Похолодало слишком резко и неожиданно для Доры. I Только что миновал сухой, теплый сентябрь, и вот после вчерашнего дождя краешки луж украсились тонкой ледяной корочкой. Ветви кустов и деревьев под монотонную мелодию ветра тихонько перестукивались, словно желали передать кому-то тайное послание. На липах болтались последние скомканные побуревшие листья.
Семейство Ивановых все-таки перебралось в Барск в служебную квартиру. Глава семьи, Леонид Алексеевич, устроился преподавать политологию и социологию в местный университет. Его кабинет был на том же этаже, что и кафедра физики, которой заведовал Бронислав Соловьев. Александра Михайловна Иванова теперь работала в центре клонирования под началом Ники. Вот такие интересные дела получались.
Дорофея подняла голову, щурясь на убывающее с каждым днем солнце. Сегодня в школьном дворе было относительно тихо. Мороз спугнул малышню, да и завсегдатаи-футболисты оказались одеты не по погоде.
Ветер принес застарелый запах гари с торфяников, заставил девушку втянуть голову в плечи, поправить тонкий шарфик. До занятий оставалась четверть часа. Машка уже десять минут как умчалась с новыми знакомыми готовиться к контрольной. Гордо задирая нос, прошествовала мимо Роксана и скрылась за высокими стеклянными дверями школы. А Дорофея не торопилась, вслушивалась в перестукивание ветвей, чириканье воробьев, облепивших куст жасмина у забора.
Весь выпускной класс, во всяком случае до нового года, Доре и Марии Ивановой, ее местному двойнику, предстояло отучиться в разных группах. Машка продолжала листать привычные учебники, углублять познания в науках. А ее, Дорофею, отправили в специальный класс к таким же, как она, «братьям по разуму» – выходцам из разных миров. Биологически «детишкам» было от шести с половиной до тринадцати лет. Реально двое разменяли вторую сотню. Искры их душ не один раз пересекли грань миров и теперь с любопытством осваивались на новой территории, получали информацию о Земле-56, делились историями путешествий. Сегодня, например, Дора подготовила доклад о политическом устройстве РКИСа в сравнении с местной Россией.
– Отрываешься от коллектива?
Голос Роберта Ноэля за спиной заставил ее вздрогнуть. Ученый вылез из белого внедорожника, на ходу застегивая рыже-желтую куртку.
Дора неопределенно пожала плечами. О чем ей общаться с другими пилигримами? Книжек они не читают, музыку не слушают, Интернетом интересуются только как средством получения информации и общения. Теперь-то она поняла, сколь тяжело с ней самой приходится Маше! А вот терпит, не гонит, даже прошлые обиды прощает.
– Ты про набор новых людей для макросети? – спросила она.
С Робертом последний месяц она общалась лишь в виртуальном пространстве. С укатившим в Москву Лансом тоже.
– Не-а, там и без лишних бездельников все хорошо.
Ученый пожал ее руку и улыбнулся, как показалось девушке, не совсем искренне. Он обернулся на группку смеющихся молодых людей, откинул со лба седую прядь и огорошил:
– Через аномалию пробивается сигнал бедствия. Еще с августа. Это раз.
Он принялся загибать пальцы на левой руке. Доре это не понравилось. Что, опять какие-то козни-заговоры на свет вылезут? Или из старого Общества Зари не всех переловили?
– Несколько человек со способностями медиума утверждают, что кто-то смотрит на мир их глазами. Такой же фокус с тобой проделывал Бета. Это два, – загнул безымянный палец профессор.
– Я служила передатчиком информации, – поправила его Дорофея, ощущая нехороший холодок на спине. Неужели пилигримам никогда не видать покоя?
– В-третьих, – безжалостно продолжал отсчет собеседник, – мне самому нужны медиумы. Ты и крокодиленыш идеально подходите. Потому-то я здесь. И не только.
Крокодиленышем Роберт Ноэль звал Роксану Верховицыну свою подопечную, на редкость неприятную девицу, способную голосом загипнотизировать практически любого. Перебороть ее приказ мог только другой гипнолог, и то не всегда. В силе ее команд Дора с Машей убедились лично, когда без всякой видимой причины сбежали из Барска с юными байкерами и рванули в Москву.
– В-четвертых…
Ах, еще и в-четвертых! Девушка ощутила, как поднимается желание топнуть ногой, развернуться и уйти. Тем более с минуты на минуту зазвенит звонок.
– Через аномалию мы можем задаром получить связь с твоим миром. Угадай зачем?
То, что в рукаве этого чародея от науки спрятаны крапленые карты, девушка знала давно. Чем или кем он готов рискнуть ради новых знаний? Для чего оставил «неуничтожимую» другими аномалию? Дора даже позабыла, что продрогла, прослушала далекий звонок. Мимо вприпрыжку пронеслись любители поваляться в постели до последнего. Теперь в дневнике девушки появится первая отметка о нарушении дисциплины.
– Не догадываюсь, – осторожно ответила она.
Как жаль, что Роберт нечитаем для природных психологов вроде нее. А по хранящему летний загар узкому лицу эмоций не угадать.
– Не вижу смысла изобретать велосипед. Хочу подключиться к макросети и скачать готовое программное обеспечение, настройки ее параметров, часть программ, другие данные. Это не воровство в привычном смысле, – видя, как нахмурился лоб девушки, поспешил успокоить ее ученый. – Я готов запатентовать изобретения на имя реальных людей из твоего мира, если ты скажешь это сделать. Но, согласись, мы отделены от них космическими безднами расстояния и шестьюдесятью тремя годами времени. Их будущее у нас никогда не наступит. А нам нужна защита от потенциального вторжения создателей Орэфа и Координатора. Да от таких же роботов, как они!
– Я, конечно, бывший хакер, – осторожно начала Дорофея, – я понимаю, что это не преступление. Но по грандиозности замысла…
Она не находила слов. Он не говорил слишком многого, боялся того, что знал.
Роберт потер плечо. Никто здесь не знал, что в начале сентября в профессора стреляли. Кевларовая рубашка и тонкий бронежилет удержали пулю, охрана прикрыла и сняла снайпера. Неудавшегося убийцу приволокли к машине Ноэля, вызвали «скорую».
Смертельно раненный оказался «диким», необученным медиумом. Его мучили видения о космосе и пузатых полупрозрачных существах среди звезд, о молниях в небе, горящих домах, взрывающихся нефтепроводах и профессоре Ноэле как виновнике общего безобразия. И о женщине с тысячей лиц, которая все это прекратит.
Неудачливый сумасшедший снайпер ничего больше не сказал, умер за две минуты до прибытия врачей. В другой раз Роберт посмеялся бы над безумцем, будь безумец один. Так нет же, известных случаев перевалило за тысячу, даже Роксане что-то там мерещилось – мистическое и невнятное. Спросить бы у Доры про видения, но не сейчас, иначе помогать не будет.
– У меня в голове не укладывается спланированная тобой афера! – призналась девушка. – Ты поэтому оставил аномалию?
– Хуже. – Собеседник расплылся в многообещающей улыбке. – Я ради этого хочу отвоевать у правительства всех химер!
Все уроки Дора просидела в задумчивости, слушала учителя и одноклассников рассеянно, рисовала в планшете закорючки. Даже Маха забеспокоилась, прибежала на перемене спрашивать, что случилось. Роксана, чьи эмоции мигрантка теперь чувствовала почти так же ярко, как и своего двойника, тоже бросала в их сторону настороженные взгляды.
В обеденный перерыв Дорофея не пошла в столовую, поднялась на второй этаж, отыскала свободный незапертый кабинет. Точно в насмешку, это оказался кабинет восточных языков – китайского и корейского. Но девушка сейчас не была настроена на воспоминания о родине. Ее куда сильнее волновал визит ученого. Поэтому Дора вытащила планшет, развернула на полу рамку голографа – восьмиугольную, тоненькую, – ступила внутрь контура. Стоило подключиться к Интернету, нажать вызов, и девушка оказалась в полупрозрачной колонне света.
– Ланс, откликнись, пожалуйста!
Ответа пришлось ждать минут десять. Призрачный силуэт юноши возник рядом. Сейчас Ланс выглядел чужим, официальным, как диктор из телевизора или политик, – в строгом костюме, при галстуке, волосы подстрижены, зачесаны назад, лицо сосредоточенно и серьезно.
– Привет, что случилось? – Он улыбнулся; мнительной Доре показалось, что неискренне.
– Что ты знаешь о делах Роберта? – Она не стала тратить время на пустую болтовню, и так вчера почти час проболтали. – О его желании скопировать информацию из макросети Земли-1.
– Через вас с Роксаной? – невинно поинтересовался юноша.
Значит, знал и все дни молчал! Как ему верить после всех недомолвок?
– Мне рассказывал Левашов. Я не одобряю подобного, но боюсь, что при нынешних технологиях мы мало что сможем противопоставить создателям Орэфа. Тем более спорить с доком все равно что встать на рельсы и попытаться руками затормозить разогнавшийся товарняк.
Дора помолчала. В чем-то он прав. Тот же Орэф сколько бед причинил! Одним своим присутствием он лишал людей способности критически мыслить. Сам Ланселот…
– Поговори с Ксаной о ее родителях, – точно прочитав ее мысли, напомнил он, – как они поддались на уговоры пришельца.
Девушка кивнула. А он отключился, умчался по делам, куда более важным, чем ее заботы.
Ей было очень грустно оттого, что Ланс отдалился. Он учился в Москве в университете на особом историческом отделении и уже сейчас ассистировал ученым в машине времени, помогал восстанавливать подлинную историю Земли, не замутненную личными суждениями и предрассудками. Он составлял карту открытых миров, описывал их жителей, ключевые события прошлого. Он мог об этом говорить часами. Зато все меньше интересовался делами Барска.
«Он позабудет меня, пока я окончу школу. Он совсем меня забудет!»
Она все раздумывала, как изменился ее друг, и тут прибежала Машка.
– Ты чего не в столовой? Там сметанный пирог дают на десерт!
Клон покачала головой, сложила расстеленную на полу рамку, та стала похожа на металлический бумеранг, только чересчур толстый и угловатый. Зато помещалась в сумке через плечо. Планшет девушка отключила, скатала в аккуратную трубочку и пристроила во внешний карман.
– Опять что-то затевается, – призналась Дора двойнику и коротко пересказала беседу с ученым. – Роберт меня пугает и восхищает одновременно.
Машка поплотнее прикрыла дверь в класс, присела рядом на парту, принялась болтать ногами.
– Ты вчера была на уроке, – негромко начала она. – Я поехала к маме в центр клонирования. Ей конверт пришел с пометкой «срочно». Потом я решила навестить Нику. В кабинет к ней не попала, зато кое-что услышала. – Машка понизила голос: – Сюда переводят три десятка химер. И это только первая партия! Прикинь! Грандиозный эксперимент намечается. У этой затеи много противников, но Роберт настаивает.
С улицы донеслись смех и крики. Потеплело, и мальчишки снова гоняли мяч. Солнце уверенно тянулось через окно, оставляя на полу разлапистый след от приклеенного к стеклу бумажного кленового листка. На листке красовались красно-коричневые иероглифы, и Дора некстати с сожалением подумала, что не закачала в чип, когда была возможность, китайскую или любую другую иностранную грамоту.
– Я не люблю быть в неведении!
Машка болтала ногами и разглядывала яркие изображения Запретного города, сменяющиеся на настенном панно фото с поездки в Сеул лучших учеников, гривастую статуэтку китайского льва на учительском столе, бумажных драконов под потолком.
– В прошлый раз нами сыграли как куклами, выманили из города. Имей мы чуть больше информации, наделали бы куда меньше глупостей!
– И ты бы не познакомилась с Гошей, – подколола ее клон.
Она была согласна с «сестренкой». Лучше быть в курсе событий сразу, чем потом жадно глотать пыльные капли мешаной-перемешаной со слухами и домыслами информации. Чем чувствовать себя теннисным мячиком.
– Ланс с нами заодно? – продолжала Маха.
– Не знаю. Надеюсь, – пожала плечами мигрантка.
Машка нахмурилась, но не стала донимать своего клона расспросами. Вместо того сказала:
– Гоша точно с нами. Он сегодня после университета придет к Алине Григорьевне на индивидуальные занятия.
Гоша, Махина любовь, оказался природным психологом. При первом обследовании его отбраковали, как не подающего надежд. Но после августовских событий сенсы пересмотрели свое решение. И теперь парень занимался в учебной группе при школе, развивал свои таланты.
– Помнишь, что сегодня у наших концерт?
Дора поманила Машу за собой. Стоило навестить столовую, если там еще хоть что-то осталось. Следующий урок через пятнадцать минут.
– Больше всего меня расстраивает, что придется помогать Роберту на пару с Верховицыной, – пожаловалась Дорофея, спускаясь по лестнице.
Впереди девушку ждали два часа совместных с Махой занятий у личного тренера-психолога, потом еще три часа индивидуальных тренингов. Предстояло разбираться в законодательстве принявшего ее мира. А потом у нее была запланирована культурная программа.
Концерт группы «Трюк Коктейль» начинался в университетском клубе через полчаса. Женя по прозвищу Джон – высокий, чернявый, лопоухий второкурсник настраивал гитару. Таня, чаще отзывавшаяся на имя Тигра, миловидная девушка с мелированными волосами и открытой улыбкой, установила пюпитр с нотами, положила на подставку флейту, расчехлила гитару. Молчаливый, вечно серьезный Вадим устроился за барабанной установкой. Игравший на банджо Руслан не торопился, проверял освещение, руководил восседавшим за пультом Гошкой. Не стоило торопиться, раз про мелодии кантри в «Трюк Коктейль» вспоминали ближе ко второй части концерта.
Ленка, ни на чем, кроме чужих нервов, играть не умевшая, вместе со своим другом Лешкой украшала сцену. Ира распевалась в тесной гримерке. Андрей Соколиный Нос в холле проверял билеты, Кирилл предлагал за символическую плату сразу закачать в плееры зрителей песенную подборку группы.
Дорофея с Машей наблюдали за всеми приготовлениями из зала. Они с трудом уговорили родителей отпустить их на столь поздний концерт. Сейчас девчонки прислушивались к шуму толпы за дверью. Ивановы целую неделю помогали с рекламой концерта. Раздавали нарисованные Русланом листовки в школе и центре клонирования, рассылали приглашения по электронной почте.
– Полная готовность! – сверившись с часами, выкрикнул Гоша.
Зал внезапно погрузился в полумрак. Лишь желтые лампы очерчивали черный абрис сцены, укрывшейся за голографическим занавесом.
Дора любила песни «Трюк Коктейля». Благодаря дару природного психолога она иначе, чем большинство людей, ощущала их творчество и ответные эмоции слушателей.
Двери распахнулись, люди хлынули в небольшой зальчик. Предвкушение предстоящего действа захватило мигрантку врасплох, повлекло куда-то в неизмеримые дали. Подобного она не ощущала со времен памятного телеэфира.
Стоп, неужели в толпе… Чувство единения со зрителями схлынуло, опало песком к ногам. Дорофея резко обернулась. Нежданная гостья стояла в дверях, невидимая за широкими спинами ребят из байкерского клуба, но благодаря усилиям Орэфа ощутимая всегда. Даже в школе темное пламя маячка горело в сознании мигрантки, указывая, где сейчас обретается Роксана Верховицына.
Нечего о ней думать, портить праздник! Вон Маха пристроилась за режиссерским пультом, перешептывается с Гошей, абсолютно счастливая.
В зале пахло кожей и табаком, перемешанными ароматами духов. Шелестел неразборчивый прибой голосов. Публика собралась совершенно разная – из университета, из школы, даже кто-то из более взрослых пришел.
Свет в зале изменился. Сцена раскрасилась сине-зелеными огнями, точно море. Из-за ширмы в окружении голографических звездочек возникла Ира в длинном платье цвета морской волны. Светлые мягкие волосы держал плетеный обруч с крупными синими камнями. Точно жительница морских глубин, она медленно ступила на сушу сцены, улыбнулась и запела до вступления аккомпанемента. Неожиданно сильный для хрупкой девушки голос завибрировал, забился в четырех стенах, оборвал болтовню.
Ира пела, зал слушал, иногда подхватывал припев, пританцовывал. Дора напрочь позабыла про Ксану танцевала со всеми, растворившись в эмоциях толпы. «Трюк Коктейль» играл стилизованные под народные мотивы авторские песни, рассказывал сказочные истории, переходил к жизнеутверждающему кантри, пытался на свой лад повторить известные рок-композиции. Почти два часа без перерыва сердце мигрантки вторило этим ритмам.
Ты принес на плечах метели.
Звезды севера в небе зрели,
Две полярных совы летели –
Путь тебе выбирали смело.
Ты пришел из запретных далей,
Где моря устилали льдины,
Где горят маяки печалей.
Но пришел ты непобедимым.
Эмоции вокруг распускались живыми дурманящими цветами, пульсировали и бились вспышками наслаждения и боли, перехватывали горло, уносили в неведомые края разноцветными птицами, и от этого хотелось самой оторваться от земли, обнять всех и каждого…
Пилигрим. Образ твой люди помнят всюду.
Много лиц и имен ты сменил, чтоб поверить в чудо.
Но запомни, что ты только искра в короне солнца.
Где-то в мире есть дом, где тебе счастье улыбнется.
Эту балладу еще в начале сентября Женя-Джон написал, услышав рассказ о прошлом Ланса:
Ждет тебя еще много странствий
И земель, не открытых ныне.
В необъятном подзвездном царстве
Мы с тобою вдвоем пилигримы.
Первой брошу клубок под ноги.
Первой дверь распахну. Ты следом?
Мы дадим имена дорогам
И заглянем в чужое небо.
Когда все закончилось и публика разошлась, Гоша потянул Дору за рукав куртки:
– Пошли домой, ваша мама уже дважды звонила.
– Паникерша! – проворчала Маха.
Она с удовольствием отправилась бы с ребятами в ночной клуб, а то и вовсе поехала бы с байкерами гонять по городу.
О проекте
О подписке