Космонавтов, 11

На северном конце поселка, в небольшом «гетто» квартале, состоящем из деревянных отштукатуренных многоквартирных домов, располагался и мой дом – Космонавтов, 11. Дом голубого цвета, в котором я рос, и сейчас вызывает множество воспоминаний: здесь мы играли в прятки, напротив дома была расположена идеальная площадка для футбола (потому что мы поставили импровизированные ворота из больших камней), до ларька идти буквально пару минут. Вокруг дома росла крапива. Я, проводивший детство на Алтае и познавший всю прелесть настоящей сибирской крапивы, не боялся случайного контакта с этим жгучим растением, но рассудительно старался обходить её стороной.

В длинных коридорах этого дома мы, несколько детей одного возраста, частенько играли в догонялки, чем вызывали неописуемый восторг у соседей. Особенно соседям нравилось слышать нашу громкую и веселую игру в футбол в дождливые дни, когда на улице ловить нечего. Ну а постучаться к кому-нибудь и убежать было нашей любимой забавой. В общем, обычное детство в обычном дворе, не считая того, что двор был большой, а дом – маленький и длинный, и того, что жителей в нем было не очень много.

Рядом с голубым длинным домом располагалась большая железная горка. Страшная, как Фредди Крюгер, на вид и весьма травмоопасная, как мы выяснили несколько раз – эта горка для нас стала настоящим аванпостом. Здесь мы не один раз делали полноценную базу, собирали камни и палки для боевых действий против чужеземцев из соседнего двора или ели печеньки, запивая соком или колой.

Команда бойцов нашего двора собиралась абсолютно спонтанно. Найти друзей в глубоком детстве гораздо легче, чем в эпоху вездесущего Интернета. Таким образом я, в свои четыре года, вышел погулять и увидел Фаига. У него было очень доброе лицо, таким оно остается и по сей день. Чтобы было проще представить, вспомню: через долгие годы на одной из тус моя одногруппница даст ему определение «похожий на медвежонка». Наш с ним первый диалог был простым и непосредственным:

– О, ты кто? Давай дружить?

– Давай.

Вот и поговорили. На вопрос «Ты кто» я так и не ответил.

В дальнейшем по такой же схеме мы находили других детей, вместе росли и играли днями напролёт, особенно летом. Другие его друзья и родственники частенько приходили в наш двор, расширяя мой замкнутый круг общения. С кем-то из детей мы даже придумывали банды, наигравшись в GTA: San Andreas, и надевали одежду одного и того же цвета перед выходом на улицу. А с Фаигом часто обсуждали только что увиденные на СТС комедии из рубрики «Кино в 21:00». Как правило, я засыпал на половине фильма, просыпавшись утром с разочарованием от оборванного на половине сюжета – тут мой друг с пересказом сюжета приходил на помощь.

На самом деле, вспомнить многих детей с нашего двора сейчас нелегко: многие из них постоянно переезжали, а некоторые попросту выходили редко или уходили в соседние дворы. А кто-то и в дальнейшем пройдет всю историю со мной.

Мы тоже ходили в соседний двор – к дому Космонавтов, 13. Дом этот был серым, напротив него располагался маленький ларёк, в который мы любили заходить за газировкой (в те дни, когда ходить до «Белоснежки» было лень), а в одной из квартир на первом этаже жила бабушка, продававшая семечки в стаканах. Такие бабушки-продавщицы семечек были во многих дворах, во всех уголках России, и везде про них у детей ходили городские легенды об ужасном методе приготовления и обжарки этих семечек. Но нам нравилось.

Возвращаясь к нашему одиннадцатому дому, стоит отметить его внешнюю красоту. Разукрашенный в голубой цвет, с красивыми клумбами под окнами, с заботливо покрашенным крыльцом с левой стороны дома, одиннадцатый дом походил на объект любви своих жителей, а не на деревянный разваливающийся барак, квартиры в котором людям выдали по соцнайму в девяностых годах. Внутри же можно было увидеть надписи на стенах, разноцветные почтовые ящики, а подниматься на второй этаж по ступенькам стоило осторожно – местами они норовили провалиться вниз, при особом невезении – вместе с путником.

На втором этаже коридора, кстати, было полно красивых граффити за авторством моего брата и его друзей. Один рисунок демонстрировал Сургутский мост, который нам всегда казался красивее, чем американский «Голден Гейт». Другой рисунок демонстрировал огромного красного дракона. На другой стороне коридора тоже были рисунки на стенах, но эти рисунки скорее были похожи на текст рэп-баттла и набор случайных ругательств.

Вообще, деревянные двухэтажные дома – настоящая кладезь наскальных рисунков. Рядом со школой долгое время стоял такой же дом – «Тошногон». Тёмно-синяя штукатурка снаружи и огромное количество рисунков разной степени упоротости и нецензурщины, а так же едкий дым сигарет, такой, что в воздухе можно было повесить куртку.

В сравнении с рисунками «Тошногона», граффити в нашем коридоре казались произведением искусства. Это еще один признак того, что многие жители Космонавтов, 11 свой дом любили и уважали, украшая и изнутри, и снаружи, регулярно наводя в нём порядок, и втайне мечтая переехать в нормальный капитальный дом. В дом, который не может просто взять и сгореть за несколько минут – пожары в нашем районе случались каждый год.

Но на Космонавтов, 11, на моей памяти, сгорали только шашлыки сзади дома, и то периодически. Одни из самых веселых и ярких моментов детства – когда кто-то жарит шашлыки и даёт их попробовать. Так мы между играми утоляли голод шашлыками практически каждый раз, когда кто-то их готовил. А если готовили наши родители – это превращалось в настоящий праздник, мощнее которого только Новый Год. В общем, жители одиннадцатого дома дружили между собой, дружили семьями, часто проводили досуг вместе – как на летних посиделках во дворе, так и в короткие периоды перекуров в коридоре.

Частенько мы с друзьями любили доставать моего брата и его компанию, бегая вокруг них и пытаясь затроллить – если не шутками и детскими обзывательствами, то, как минимум, забавным рэпом. Иногда они нам подыгрывали и то и дело устраивали целые засады, заставляя нас упражняться в легкой атлетике либо тренировать стрессоустойчивость, если нас ловили и грозили крапивой. До крапивы, конечно, не доходило, но на несколько дней в таких случаях мы от них отставали.

Выход в свет и социализация у каждого ребенка, начавшись в родном дворе в глубоком детстве, продолжается уже в детском садике.

Белоснежка

Двухэтажное кирпичное здание с выцветшей вывеской голубого цвета «Белоснежка» и некоторым количеством песочниц и игровых площадок стало моим вторым домом на несколько лет детства. Находилась «Белоснежка» рядом с домом – нужно было выйти со двора, обойти дом, пройти пару сотен метров и вот ты на весь день в детском саду. Почему-то магазин рядом с садиком мы тоже называли «Белоснежкой», хотя на самом деле он назывался «Сибрадуга». Наверное, близкое расположение размыло любые различия магазина и садика в наших головах, потому и название обоим местам мы дали одинаковое.

В садик я попал, уже умея читать. Как-то, наблюдая за игрой брата в GTA, я понял – мне тоже хочется за компьютер! Он сказал – сначала читать научись, затем сядешь. Уже на следующий день я принес ему книгу «Колобок» и прочитал её, заслужив право периодически садиться за комп. Да и читать самому мне стало интересно, поэтому с детства я читал даже то, что не понимал сам.

День в садике начинался с каши, которую я ел через раз, и игрушек. Продолжался игрушками и прогулкой в бескрайнем дворе «Белоснежки». Затем был тихий час, на котором уснуть было сложно, но возможно, полдник, игрушки, ужин (любимая всеми запеканка!), а затем детей по одному забирали родители или старшие братья/сёстры. Казалось бы, какой тут простор для приключений и «наведения суеты»?

Впрочем, был период, когда мы с другом и будущим одноклассником зачем-то ломали всем игрушки. А ещё были времена, когда мы с другим другом на прогулке делали вид, что вводим чит-код, как в GTA (я искренне не понимал, почему машина не появляется рядом со мной, ведь я ввожу PDNEJOH!) и хвастались своей умелостью.

Периодически нас водили на различные занятия – например, по рисованию, и в какой-то кабинет, из которого мне запомнилась живущая в нём черепаха и золотые рыбки. Ничего веселого в садике я не видел, хотя там реально было весело, поэтому я искренне радовался каждому моменту, когда идти в садик с утра не было необходимости.

Впрочем, в выходные от садика дни мы с друзьями зачем-то стремились туда вернуться. Через один из входов на территорию садика можно было проникнуть, преодолев забор. Через другой вход можно было проникнуть на территорию, проползя под забором. В девяти из десяти случаев нас либо никто не замечал, либо не хотел выгонять, поэтому часами мы испытывали на прочность продвинутые горки и качели, играли в догонялки/прятки на обширной территории «Белоснежки», ели чипсы в небольших «домиках», коих было полно вокруг.

Как-то в детстве я проник на территорию садика и наткнулся на компанию пьющих пиво с чипсами людей. Они сидели в длинной будке и что-то обсуждали, а я начал читать им весь рэп, который к тому моменту знал. А знал я тогда наизусть куплеты из Long Mix на песню «Я Рэп» Стима и еще пару его песен. Да, музыкальные вкусы брата тогда идеально передавались и мне. Меня нашли и отвели домой, а во мне загорелась идея написать свой рэп и зачитать всему двору.

Кстати, о рэпе. Дома у нас стоял компьютер и микрофон-палочка, на который при должной сноровке можно даже записать песню. Откопав биты в папке «Территория рэпа», кое-как, не без помощи брата, разобравшись в Adobe Audition, я записал сначала кавер на песню Тумана – «Мать», а затем и свой трек. Я просто нёс, как фристайлер, какую-то чепуху, в припеве повторяя «Мистика!» и рандомные фразы. Трек этот не сохранился, но память о «Мистике» живет во мне до сих пор. Во дворе я рэп, однако, так и не зачитал: у нас были дела и поважней. Например, пойти играть в футбол, где я часто был в роли вратаря, или снова поиграть в прятки на территории «Белоснежки».

Воспитателей из своей группы в садике я помню слабо, но точно знаю, что их было две. Одна мне казалась доброй, а другая – злой. Кроме того, с нашей группой работала повар, с которой я часто разговаривал обо всём на свете. Чаще всего – о стиральных машинах. Я до сих пор не могу понять, почему, но в детстве я обожал смотреть на стиральные машины. Красивые они были, наверное.