Переписка. 1931–1970

Книгу эту я прочел около трех раз прежде чем отметить ее для себя как "прочитанную". Несмотря на небольшой объем(по существу она является стенограммой лекции Дж.Агамбена), концентрация в ней совершенно разноплановой информации делает ее освоение серьезным вызовом.
Автор затрагивает не только философские проблемы повеления как такового, но обращается так же к семантическому и этимологическому анализу власти, воли, мощи и так далее. Так как жанр рецензии не предполагает сколько-то полное изложение содержания книги, я, дабы постараться пробудить интерес к ее прочтению, остановлюсь лишь на отдельных моментах, которые видятся мне ключевыми, основными поставленными автором проблемами.
Итак, первое, чего касается Дж. Агамбен в своем анализе - это метафизика "аrhe". Отталкиваясь античной полисемии этого слова, означающего одновременно и "начало" и "повеление" он, через теологию, приходит к мысли М.Хайдеггера:
Arhe будучи в одно и тоже время и "истоком" и "повелением" обозначает управляющий принцип присутствующий имманентно управляемому. Проще говоря, "начало" никогда не прекращает "начинать", оно реализует свою управляющую сущность в непрерывном творении.
Подтверждение этой мысли он берет сразу из двух источников: из теологии(Бог присутствующий непрерывно в своем творении посредством творения) и из Хайдеггеровской метафизики.
У Хайдеггера Anfang, «начало» никогда не может стать прошлым, оно не прекращает быть в настоящем, так как обуславливает историю бытия и повелевает ею.
Хайдеггер в свойственной ему "игровой" манере соотносит термин Geschichte(история), глагол schicken(посылать) и термин Geschick(судьба), утверждая тем самым, что то, что мы называем исторической эпохой является тем, что было изречено и послано неким arhe, неким скрытым началом, которое однако действует внутри того что оно послало и повелело.

«Архе в смысле «исток» и архе в смысле «повеление» полностью здесь совпадают и даже именно это глубинное соотношение между началом и повелением определяет хайдеггеровскую концепцию истории бытия»

.

Вторая мысль, которая представляется мне, в некотором роде, революционной в своей парадоксальности, заключается в том, что наличность власти Дж.Агамбен привязывает не к к факту подчинения, но к факту вынесения приказа, в самом факте повеления. Он пишет, что

Власть перестает существовать лишь тогда когда отказывается отдавать приказы.

Далее, через семантический анализ повеления, Дж.Агамбен приходит к мысли о двух онтологиях, обуславливающих западную цивилизацию:
С одной стороны мы видим "онтологию быть"(онтология утверждения), а с другой "онтологию будь"(онтология повеления). И если первая была и до сих пор остается предметом тщательного логико-философского анализа(что не удивительно, учитывая что только она может быть оценена с позиций "истинность-ложность"), то вторая остается в основном "загадочной".
Однако, при этом, как полагает автор, именно "онтология будь" является ключевой для западной культуры и скрыто управляет ее развитием.

В рамках этих(демократических - прим. рецензента) обществ онтология повеления заняла место онтологии утверждения не в ясной форме императива, но в более коварной форме совета, приглашения, уведомления, которые даются во имя безопасности, так что повиновение приказу принимает форму сотрудничества и зачастую – форму повеления самому себе.

Первая онтология выражается в первоначальном виде в поэме Парменида, которая предваряет западную метафизику: Esti gar einai – «Существует же бытие!»(или «бытие есть»).
Вторая же: Esto gar einai – «Да будет бытие!».
Первая онтология определяет поле философии и науки, а вторая – магии, религии и права.

Западная онтология, таким образом, представляет собой дуальную, биполярную машину, в которой полюс повеления,

«который на протяжении столетий – в античную эпоху – оставался в тени высказывающей онтологии, начинает в христианскую эру приобретать исключительную важность».

В завершении работы, Дж.Агамбен анализирует соотношение "воли" и мощи", что в итоге приводит его к выводу о том, что

Гипотеза Ницше, согласно которой хотеть(волить) в действительности означает повелевать, тогда оказывается верной, а то, чем повелевает воля есть ничто иное как могущество.

Сложно и читать эту книгу и писать на нее рецензию.
Любопытно

Всякий раз, когда власть оказывается на грани разложения, пока кто–нибудь отдаёт приказы, всегда найдётся также кто–нибудь — пусть даже один–единственный — кто будет повиноваться командующему. Власть перестаёт существовать лишь тогда, когда отказывается отдавать приказы.

И ведь действительно всегда будут подчиняющиеся. И именно поэтому власть и существует.
Интересно приказы ни с чем не соотносятся в мире.

«Он идёт» или «Карло идёт». Эта последняя пропозиция является высказывающей в аристотелевском смысле, так как она может быть истинной (если Карло действительно находится в процессе ходьбы) или ложной (если Карло сидит). Тем не менее, в каждом случае она соотносится с чем–то в мире, выявляет бытие или небытие чего–то.
А приказание «Иди!» не выявляет ни бытие, ни небытие чего бы то ни было, не описывает и не отрицает никакое положение вещей и, хотя и не будучи ложным, не соотносится ни с чем, что существует в мире. Так, приказ, данный офицером солдатам, реализуется самим фактом своего произнесения; то, что его исполняют или игнорируют, ни в коем случае не отменяет его действенности.

Приказ

при наличии особой интонации используется как форма заклинания».

не форма «есть», но форма «будь!»

Религия это

попытка построить всё мироздание на основе повеления.

А вот это практически обо всех сейчас.

Когда мы сегодня столь часто слышим повторение бессодержательного девиза: «Я могу!», то, вероятно, что — при характерном ддя нашего времени распаде всякого этического опыта — тот, кто пользуется такими бредовыми лозунгами, на самом деле имеет в виду: «Я должен хотеть мочь», то есть «Я даю себе приказ повиноваться».

И ведь мы живём и практически не задумываемся об этом. Подчиняемся и делаем вид что не замечаем этого. Твердим о свободе, а живём в рабстве.
Небольшая книга лекция позволяет подумать и задуматься, но вот надолго ли?