– Вообще-то, я сама пришла спросить тебя об этом. Что до меня, то я чувствую себя отвратительно. Попробуй как-нибудь пристрелить двух человек, поймёшь.

– Джулия, ты всё сделала правильно. Ты спасла нас. Ты молодец, слышишь?

Она не столько села, сколько упала на стул, на котором недавно сидел детектив Фэрроу.

– Молчи уж! Про то, какая я молодец, мне психолог два часа рассказывал. Под конец я готова была убить и его. Господи, да меня всю трясёт! Что это было, Смоки Рэй? Почему это случилось? Почему они просто пришли и…

Слёзы полились у неё из глаз двумя блестящими ручьями. Я встал и, задыхаясь, подошёл к ней, положил руку на плечо. Джульетта попыталась отодвинуться, но я как-то догадался, что на самом деле она этого не хочет, и обнял девушку. Она прижалась ко мне и зарыдала в голос.

Я молча ждал и терпел боль. Потом в глазах потемнело, я пошатнулся.

– Смоки Рэй! – Она вскочила со стула, размазывая слёзы по лицу. – Да ты едва стоишь! Быстро ложись…

Джульетта помогла мне сделать два шага до кровати и лечь.

– Боже, я совсем расклеилась. А ведь шла спросить, как ты, и… сказать спасибо.

– Мне? За что? – выдохнул я в промежутках между всплесками боли.

– Если бы вы с Дорси не дрались, я бы ни за что не рискнула взять пистолет. Уже два года хожу с ним, думала, я крутая, а оказалось… Оказалось, даже когда с тобой готовы сотворить что-то ужасное, притронуться к оружию так страшно! Я только и думала: если они увидят пистолет, то озвереют по-настоящему…

Я поднял руку, и Джульетта машинально схватила меня за ладонь.

– Так и держи, – попросил я. – Не отпускай. Иначе моя рука опять начнёт плясать, а это больно. Я просто хочу сказать: всё уже кончилось. И ты поступила правильно. Поверь человеку, который без твоих выстрелов был бы уже мёртв. Спасибо тебе, Джульетта… о, прости, Джулия!

Она отняла руку.

– Ладно, хватит уже сантиментов. Остановимся на том, что мы все втроём молодцы.

– Ты знаешь, что с Дорси?

– Да, я сперва навестила её. Ей крепко досталось…

– Но она поправится?

Джульетта помедлила с ответом.

– Да. Но танцевать, боюсь, не сможет. Тот подонок прыгал на ней, понимаешь? У неё переломаны ребра, рука, бедро…

– Боже…

– Послушай, Смоки Рэй, как ты к ней относишься?

Теперь уже я ответил с заминкой.

– Ещё не знаю. Но она мне нравится, это точно.

– А я её люблю, – ровно сказала Джульетта. – И хочу тебе сразу сказать: если у тебя нет к ней серьёзных чувств, будь осторожен. Как бы я ни была тебе благодарна, но если обидишь Дорси, станешь моим злейшим врагом. Возненавижу сильнее, чем тех подонков.

Голос у неё был очень серьёзный, и я подумал, что, кажется, знаю, зачем она пришла в мою палату на самом деле. Вопрос о самочувствии был предлогом, всплеск эмоций случайностью, а вот предупреждение насчёт Дорси – истинной целью визита.

– На этот счёт можешь не беспокоиться, Джулия.

– Хорошо. Я поверю тебе, Смоки Рэй. Только не подумай, что мы с Дорси любовницы.

– Не думаю…

– Я сама не понимаю, почему привязалась к ней. И ещё меньше понимаю, зачем учила её танцам. Наверное, хотела испытать нашу дружбу…

– Что ты имеешь в виду?

Джульетта грустно усмехнулась.

– Если моя Зайка пройдёт конкурс и станет ещё одной танцовщицей в «Сладком местечке», или где-нибудь ещё… Она быстро сделается такой же сукой, как и все мы. Я это знаю, но, наверное, надеюсь, что Дорси окажется не такой, как все…

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказала. Мы все суки. Все хотим стать звёздами шоу. Даже в таком паршивом шоу, как у Гарри Твидла.

– Не говори так, – попросил я. – Никакая ты не сука, хотя и стараешься выглядеть грубой…

– Помолчи! Ты не был за кулисами, ни черта не знаешь. Мы все улыбаемся друг другу, а внутри таим злобу. Знал бы ты, сколько яду я нахлебалась, пока Твидл и Гришем пытались сделать меня звездой…

– Полагаю, ты сгущаешь краски…

– Наивный дурачок. Думаешь, наши девочки милы с тобой, потому что ты такой славный парень? Да ни хрена подобного. Ты придумал новый номер. Значит, кто-то может стать звездой. И может быть, такой звездой, которая сумеет вырваться из лап неудачника Твидла и засиять в лучших шоу Вегаса.

Я отвёл взгляд. Не то, чтобы я был идеалистом, но «Сладкое местечко» чем-то покорило меня, и мне не хотелось думать о нём плохо… Но дело, выходит, не в «Сладком местечке», а в надеждах, которые его обитатели возлагают на меня.

Значит, если Гришем не отстоит мой замысел, девушки ко мне охладеют… И, вероятно, чарующая магия «Местечка» развеется сама собой.

– Да, из меня звезды не получилось. И знаешь, хоть это досадно само по себе, но жить стало легче. Девочки расслабились. А теперь им и вовсе не до меня. Все уже начали ненавидеть Пэм.

– Пэм Тревис? – напрягся я.

В глазах Джульетты мелькнул нехороший огонёк.

– Да, Смоки Рэй. Запомни на будущее: у сук очень острое зрение. Все видят, как ты смотришь на Пэм. Все понимают, для кого ты придумал номер.

– И ты тоже её ненавидишь?

Джульетта улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Нет. У меня есть Дорси. Она – как тенистый сад в жару. Даёт возможность отдохнуть и остыть, пока другие кипят.

– Я думаю, что смог бы придумать номер для каждой…

– Было бы здорово, – сказала Джульетта и поднялась на ноги. – Но всему своё время. Я пойду, нам обоим надо отдохнуть. А ты не переживай за Пэм. Она – правильный выбор. Танцует превосходно и, к тому же, такая сука, что всех нас вместе взятых переплюнет. Её не сломаешь. Ну, пока, Смоки Рэй!

– Пока, Джулия.

Уже на пороге она напомнила:

– Не забывай того, что обещал насчёт Дорси.

– Я не забуду.

Глава 6.

Ночью мне снился человек, которого я убил. Я не помнил его лица, и оно привиделось мне каким-то немыслимо страшным. Я даже просыпался в поту и с криком, так что мне дали лишнюю дозу успокоительного.

Утром страх отступил. Я не испытывал сожалений и даже немного удивлялся этому: я слышал, что убить человека – это серьёзное потрясение.

Когда я размышлял об этом, заодно сообразил, что каждый раз, когда говорят о потрясении от убийства, прибавляют слово «первое». Только от первого нутро переворачивается. Второе уже даётся легче…

Итак, выспавшись, я почувствовал себя намного лучше. Побои болели, но почти не мешали двигаться. Я был голоден и ужасно хотел курить. С первым мне помогла медсестра, принеся завтрак, со вторым пришлось подождать до выписки, которую врач, осмотрев меня, пообещал на полдень.

Время до вожделенного полудня было заполнено процедурами и заполнением бумаг. Напоследок мне намазали ушибы какой-то вонючей мазью, пообещав, что она поможет рассосать гематомы.

В четверть первого я наконец-то добрался до ближайшего места для курения и сунул в рот сигарету. От первой затяжки закружилась голова, жаркое солнце Невады обожгло мозг. Я присел на скамью, ощущая себя немного пьяным. И мысли в голову полезли пьяные: первая затяжка – первое убийство… Сначала трудно, потом привыкаешь.

Как потеря девственности у девушек. Первый раз больно, потом ничего так, а потом начинаешь любить это дело. С куревом, кстати, точно так же. И что, с убийствами должна быть та же история?

Я не сразу заметил, что ко мне подходит человек.

– Смоки Рэй! Как же я рад видеть тебя живым!

Это был Салливан Гришем. Мы обменялись рукопожатием.

– Я тоже рад… и удивлён. Вы пришли навестить Дорси?

Он сел рядом со мной.

– Дорси? В этом нет нужды, о ней есть кому позаботиться. Я приехал за тобой. Твоя машина до сих пор стоит у «Сладкого местечка».

– И вы решили сыграть в доброго самаритянина?

Он рассмеялся.

– Нет, дело в другом. Гарри Твидл пересмотрел своё отношение к тебе. Отчасти повлияло моё красноречие. Но окончательно он сломался, когда узнал о твоём героизме.

Я щелчком отправил окурок в урну.

– Какой там героизм…

– Ты прикончил одного из нападавших, разве этого мало? Чёрт меня дери, да я бы оцепенел на твоём месте, как кролик перед удавом, и дал себя зарезать, не пикнув…

Я поморщился, вспомнив, что, в сущности, так себя и вёл. Моё сопротивление было жалким и хаотичным… Сумел бы я отбиться, если бы не та кружка кофе, горячего, как вулканическая лава? Крепко сомневаюсь.

– В общем, Твидл, по счастью, несколько старомоден, и из чувства благодарности согласился дать тебе шанс. Так что сейчас поедем прямо в офис и подпишем контракт. Идём к машине.

– Мистер Гришем, мне нужно ненадолго вернуться в госпиталь.

– Плохо себя чувствуешь?

– Я должен проведать Дорси.

– Сделаешь это потом. У меня мало времени.

– Простите, мистер Гришем, я так не могу. Дорси тоже боролась, без неё я был бы мёртв!

– О’кей, сумеешь сделать это быстро?

Я пообещал не задерживаться и поспешил обратно к дверям. От быстрой ходьбы нутро заныло, но я не сбавил шагу.

Задержаться всё же пришлось. Мне сказали, что у Дорси уже есть посетители. Лишь после настойчивых просьб и консультации с лечащим врачом одна из медсестёр провела меня к палате, предупредив:

– Только на пять минут…

Когда я вошёл, мне навстречу поднялся мужчина с седыми висками, в клетчатой рубахе и затёртых джинсах. У него было широкое лицо с глубокими морщинами, сбегающими от носа к углам рта.

– Мистер Гейтс! Рад вас видеть!

Его мозолистая ладонь сковала и энергично тряхнула мою руку. Дорси, похожая на мумию из-за обилия гипса и бинтов, смущённо улыбалась с койки.

– Моё имя Берт, Берт Ливингстон. Я очень признателен вам… Вы храбрый молодой человек! Спасибо за то, что спасли жизнь моей дочери!

– И вы туда же… Все только и говорят о моей храбрости, которой не было. Вашу дочь, а заодно и меня, спасла Джулия…

– Да, я знаю, – сказал Берт. – Раньше я не слишком одобрял дружбу Дорси с этой девушкой. Что говорить, мне вообще не по душе, что моя дочь работает в таком месте. Но если там водятся такие крепкие люди, готов перестать ворчать! Однако вы напрасно отвергаете благодарность. У Джулии хотя бы был пистолет, а у вас – ничего, кроме храбрости. Мистер Гейтс, если вам когда-нибудь что-то понадобится от старого водителя, только скажите! Кстати, если вы не на машине, я подвезу, куда скажете. Врачи всё равно говорят, что Дорси нужно отдыхать, так что мне пора…

– Спасибо, мистер Ливингстон, но меня уже пообещали подвезти.

– Папа! – окликнула его Дорси. – Извини, но я бы хотела поговорить со Смоки Рэем наедине.

– Смоки Рэй? – удивился он.

– Это прозвище, – пояснил я. – И, по правде говоря, оно нравится мне гораздо больше, чем «мистер Гейтс».

– О’кей, Смоки Рэй, так и быть, оставлю тебя с моей девочкой. Смотрите, не шалите тут, детишки.

Он поцеловал дочь.

– До завтра, принцесса. Поправляйся. И знай: мама гордилась бы тобой…

– До завтра, папа…

На прощание Берт ещё раз пожал мне руку. Когда он вышел, я пододвинул стул поближе к кровати, прикоснулся к руке Дорси и уже открыл рот, но она спросила первая:

– Как ты себя чувствуешь?

– Ты украла мой вопрос. Я, по крайней мере, на ногах. А ты как?

– Лежу, – улыбнулась она. – Но собираюсь встать. И танцевать я буду, вот увидишь… Я ужасно выгляжу, да?

– Лучше, чем я опасался. Ты молодец, Дорси. Я хотел сказать тебе спасибо…

– А я хотела попросить прощения.

– За что? – изумился я.

Она отвела взгляд.

– Скажи, ты думал о том, почему на нас напали?

– Я думаю, они пришли за Джульеттой. Наверное, кто-то из зрителей…

– Нет, они напали на меня. Я пыталась сказать детективу Фэрроу, но, кажется, он не принял меня всерьёз. Рэй, постарайся встретиться с мистером Гришемом и предупреди его, что теперь в опасности может оказаться кто-то ещё.

– С Гришемом я встречусь прямо сейчас, но что ты имеешь в виду?

– Есть люди, которые хотят прибрать «Садкое местечко» к рукам. Тот человек, который покалечил меня… – Дорси содрогнулась, то ли от воспоминаний, то ли от боли. – Он называл себя Фронтмен. Три дня назад он сделал мне предложение. Обещал платить сто баксов каждый день, если я буду рассказывать, что происходит в «Сладком местечке». Я отказалась. А потом… повела себя глупо.

– Что ты имеешь в виду?

– Нужно было сразу рассказать обо всём Гришему. Но я почему-то промолчала. Отработала ночь, и мне казалось, что всё в порядке. А когда смена кончилась, стало страшно. И я подцепила мужчину на остаток ночи. И после следующей смены сделала то же самое. Ну, а на третий раз это был ты.

Я сидел перед ней, медленно осознавая услышанное.

– То есть ты просто…

– Цепляла мужчин, чтобы не было страшно одной. Думала, если Фронтмен где-то рядом, то, увидев меня с мужчиной, ничего не сделает. А потом забудет про меня… В общем, Смоки Рэй, это я подвергла тебя опасности. Ты был… очередной страховкой.

– Которая не сработала, – добавил я.

Дверь отворилась, и медсестра твёрдо сказала:

– Вам пора, молодой человек.

Я медленно встал. Взгляд Дорси был полон боли, и я понял, что это не только боль от переломов.

– Если тебя это гнетёт, не переживай понапрасну. Я не в обиде.

На самом деле обида была. Если Дорси просто не хотела быть одной, то для чего говорила о своём желании стать моделью? Можно было обойтись и без лжи…

Но я старательно спрятал обиду. Как бы там ни было, Дорси помогла мне. Благодаря ей я дожил до выстрелов Джульетты, а не повис на ноже Фронтмена.

– Не думай о плохом, Дорси. Здесь ты в безопасности. Пока!

***

Сэл Гришем, обладатель роскошной виллы, передвигаться предпочитал на видавшем виды «лэндровере». Впрочем, несмотря на возраст, этот хищного вида угловатый танк работал, как швейцарские часы. Видимо, что на уход за ним владелец не жалел ни денег, ни времени.

– Тебе нечего бояться, – говорил Гришем, выкатывая по Дьябло-драйв на Радужный бульвар. – Убийство, которое ты совершил, квалифицировано как самооборона, и прокурор с этим согласен. Между прочим, он не случайно на твоей стороне. Это во многом заслуга твоего таланта.

– Что вы имеете в виду?

– В позапрошлый уик-энд прокурор Дженкинс был гостем на моей вилле. Скульптуры танцовщиц поразили его. Сегодня я сказал ему, что ты их автор, и он заверил, что у тебя не будет больших проблем.

– А маленькие проблемы будут?

– Без них жизнь была бы пресной, не так ли? – спросил он, одарив меня улыбкой того сорта, которым владеют только успешные бизнесмены. – Не унывай, если будет нужно, старина Сэл поборется за тебя. Ни на что не отвлекайся и начинай работу, как только придёшь в себя. Контракт будет заключён только на постановку одного номера, но мы обязуемся его пролонгировать, если доходы «Сладкого местечка» возрастут. Надеюсь, ты понимаешь, что мы заинтересованы в этом не меньше тебя…

Он свернул налево, и мы покатили на восток по Рассел-роуд. Я откинулся на спинку сиденья и старался расслабиться, чтобы дышать свободно.

Итак, я добился своего. Пускай это нельзя поставить в заслугу моему таланту, пускай в повороте судьбы сыграл роль невероятный случай – я одержал первую победу…

Однако той радости, которую я рисовал себе в мечтах, воображая, как добьюсь успеха, не было. Дорси и события минувшего дня занимали все мои мысли. Мне вдруг подумалось, что у её лжи, неожиданно глубоко меня задевшей, есть одно объяснение.

Что, если ей самой было неприятно менять «защитников»? Если она решила: пусть рядом будет один – и… выбрала меня?

Эта мысль уже льстила, в неё хотелось поверить. Значит, разговор об искусстве должен был стать цементом, который удержал бы меня…

Но для чего Дорси призналась?

– Смоки Рэй, ты не слушаешь? – спросил Гришем, обгоняя кабриолет, из которого улыбалась Лас-Вегасу пара туристов.

– Простите, мистер Гришем. Не могу забыть о нападении. Дорси сказала, что эти ублюдки пришли за ней. Один из них недавно пытался её завербовать, чтобы Дорси докладывала обо всём, что происходит в баре. Она отказалась – и ей решили отомстить. Что вы думаете об этом?

Сэл закусил губу. Около минуты он молчал, со злостью глядя на дорогу.

– Чёрт, это уже серьёзно! Ладно, думаю, ты имеешь право узнать. Конечно, если пообещаешь помалкивать.

– Обещаю! – настороженно кивнул я.

Он испытующе поглядел на меня и спросил:

– Ты знаешь, как делаются дела в Неоновом городе?

– По-видимому, нет…

– Не перебивай. Это был вводный вопрос. Ясное дело, ты ни черта не знаешь. Вселенная Лас-Вегаса – это несколько ярусов моря. Наверху, на волнах, плавают яхты с крупными шишками. Это продюсеры высокого класса, у них связи уходят куда-то на небеса. Под днищами яхт проплывают акулы бизнеса. Это легальные боссы, но уже способны показать зубы. Чем ниже, тем страшнее, и на дне заправляют уже откровенно криминальные спруты. Из их щупалец нет спасения. И «Сладкое местечко» барахтается в паре футов от дна. Если не поднимемся – нас сожрут. Понимаешь?

– Пока вроде бы да…

Гришем покачал головой.

– Помнишь, ты спросил, почему мы с Гарри Твидлом позволяем себе роскошь, если заведение не приносит дохода? Так вот, это способ защиты. Мимикрия. Мы притворяемся акулами. Нас видят с яхты. И спруты опасаются протянуть к нам щупальца.

– Хотя уже давно могли бы это сделать? – уточнил я.

Гришем невесело улыбнулся.

– Схватываешь на лету. Если мы оступимся и покажем свою нищету, бар проглотят.

– Кто?

– На нас зарится Бёрк Адамс. Это теневой король мелкого шоу-бизнеса. В заведениях, которые он прикарманил, толкают наркоту, все девушки проституируют. Это уже дно, самое дно моря по имени Вегас. Понимаешь теперь, насколько сильно нам нужен успех?

– Да, сэр.

– А понимаешь, почему я тебе это рассказал?

– Не уверен…

– Потому что ты должен знать, чем рискуешь. Если Дорси сказала правду, значит, Бёрк Адамс уже пробует нас на зуб. Времени мало, а риск велик. Я не хочу, чтобы ты сначала подписал контракт, а потом узнал об опасности и почувствовал себя обманутым. Так-то, парень. Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, мистер Гришем, что мой номер должен понравиться людям. Очень хочется проверить это на деле…

Глава 7.

Как по мне, так Бенни Гриер был одной из самых больших проблем «Сладкого местечка».

В чём-то он, бесспорно, был талантлив. Сэл называл его настоящим спасением. Бенни был шоуменом – ведущим с «заводным», как он выражался, конферансом. А заодно, беря лишь половину оклада за каждую должность, хореографом, осветителем сцены, электриком, плотником и сантехником. Неудивительно, что его ценили.

Ему было около сорока лет, но при взгляде на него заподозрить истинный возраст было трудно. Даже при некоторой грузности Бенни Гриер выглядел моложе, был чрезвычайно пластичен. Лицо у него было подвижное, и чувствовалось, что артистическую мимику он вырабатывал, ориентируясь на Джима Керри. Он был неутомим, везде успевал. Если бы не колкий и циничный взгляд, я бы сразу назвал его славным парнем.

Покончив с моделями и перебравшись в «Сладкое местечко», я узнал его ближе и вскоре обнаружил, что этот славный парень вызывает у меня стойкое отвращение…

Он исповедовал убеждение, что шаблоны – это то, что нужно публике.

Мы поспорили уже на второй день моей работы в баре. Кетхума и Нбона лежали за кулисами. Сэл наказал мне и Гриеру отработать быструю установку фигур и их выезд на сцену.

Едва он ушёл, Бенни, не прекращая работы, принялся критиковать мой номер.

– Зря ты со мной споришь, Смоки Рэй. Я в этом бизнесе почти столько же, сколько ты живёшь на свете. Выкрутасы, которые ты выдумал, никому не нужны. Зритель платит за то, что девочки на сцене проделывают штуки, которых он ждёт. А вовсе не за твои фантазии. Обманутый зритель не придёт дважды.

– Так что, на сцене не должно быть ничего нового? – возмутился я.

Бенни подогнал пазы и проворно завернул первый винт из четырёх, которыми Нбона крепился к платформе.

– Того, что в «Сладком местечке» появятся эти чурбаны, вполне достаточно…