В заводь речную лотос нарвать войду,
В топь орхидей, где много душистых трав.
Как я хочу их в дар поднести для той,
С кем мои думы – той, в далёком краю!
Вдаль оглянусь – увижу ль родимый край?
Путь к нему долог, безбрежный разлит простор.
Сердцем едины, в разлуке живём с тобой:
С нашей тоскою встретим и смерть свою.
──────
В небе Луна так ярко и чисто сияет,
Озаряя лёгкого шёлка завесу над ложем.
В тоске и печали никак не могу уснуть я —
Набросив одежду, встала, хожу бесцельно.
В крае чужом гостить, говорят, приятно —
Но лучше бы ты вернулся домой скорее!
А я возле дома одна брожу под луною —
Тревожные мысли ведь некому мне поведать.
Вдаль наглядевшись, снова иду в покои.
Капают слёзы, платье и юбка мокнут.
──────
Ещё мягок и слаб, одинокий растёт бамбук,
Корешком уцепившись за склон могучей горы.
Я твоей, господин, лишь недавно стала женой —
Как лозу повиликой, тебя начала обвивать.
Повилике срастись – подобающий нужен срок;
И супругам сойтись – тоже нужен порядок свой.
Через тысячу вёрст я была отдана тебе,
Но ты снова далёк – по другую сторону гор.
Ожидая тебя, постареть я могу в тоске —
В колеснице большой так медлительно едешь ты!
О цветке орхидеи душистом печаль моя,
Что ещё не раскрыл свой сияющий юный дар.
Коли время пройдёт, и не будет он взят тобой,
То судьба ему вслед за осенней травой упасть.
Но коль сможешь вдали свою верность и честь сберечь,
Я смиренно дождусь – что ещё остаётся мне?
──────
Во дворе нашем чудное дерево есть —
Расцвело оно пышно в зелёной листве.
Притянула я ветку, цветы сорвала —
Вот бы другу любимому их подарить!
Рукава наполняет цветов аромат,
Только друг далеко – их нельзя донести!
Что же мне драгоценного в них тогда? —
Свежесть чувства
в томящей разлуке с ним.
Рукава – использовались в качестве карманов
──────
В небе далёко светится Звёздный Пастух,
Ярко сияет Дева Небесной Реки.
Белые руки плещут, нежны и тонки;
Тихо в станочке ткацком ходит челнок.
Дни напролёт не ткётся у ней полотно,
Слёзы беззвучно льются дождём проливным.
Неба Реки просторы – не глубоки,
Но пропасть для звёзд: как прежде, они далеки.
Лишь светят, Рекою навек разлучены —
Биеньем сердец их взгляды немые полны.
Звёздный Пастух – Альтаир, главная звезда созвездия Орла (у китайцев – Быка), на левом краю Млечного Пути. Дословно имя звезды можно перевести как «ведущий быка»
Дева Небесной Реки – звезда Вега в созвездии Лиры, одна из ярчайших в небе, находится на правом краю Млечного Пути
Небесная Река – Млечный Путь
──────
Поверни колесницу, направь хоть куда лошадей:
Поезжай далеко, по бескрайним броди дорогам,
Где в четыре конца – широк, необъятен простор,
Где волнует обильные травы весенний ветер.
Там не встретишь в пути ни былинки от древних времён:
Разве может живущее старости ход замедлить?
И цветенье, и дряхлость имеют положенный срок;
Раньше срока, увы, не свершается становленье.
А живой человек – он не золото, не нефрит:
Разве может, как камень, он прочным навек остаться?
Не заметит, как вдруг обратится в простую пыль;
Только добрая слава будет вечным его богатством.
Становленье – букв. «становление себя» – самореализация человека, к которой и призывает, собственно, это стихотворение
──────
Городская стена на восток – высока и крепка.
Там извилистых, длинных улиц запутаны дебри.
Кружат вихри на них, твердь земли пытаясь поднять;
Цвет осенней травы от холода вновь зеленеет.
Очерёдно сменяя друг друга, текут времена;
Год стремится к концу, который уж скоро настанет.
Беспокойно мечутся ястребы с ветром зари;
Холодами гонимы, сверчки забились в укрытья.
Смою бремя забот, дам я волю порывам души —
Ни к чему без причины уздой смирять свои чувства!
В Янь и Чжао много красавиц, что песни поют:
Как прелестны они! Лица их – белее нефрита.
В платье тонкого, лёгкого шёлка подходит одна,
Столь искусно на чжэне играет передо мною;
Её чжэна звучанье такой печали полно —
Меж взведённых колков, знать, туго натянуты струны!
Устремившись в мечты, поясок поправляю рукой,
Зачарованный пеньем, переминаюсь несмело:
Мне хотелось бы с нею ласточек парой летать
И из глины комочков гнездо под крышею строить.
Ветер зари – иносказательное имя, которым в оригинале названы ястребы или соколы; в переводе использовано как обстоятельство
Янь и Чжао – древние государства в регионе нынешнего Пекина. В языке появился устойчивый оборот «Янь и Чжао», указывающий на придворных певиц и танцовщиц
Чжэн – щипковый музыкальный инструмент наподобие европейской цитры, но с более низким и глубоким звучанием
──────
Как едешь в повозке к восточным вратам Лояна —
Поодаль видны, за валом на север, могилы.
Там белых осин разносится шумный ропот,
Вокруг кипарисы и сосны теснят дорогу.
В могилах лежат давно умершие люди,
В таинственном мраке объяты покоем вечным,
Уснув глубоко под тем источником жёлтым,
Что в веки веков от сна не даст пробудиться.
Сменяя друг друга, прошли их ле́та и зимы,
Отпущенный век росой на заре истаял.
Вся жизнь человека, как стан в пути, скоротечна,
А будь даже долгой – не про́чна, как злато и яшма.
С древнейших времён поколеньям приходит смена;
Мудрейшим – и тем не дано превозмочь законы.
Глотать порошки, прося у духов бессмертья —
Пустой оказалось для многих из них затеей.
Уж лучше б вкушали они прекрасные вина,
Изысканным шёлком покровы одежд украсив!
Лоян – в оригинале город не назван, но, согласно китайским комментариям, описываемый пейзаж находится под Лояном
Белые осины – в оригинале «белые тополя» (populus alba). Осина – близкий родственник белого тополя
Кипарисы и сосны – деревья, которые высаживали на могилах
Жёлтый источник – загробный, могильный, подземный мир
Порошки – подразумеваются эликсиры бессмертия
──────
Ушедшие люди —
что ни день, всё дальше от нас.
Приходящие в мир —
что ни день, всё для нас роднее.
Коль выйдешь за стены,
да попристальней поглядишь —
То увидишь вокруг
всё могильники да курганы.
Могилы былые
уж распаханы под поля,
Кипарисы на них
уж порублены на растопку,
А в белых осинах
всё гуляет горестный ветер —
Шелестит и шумит,
убивая меня тоскою.
Тоска меня гложет
по родной сторонке моей:
Возвратиться хочу,
но не в силах найти дорогу.
Белые осины – в оригинале "белые тополя" (populus alba). Осина – близкий родственник белого тополя. Упоминание деревьев на кладбище параллельно со стихотворением 13
──────
Жизни годы
едва ли составят сотню,
Но всегда в них —
горя на тысячу лет.
День так краток,
и грустно, что ночь длинна —
Отчего ж нам
со свечой в руке не ходить!
Веселиться
никогда не рано, друзья.
Для чего нам
дожидаться лучших времён?
Лишь глупцы
на растрату всегда скупы,
Но их только
насмешки потомков ждут.
А с бессмертным Цяо
– Сыном царя
Трудно будет сравниться
лет долготой!
Цяо – Ванцзы Цяо, где «Ванцзы» означает «сын царя» – старший сын Лин-вана (VI в. до н. э.), добившийся, по даосскому преданию, бессмертия
──────
Уж становится холодно – год, почитай, на исходе.
По ночам в своих норах медведки стрекочут тоскливо.
Дует ветер студёный – вовсю уж он зол и свиреп,
А у странника на зиму доброго нет одеянья.
Покрывала парчовые в доме на Ло он оставил
И не хочет со мной под одним одеялом укрыться.
Я ночую одна, и во множестве долгих ночей
Всё пытаюсь во сне милый образ супруга увидеть.
Вижу – милый супруг, как и встарь, меня помнит и любит:
Не замедлив примчал, помогает взойти в колесницу,
Говорит – ему вечно желанна улыбка моя,
И, держа меня за руку, вместе со мной уезжает.
Ненадолго, увы, посещают такие виденья,
Не живётся со мной им на женской моей половине,
Но без крыл соколиных – верных, как ветер зари —
Не могу я взлететь и, как ветер, за милым угнаться.
Взглядом пристальным вдаль лишь могу успокоить я мысли,
Когда, вытянув шею, смотрю на дорогу с надеждой;
Но брожу беспокойно, с печалью глубокой в душе —
Льются горькие слёзы, створки ворот орошая.
Медведки – крупные насекомые, живущие в норах. Они издают печальный, зловещий звук, что, однако, не связано с наступлением холодов
Ло – река, на которой стоит город Лоян. Вероятно, там находится дом лирической героини и её мужа
──────
Первый месяц зимы, и пришли вместе с ним холода.
Ветер с севера злой – до чего же он лют и жесток!
Моя грусть тяжела, впереди ещё долгая ночь;
Поднимая глаза, я на звёздную россыпь гляжу.
Помню, в этот же месяц – двадцатого может числа,
Когда жаба и заяц сияли в ущербе уже —
Заезжал сюда путник один из далёких краёв
И доставил ко мне драгоценное это письмо.
В нём написано было про долгую муку тоски,
И написано было ещё о разлуке не в мочь —
Этот свиток я спрятала бережно в длинный рукав,
И за все эти годы слова не истёрлись его.
В скромном сердце храню я доныне живую любовь,
Но боюсь – господин не узнает о ней никогда.
Двадцатое число – отсчёт от новолуния. Двадцатого числа любого лунного месяца Луна находится в заметно убывающей фазе
Жаба и заяц – иносказательное имя Луны по названиям двух мифических существ, живущих на ней. Легенды, связанные с ними, можно найти в открытых источниках
Господин – так обращались, в частности, женщины к мужьям и возлюбленным, и в том числе иногда подразумевая второе лицо (т.е. вместо «ты, любимый»)
──────
О проекте
О подписке
Другие проекты