Цитаты из книг автора «Джеймс Хоус»

Англичане начинают голосовать по племенному признаку. В 1885 г. южноанглийские избиратели сформировали практически непоколебимый консервативный блок на Юго-Востоке. Либералам удалось пробить его лишь однажды – в 1906 г., так что им все больше и больше пришлось полагаться на альянс Северной Англии с кельтами. Впоследствии тот же механизм еще более явно действовал и для лейбористов Да и англичане с самого начала стали голосовать в соответствии со старинными племенными традициями. Все еще сильны были региональные расхождения, связанные с религией. Юго-Запад и Восточная Англия традиционно склонялись к нонконформизму, а следовательно, выступали против тори. В Ланкашире была своя микрополитика: страх и презрение к ирландским католикам в Ливерпуле (где каждый год в парламент с 1885 по 1929 г. выбирали самого настоящего ирландского националиста) отвращали англичан-протестантов от либералов. Но самый важный фактор определился сразу – и остается таким и поныне: как только обычные жители Юго-Востока получили право голоса, они стали – и остаются – консерваторами.

Бенджамин Дизраэли В 1875 г. он заключил союз с Россией для отражения нового возможного нападения Германии на Францию. Через три года он перешел на другую сторону. На Берлинском конгрессе 1878 г. он в последний момент во время ночных переговоров с немецким «железным канцлером» Отто фон Бисмарком закинул удочку относительно общемирового англо-германо-австрийского альянса против России.

Бисмарк не устоял перед искушением. Его посол в Лондоне доносил о воинственных настроениях: антироссийски настроенные массы так называемых джингоистов (название взято из хита мюзик-холлов того времени: We don’t want to fight, but by jingo if we do… – «Мы не хотим воевать, но, если нужно, клянусь богом…») маршировали по городу, срывая митинги за мир и даже разбивая окна в доме Гладстона. «Железный канцлер» клюнул. Дизраэли писал королеве Виктории (которая обожала его, потому что в 1876 г. он сделал ее императрицей Индии): «Еще до того, как лечь спать, я с удовлетворением осознал, что Санкт-Петербург проиграл».

В 1870 г. Пруссия зашла еще дальше и в шесть недель уничтожила Францию Наполеона III. Сначала некоторые англичане посчитали это хорошей новостью: в то время Париж соперничал с Лондоном за роль главного финансового центра мира. «Говоря о деньгах и капитале, следует отметить, что изобильное существование обеспечивается тем, что Лондон вновь стал главным мировым центром финансов». Gentleman’s Magazine, 1870 г. Но вскоре Англию обуял страх. Бестселлером 1871 г. стал роман «Битва при Доркинге», наполненный убедительными деталями будущей войны (его автор Джордж Чесни был подполковником в действующей армии) и предсказывавший вторжение и оккупацию Британии только что образованной Германской империей. Самому Гладстону пришлось публично объяснять читателям, что это литературное произведение. Дизраэли, ставший в 1874 г. премьер-министром от консерваторов, видел, что Англии совершенно необходимо вновь стать частью Европы.

Почти неприступные форты, прозванные «безумием Пальмерстона» еще до того, как были закончены, до сих пор стоят от Корка до Дувра. Даже в зените мировой славы в Британии хорошо понимали: то, что действительно важно, – это Европа. Фотография автора

Страна триумфально вступала в 1860-е гг., готовая все дальше и дальше расширять свои рынки, на горе менее успешным странам. Неизбежный континент Но это была лишь иллюзия. Британская империя никогда не была настоящим лидером. Ее ВВП составил максимум от мирового – 9,1 % – в 1870 г., но никогда не превосходил общий ВВП Германии и Франции (в то время как, например, ВВП США в 1960 г. составлял 40 % от мирового). Британская империя зависела от стабильности и договороспособности Европы, и британская элита это сознавала. Самая незначительная вероятность нападения, вторжения со стороны Ла-Манша вызывала реакцию, близкую к истерике. В 1859 г. единственный бронированный деревянный военный корабль «Глуар» давал Франции технологическое преимущество над всем британским военным флотом. Через год, впрочем, он уже устарел на фоне цельнометаллического британского броненосца «Уорриор», а в Британии начали строить безумно дорогую и так никогда и не примененную систему прибрежных фортов.

Англичане в середине Викторианской эпохи наконец-то стали казаться единой нацией. Консервативная партия (получившая свое неофициальное название в 1834 г.) считалась наследницей роялистов XVII в.; Либеральная партия (известна под этим названием с 1839 г.) теоретически происходила от тех, кто выступал в то время на стороне парламента.

«В Британии, по сути, существовало два средних класса: крупнейший и богатейший, занимающийся коммерцией и финансами в Лондоне и окружающих его графствах, и второй, занятый промышленностью и производством на Севере». Рон Мартин, «Политическая экономика разрыва между Севером и Югом Британии» (The Political Economy of Britain’s North-South Divide) Что же до бедняков с Севера, то они, как и лондонские бедняки, жили в таких ужасных условиях городской нищеты, что буквально теряли в росте. «Жители, родившиеся в [британских] городах, были ниже ростом, чем сельские… в основном уменьшение среднего роста населения пришлось на городские регионы в 1820–1860 гг.». Steckel / Flouds, U. Chicago Press, 1997 г. Противоречия в Англии были настолько очевидны, что Маркс и Энгельс, жившие в то время в Лондоне, были убеждены в том, что классовая война экономически неизбежна: исследования Энгельсом жизни в Манчестере в 1840-х гг. привели его к выводу о том, что «рабочий класс постепенно превратился в совершенно отдельную от английской буржуазии расу». Но конфликты видели повсюду не только профессиональные революционеры. «Вопрос о положении дел в Англии» обсуждался на всех уровнях. Будущий премьер-министр Бенджамин Дизраэли в своем популярном романе «Сибилла» (1845) писал, что выходом должно стать объединение «двух наций» Англии: бедных и богатых, саксов и нормандцев, Севера и Юга.

Небольшие неприятности, подобные уничтожению целой армии в Афганистане в 1842 г., не препятствовали общему направлению.

«Да будет так. Сжигание вдов – ваш обычай; готовьте погребальный костер. Но у моего народа тоже есть обычай. Если мужчины сжигают женщин заживо, мы вешаем их». Генерал сэр Чарльз Джеймс Нэпьер о практике сати в Индии, 1843 г.