно, друг, я сделаю что смогу, чтобы загрузить работой своего охотника.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Но вернемся немного назад, чтобы прояснить, какая ситуация сложилась в то время на верхней Миссури: казалось, что мы живем на ящике с динамитом, который может взорваться в любой момент.

Весной 1880 года мы с моим партнером обратили внимание на то, что бизоньи стада быстро уменьшаются. Но они были еще довольно многочисленными на территории площадью примерно восемнадцать сотен квадратных миль, покрытой горами и равнинами. Центром этой территории изобилия была река Миссури, к югу от Волосатой Шапки, восточного отрога Малых Скалистых гор. Так что мы с Джозефом Киппом решили поставить временную факторию где-нибудь в верховьях Миссури на то время, которое еще оставалось для торговли – предполагая, что три племени конфедерации черноногих согласятся приходить туда, чтобы торговать с нами.

Пикуни стояли лагерем к западу, Кровь – на реке Живота, черноногие на реке Лука; для всех них в этих местах еды не хватало, и они должны были возвращаться туда, где дичи было в достатке, как всегда это делали. Предположения наши оправдались. Да, все три племени снялись с места и, медленно передвигаясь и охотясь по дороге, должны были прибыть к нам в месяце Опадающих Листьев, октябре.