Я часто думаю о земле, как о женщине, тяжелой первенцем. Когда Иисус родился, он был первенцем. Когда ж он умер, он превратился в Первого Умершего Человека.
Ибо вместе с ним в ту мрачную пятницу умерла сама земля.
И не умрем ли мы, коли пропадут из нашей обнаженной памяти черты его лица?
Он не был Богом видимым. Он был Настоящим.