Войска дяди Васи, простор тих и ясен,
Такой день всегда на виду.
Струятся фонтаны и зреют каштаны,
И пары гуляют в саду.
 
 
Жара, как на диво, спасает лишь пиво
И синь милых девичьих глаз.
Гуляйте ребята, за Родину свято
Вы жизнь отдавали не раз.
 
 
Мы тоже когда-то в прицел автомата
Смотрели, как все пацаны,
Но время промчалось, вам доля досталась,
Для подвига вы рождены.
 
 
И вновь звук мотора разбудит вас скоро,
Обнимет небесная высь.
Такая работа, напутает кто-то,
Попробуй потом разберись.
 
 
Но вы разбирались, зубами вгрызались,
Порой задыхались в крови,
Учились смеяться и пуль не бояться,
И помнить, где братья свои.
 
 
Чуть-чуть рановато пришлось вам ребята
И горя хлебнуть во сто крат,
Взрослеть раньше срока и веровать в Бога
Учил вас Батяня-комбат.
 
 
Когда вечер пьяный расцветит фонтаны,
Обнимутся вместе друзья.
Никита из Пскова, Денис из Тамбова,
И их покровитель Илья.
 

 
Кто бывал на Жижицких озёрах,
Помнят те красивые места,
Гладь воды, осенних листьев шорох
И ночами песня у костра.
 
 
Острова и мох, как бархат мягкий,
От волны качается камыш
И туман густой, молочный, зябкий,
И повсюду утренняя тишь.
 
 
Плещет рыба тишину пугая,
Гудит на ферме дойный аппарат,
Земля такая близкая, родная,
С тобой я каждой встрече рад.
 
 
Здесь музыка могучая рождалась
В те времена далёкой старины,
Храпя по льду лихая тройка мчалась,
Как время нашей будущей страны.
 
 
С небесной синью, с колокольным звоном,
По грязным, пыльным колеям дорог,
Народ прошёл с почтеньем и поклоном
И всюду с ним была земля и Бог.
 
 
И вот сейчас, душою сознавая,
Живём мы там, где свет в родном окне,
И где простому сердцу дорогая,
Слышна за лесом песня в тишине.
 
 
Тот, кто бывал на Жижицких озёрах,
Забыть не сможет дивные места.
Тот край любви и зимний сад в узорах,
И скрип перил у старого моста.
 

 
Средь такого безбрежия,
Средь такой красоты
Потянуло на свежее
От мирской простоты.
 
 
Заповедные чащи
Сохрани для души.
Возвращайся почаще
И свечу не туши.
 
 
Пусть мерцает и светит
На окошке твоём.
Я вернусь на рассвете
В одинокий твой дом.
 
 
Ты мне ласково будешь
О любви говорить,
Как голубка воркуешь,
Не могу укорить.
 
 
И цветами украсишь,
И расстелишь кровать,
И свечу не погасишь,
Веселей миловать.
 
 
Утро выдастся свежим,
Птички звонко поют
И соседи-невежи
За тебя упрекнут.
 
 
Мы тебя уважаем,
Знаем, что дорога,
Но доподлинно знаем,
Наставляет рога.
 
 
Доказать-не докажешь,
Да и в этом ли суть,
Сердцу ведь не прикажешь,
Лучше сразу забудь.
 
 
Эх, легко говорится,
Тяжело позабыть.
Вновь дорога пылится,
Бог сумеет простить.
 
 
Средь такого безбрежия,
Средь такой красоты,
Потянуло на свежее
От мирской суеты.
 

 
Притормозить нашу жизнь не возможно,
Не замедляет свой бег и моя.
Бродит июль средь лугов осторожно,
Лето кончается, скоро «Илья».
 
 
Милость судьбы нам просить бесполезно,
Я уж давно успокоил свой пыл.
Осень придёт, как всегда, неизбежно,
Вот по реке жёлтый листик поплыл.
 
 
Скоро их станет всё больше и больше,
Что бередить свою душу зазря,
Только б светило бы солнце подольше,
Лишь бы вставала пораньше заря.
 
 
Это сейчас мне и осень по нраву,
Раньше её я не очень любил.
Но мы давно перешли переправу,
Берег надежды в тумане уплыл.
 
 
Что остаётся в итоге едином,
Жить, как и жили, на этой земле
И провожать с улетающим клином
Годы свои, что исчезнут во мгле.
 
 
Пусть нелегко и забот не измерить,
Но и без них можно быстро сгореть,
Наперекор нужно в лучшее верить,
В звёздное небо почаще смотреть.
 
 
Что там и кто мы, песчинки, наверно,
Но и они оставляют следы.
Где-то, конечно, в глубинах вселенной,
Разум живёт, зеленеют сады.
 
 
Все там равны, нет ни бедных, ни старых,
Нет там больных, и бездомных там нет.
Нашим отцам между дел, в кулуарах,
Стоит подумать про этот аспект.
 
 
Стоит подумать, куда наша «тройка»,
Там ли приют наш и тот ли удел.
Дом ничего, но вид портит помойка,
Да постоянный во всём передел.
 
 
Не переделывать нужно, а строить,
С думой о людях, им так нелегко.
Эта московско-рублёвская совесть,
Лишь бы себе, а до нас далеко.
 
 
Кто это выдумал, кто отсобачил,
Со смеху куры в деревне умрут.
Вот ведь дела, ведь богатые плачут,
Деньги корманы нещадно им жмут.
 
 
В счётной полате считают дотошно,
Сами такие и Бог им судья.
Бродит июль средь лугов осторожно,
Лето кончается, скоро «Илья».
 

 
Сколько их позаброшеных
И зимой запорошенных,
Церковушек-часовенек
На великой Руси.
Головою склонённых
И в воде отражённых,
Их, Господь, от забвения
Сохрани и спаси.
 
 
В стародавнее время
Столь нелёгкое бремя,
Возводили по камушку
В древней русской глуши.
Колокольни и звонницы
В честь святой Богородицы,
В честь Николы Угодника,
Во спасенье души.
 
 
Ни татары, ни вольница.
Ни дожди, ни бескормица
И суровое время
Их свалить не смогли.
Только годы советские,
Времена соловецкие
Всё святое загадили
У родимой земли.
 
 
Купола обезглавили
И кресты переплавили,
Книги старословянские
И иконы сожгли.
Но святые затворники,
Правды нашей поборники
Православную веру
От беды сберегли.
 
 
Чтоб Россия воспрянула
Из-за тучь солнце глянуло,
Пусть звездою засветится
Вера нашей души.
Пусть живётся нам дышится,
Звон малиновый слышится,
А про беды и горести,
Ты Христу расскажи.
 

 
Было так и не так, были травы в росе,
Соловьиная трель на вечерней зоре,
Не большой полустанок, вокзальчик пустой,
За горою деревня и лес молодой.
 
 
Было так, а теперь я сойду на перрон,
Как когда-то увижу развесистый клён.
За горою деревня всё так же стоит,
Да и лес всё по-прежнему, так же шумит.
 
 
Было так и не так, всё как будто тогда,
Только что-то ушло от меня навсегда.
Только что-то забыто из сказанных слов,
Видно много с тех пор пронеслось поездов.
 

 
Вдали замерцали зарницы,
Черёмухой пахнет земля.
Опять мне сегодня не спится,
Я вижу родные края.
 
 
Плакучая ива над речкой
Склонилась над самой водой,
Косою своею заплечной
Сплелася с прибрежной травой.
 
 
За полем белеют берёзы,
Слышна чья-то песня в лесу,
Пестреют цветы на покосах
И всем свою дарят красу.
 
 
И где-то кукушка кукует,
Кому-то считает года,
И кто-то о милом тоскует,
А кто-то забыт навсегда.
 
 
Вот солнышко красное село,
Камыш полусонный шумит,
Как будто бы речке несмело
Слова о любви говорит.
 
 
Вдали всё мерцают зарницы,
Ночь летом тиха и тепла.
Испить бы холодной водицы,
Что в нашем колодце была.
 

 
Когда мамы были молодые
И горел в окошке лампы свет,
Отмечали праздники святые
В деревнях, которых уже нет.
 
 
В те года обычай соблюдали,
Люди кто пешком, кто на коне,
Добирались к ярмарке, хромали,
Даже пусть не в ближней стороне.
 
 
В Горках отмечали Вознесение,
В Иловце гуляли на Илью,
А в Бубнове пили на Успение,
Дрались в Богородицу в Клину.
 
 
Не боялся наш народ работы,
Но и погулять всегда любил.
Отложив нелёгкие заботы,
Наряжался, пел, плясал и пил.
 
 
И однажды, трудно и представить,
До сих пор ту радость сохраня,
Видно не с кем было нас оставить,
Мать взяла на ярмарку меня.
Шли пешком, по узенькой тропинке,
Как бы я сейчас по ней прошёл!
По пути отведали малинки,
Под берёзой три гриба нашёл.
 
 
Мама редко улыбалась вволю,
Трудно ей жилось, чего скрывать,
Но тогда смеялась, шла по полю,
Успевая и цветы срывать.
 
 
Отмечали, видимо, Казанскую,
Был июль, кончается покос.
Песню разудалую, цыганскую
Ветерок до нас шутя донёс.
 
 
Вот и Сопки, церковь с колокольней,
Весело, народ пришёл не зря,
Вылядит сытнее и довольней,
Гармонист играет Скобаря.
 
 
Из далёких деревень и ближних
Вкруг поляны веселился люд.
Недостатка не было в солистах,
Что душе угодно пропоют.
 
 
Сыпались частушки, пили, ели,
Гармонисты утирали пот.
Помаленьку всё же все пьянели,
Дальше начинался анекдот.
Поначалу мелкие раздоры
Быстро утихали на корню,
Но хмелел народ и чаще ссоры
Превращались в пьяную возню.
 
 
Кто хвалился силой несусветной,
У кого-то клинило мозги,
Кто-то был в начале друг заветный,
Стали вдруг заклятые враги.
 
 
Кто-то ревновал к столбу хозяйку,
Кто подраться очень уж любил,
Накатив изрядную порцайку,
Просто так у клуба парня бил.
 
 
Всё кончалось поголовной дракой,
В ход пускали цепи и колы
И попасть мог в эту бойню всякий,
Не щадящий буйной головы.
 
 
Разгонял всё это участковый,
Наставнёв, с усами, на коне,
Уважали, был мужик толковый,
Угощал нагайкой по спине.
 
 
Знали все его, не обижались,
В доску свой, но охранял покой,
По канавам пьяные валялись,
Вот проспятся и пойдут домой.
Вечерело, сделалось прохладно,
Мы на память фоткались втроём,
А фотограф помню в куртке ладной,
С аккуратным сизым фонарём.
 
 
Где та фотография, не знаю,
Первый раз снимался и замёрз.
Рот открыл, волнуюсь, ожидаю,
Думал птичка вылетит всерьёз.
 
 
Шли домой чужие и родные,
Время то уж не воротишь, нет.
Когда мамы были молодые
И горел в окошке лампы свет.
 

 
Ветки зелёные с листочками нежными
Плывут по реке, как будто бы прежними.
Кто-то и где-то сорвал их зачем-то,
Может нечаянно, может с невеждой.
 
 
Бросил их в речку, в водицу холодную,
Словно зарыл в землю плодородную.
Вот и плывут они вниз по течению,
Противореча любому стремлению.
 
 
Ни повернуть, ни застыть на мгновение,
Хозяин здесь ветер и речки течение.
Может подует одним дунавением,
Может и вырвет из злого течения,
А может и нет не захочет он дуть,
Может захочет в тени отдохнуть.
 
 
Им бы на берег, на поляны огромные,
Высушить солнцем листочки зелёные,
В землю зарыться, соку напиться
И с новыми силами вверх устремиться.
 
 
Но не легко им одним, без вмешательства
И без какого-то соприкасательства,
На сушу попасть и снова прижить,
Корни свои в землю пустить.
Вот так и человек живёт и дышит,
Покуда мир оглох и Бог не слышит.
И в упоенье праздновать победу,
Домоклов меч остёр, прощенья нету.
 
 
На суше легче быть, поддержит что-то,
Опомниться, пока не сел в болото.
По жизни мы плывём, по речке ветки,
Но остаются нам одним, на сердце метки.
 

 
Для души услады, для здоровья,
Чтоб зимой себя не обижать,
Говорила бабушка Прасковья,
Летом, внучик, некогда лежать.
 
 
Это вот сейчас в деревне пусто
И мычат коровки кое-где,
Без навоза не растёт капуста,
Все живут на городской еде.
 
 
Заросли травой печины наши,
Некому и не на чем пахать.
Выпила б сейчас я простокваши,
Что сливала поросёнку мать
 
 
Удивляюсь, вспомнив, как мы жили,
Как мы успевали делать всё.
И одежду ребятишкам шили,
И хозяйство берегли своё.
 
 
Летом сенокосы, огороды,
Утром бригадир стучит в окно
И не ждали милость от природы,
Будто все мы были заодно.
 
 
И на танцы сбегать успевали,
Пели ночью песни у реки.
Если нас чужие обижали,
Парни в ход пускали кулаки.